Тут народ сказал, что олбанский мой гавно. Что ж, может и так. Куда мне до матерых падонков. Но я буду стараться, и брать уроки. А пока надеюсь, что мой русский лучше.

Итак, продолжалась наша аццки приятная жизнь в подвале родного ДК без малого год. А потом – потом директора ДК сняли. То ли напИздила больше положенного, то ли ещё что, но только однажды к нам на реп-точку спустился какой-то мужик. Мы в это время предавались прослушиванию раннего Кинчева с пелодками на коленках и стаканом вотки в руках. Наш гитарист, пелодка которого приболела и не пришла, по причине собственной излишней трезвости приставать к её подружкам пока стремался, и поэтому потихоньку подыгрывал Чуме на включённой электрухе. Клавишник мастырил в углу флейту.

Во время этих преприятнейших занятий дверь вдруг открылась и к нам зашёл… нет, совсем не Боря Моисеев с предложением застрелить его в жопу из водопроводного крана, а какой – то лысый мужик в задроченном костюме, по всей видимости, сшитом из старых занавесок. Оглядев наш праздник жизни, он резко прихуел и потерял дар речи. Когда сей гнусный дар, которым какого-то хуя наградил его создатель к нему вернулся, он открыл рот и завопил: «Так вы что, здесь бухаете??». За что был дружно послан нахуй всеми монстрами мухосранского рока и частью пелодок, которая к тому времени была попъянее.

Душа мужика не вынесла подобного обращения и он, запахнув верхнюю часть занавесок, которую,  по-видимому, считал пиджаком, съебался в неизвестном направлении. Мы минут 10 пообсуждали кто бы это мог быть, а потом плюнули и остаток вечера дружно оттопыривались по полной программе, впрочем, даже успев записать демку на новую песню.

Однако утром мне позвонила  наша руководительница и сказала, что мы все чмо и пидорасы. Что мы теперь обязаны кормить её, её дочку-школьницу и её гнусного кота, который, сука, постоянно пытался ссать нам в ботинки, когда она по доброте душевной приглашала нас к себе домой, дабы попить чаю с молодыми талантами. Что, когда она пришла на работу, директор (только тогда мой похмельный мозг понял, кто это был!) сказал, что он вчера хотел познакомиться с рок-клубом. Однако,  когда, набравшись храбрости,  спустился к нам, то застал за распитием спиртных напитков в компании девиц «лёгкого поведения». Более того, по его словам, его обматерили и даже  избили музыкальными инструментами! Что руководитель, пригревший в оплоте бывшей пролетарской культуры таких ублюдков ему нахуй не нужен, и должен в течение получаса написать заявление об увольнении по собственному желанию, дабы не вылететь по статье. В результате она теперь без работы, мы – без репетиционной точки, и она от всей души желает, чтоб мы сдохли.

Я долго напрягал мозги, когда это мы били его музыкальными инструментами? Стопудово, мужик был также далёк от музыки как ПТУшник от Нобелевки, ибо если бы не так, то тогда бы знал, что музыкант с удовольствием въебёт доставшему его индивидууму с кулака, ноги, локтя, головы, сподручного тяжёлого предмета, но только не музыкальным инструментом, потому что мало удовольствия расколоть гриф об какого-нибудь пидораса. А представить себе барабанщика, гоняющегося за мудаком с басовой бочкой по подвальным коридорам даже я, обладая на тот момент юношеской извращённой фантазией, не мог. Поэтому, надо было провести разведку боем, и, зачехлив гитарку я отправился к родному ДК.

Оказалось,  все камрады и часть наших пелодок были уже в сборе, с грустными рожами и тупыми улыбками. Руководительница обзвонила их всех и, по-видимому, вылила поток словесного поноса даже обильней, чем на меня. Мне она звонила последнему и её зловонный фонтан подиссяк на предыдущих. Особенно досталось пелодкам, которым тётка по причине раннего климакса,  запущенной злоебучести и хвалёной женской солидарности звонила первым. На их лицах было написано желание провести крещение нового директора в должность  в плешивую жопу огнём, колом и остатками чугунной оградки, которая изначально была вокруг ДК и которую ещё не допиздили местные гопники.

