В начале девяностых впахивал я халдеем в престижном ресторане "Рыбачий" на Нижней Масловке. Публика в ней подбиралась соответствующая - братки в красных пиджаках, начинающие олигархи, чиновники-взяточники, лопавшиеся от собственной крутости, ну и другая быдлятина и derevnya. Особенно любили они тогда в нашем ресторане черную икру затачивать на закуску к хорошей водочке, благо кило хорошей икорки тогда стоило не десять тысяч бакинских, как сейчас, а на порядок меньше. Да и мы как раз специализировались на икорке, были прямые связи с Рыбнадзором.

Как вечер пятницы, так у нас обычно улетало под пятьдесят килограмм черной.
Вот заезжает к нам очередной жиртрест, явно чинуша какой-то, с молодой телкой крашеной, губы все кривила.

Метрдотель мне говорит:
- Обслужи эту пару особо, понял? Любые их желания исполняй! Этот клиент нам особо важен.
Ну ладно. Я за стрейтэдж.
Усадил их за лучший столик. Народу вокруг уже много расслабляется, и почти у всех черная икорка на столе.

Девица эта начинает капризничать.
- Икру, - говорит, - хочу.
- Белужью, севрюжью, осетровую? - спрашиваю.
- Не! Черную, фи, не хочу. Красную хочу, а то черная надоела!
Писклявым таким голосом. А у нас красной тогда и не было вовсе. Но клиентам отказывать не принято.

Объясняю метрдотелю, он мне:
- Бери шофера, и быстро дуй за красной икрой, найди мне где хошь!
Махнули в "Елисеевский", была там красная, к счастью. Обратно, в мыле, прибегаю. Шеф-повар быстро им все разложил красиво, на тарелочки, и бутербродики с петрушкой, чинно так, и запотевший графинчик с рюмочками.
Приношу им на подносе классный перформанс, а сука эта и говорит:
- Зайчик, я подумала - эта дешевая красная икра полный отстой. Че мы ни как все! Дайте нам черной! А эту отнесите на помойку!
- Вы уверены? - спрашиваю. - Это хорошая икра, благородная, семги.
- Нет, в помойку! - командует злобная тетка.

Тогда я наклоняюсь над тарелкой с красной икрой - и блюю на нее всем своим недопереваренным хавчиком, щедро разбавленным разливным чешским пивом. Мощным таким фонтаном, желтовато-бледным, с множеством темных кусочков, жилок, с алыми нитками крови, с сизыми струпьями, темно-бурыми шариками зеленого горошка и редкими лоснящимися икринками, с черным крошевом почти переваренной пищи и свежими, покоившимися вверху желудка и потому особо отвратно воняющими кусочками колбасы, пиццы, сыра и помидоров, обмазанными разноцветной слизью.

Надо было видеть, как драпала из ресторана эта парочка. Жиртрест все орал, что сейчас приедет серьезная братва с паяльниками и мне будет очень больно. Пиздил, конечно.
Мне, впрочем, ресторанные охранники потом крепко вломили реальных пиздюлей, а директор выгнал нахуй с работы. Даже зарплату не отдали.

Но я уже тогда знал, что впереди меня ждут великие дела. Был в этом абсолютно убежден.

А в начале января 2007 года Секретариат Конвенции о международной торговле дикими видами фауны и флоры, находящимися под угрозой исчезновения, снял запрет на экспорт осетровых из России и Ирана, так что цена на черную икорку теперь вернется к обычной - одной-двум тысячам долларов за кило.