Тут же выяснилось, что за музыкальные инструменты применялись в качестве объекта директорской экзекуции. Оказывается, сидевший ближе всех к выходу барабанщик со всей дури заебенил палочкой по лысине ни хуя не званого вопливого гостя. И, похоже, попал.

Посовещавшись, и приняв для храбрости по бутылочке певка, мы решили пойти и отстоять территорию, которая изначально принадлежала нам, а не каким-то занавесочным пидорасам.

Однако тут нас ожидал облом. Директора на месте не было, а если и был, то держал круговую оборону, запершись в туалете. Был только вахтёр, который сказал, что ни хуя не в курсе всего, но знает только то, что мы можем отправляться отсюда лёгкой походкой прямо на хуй.  И что он этому очень рад, потому что мы как-то бухие нассали ему в пыжиковую шапку и дважды пиздили самогон из шкафчика. На наши заявления, что там остались наши инструменты, он сказал, что щас вызовет милицию и нас всех, иродов сдадут в психушку вместе с нашей ёбнутой музыкой.

Только обещания, что все пиздюли, изначально предназначавшиеся пидру-директору сейчас достанутся ему, смогли вдолбить в его голову, что лучше бы нас отпустить с миром. Он дал нам ключ от подвала и сказал, что директор вернётся через полчаса, и чтобы нас к тому времени вместе с нашим говном в клубе не было. Мы спустились в подвал, проткнули обе хрипатых ДК-шных колонки, нарисовали маркером на стене здоровенную перевёрнутую пентуху и слова, обличающие нового директора в содомии, педофилии и сожительстве с собственным мёртвым попугайчиком. А затем, взвалив на плечи барабанную установку и клавиши, которые мы в соратничестве с прошлой директрисой за скромную сумму списали  как поломанные и нахуй не нужные, попиздили восвояси. Барабанщик ещё хотел насрать на пульт, но мы сказали ему, чтоб не выёбывался, иначе всю бандуру понесёт сам. Почему-то все поняли, что с колонками палево прокатит точно, а вот за говно на пульте наш следующая прогулка будет в ментовку, куда пидр-директор точно настрочит заяву об умышленной порче государственного имущества.

Перспектива тащить собственный инструмент в одно ебало барабанщика не обрадовала, и он, смирившись, попиздил следом за всеми.

Швырнув ключи в ухмыляющуюся рожу вахтера, мы вышли из ДК. По дороге все шли грустные и порядком убитые. Даже пелодки, которые обычно трещали без умолку, чем серьёзно подвергали свою жизнь опасности молчали, понимая всю трагичность ситуации. Мы заволокли барабаны домой к барабанщику, пожали ему руку и пошли каждый восвояси. Даже бухать всеми с горя не хотелось.

Дома я зашёл к себе в комнату, поставил гитару на кресло, достал бутыль самогона настоянного на дубовой коре, который берёг к днюхе и въебав прямо с горла грамм 150 плюхнулся на кровать. ДК в моём городе было всего 4. 2 к тому времени успели распИздить почти до фундамента, из одного нас теперь выперли, а в последнем  не очень-то любили.  Дело в том, что каждое наше явление туда на дискотеку заканчивались либо мощной пьянкой с распеваниями на ступеньках произведений типа Гражданской Обороны, либо дракой, либо накуркой в сортире охочих до экспериментов с сознанием малолеток, либо, что чаще всего бывало, всей вышеперечисленной культурной программой вплоть до приезда ментов. Где было теперь репетировать – хуй его знает, учитывая то, что аппарата у нас не было, денег на покупку тоже, да и не каждый его обладатель даст своё имущество на разъебон таким талантам как мы. Почему-то в те времена все музыканты старой закалки считали, что гитары с перегрузом сильно жгут колонки. Сказать по-честному, жгли их не столько гитары, сколько наши ёбнутые головы, накручивающие их для плотности звука до вырубания охуевшим от таких издевательств усилком, так что музыканты были недалеки от истины. Над нашей карьерой мегарокзвезд вообще и местных шайтан-ёбарей в частности навис реальный жареный пиздец.