Служилось и ладно. Союз нерушимый, таким пока оставался, лет двенадцать до истерики СП, талонов и IBM PC. Приказы строчила прапорщица, внешне похожая на Ятрань. Случалось её ебли, когда в рукопашную ходить остопиздевало. Посмотрев служу советскому союзу и утреннюю почту, с вертолета стреляли сайгаков. А хули, Красная книга для нас была партбилет. В город ездили только по трое. Один-два офицера в год пропадали, потом с заточкой местного разлива в боку находили. Восток, дело тонкое.

Китайцы с той стороны постреливали бывало, но каски лежали на складе. Шурупам не понять. Пару раз ловили диверсантов, то ли реальных, то ли наши тренировали. Первые назад ушли, других вроде поймали. Только говорят у соседей цинка прибавилось. Зато по воскресеньям чурко-китайцев или хуй их разберет, пропускали туда-сюда через ржавые воротины в степи. Ни паспортов, ни хуя. Главное вечером по головам принять. Курево у них на спички меняли. Тогда в каждой хате пуховиков не шили. Тавалисчи.

Пригнали нам пополнение. Реально спустились с гор за керосином, их менты попалили. Двум по двадцать семь, одному двадцать шесть, женаты, по ребенку, даже в школе один не учился нихера. Какой гандон их на заставу определил, осталось загадкой. Я молодой совсем был, заведовал кое-какой техникой, но дали мне долбоёбов этих. Оказалось, знали по-русски два слова: не понимай. Ровняй-с! Не понимай. Помойся. Не понимай. Кто вчера кухонную лошадь ебал? Не понимай. Совсем с ними извелся.

Но сержант Никандров, здоровенный лоб с пятого курса Герцена, успевший до запрета черный пояс отмотать, видимо не зря на учителя литературы готовился. СМИРНО! Не понимай. КИ-я! Ух… СМИРНО! Не понимай. КИ-я! Ох… СМИРНО! Есть, товарищ сержант! Разрешите доложить, рядовой Ниязов, отделение построено! Разрешите песню?! Солдатушки, бравы ребятушки… Через две зимы… Красная армия всех сильней… Талант был преподавательский у Юры. Через две недели отделение образцово-показательным стало. То есть по коэффициенту интеллекта вплотную приблизилось к служебным собакам.

Отрядили их кабельный лоток к стенке пристрелить. Дали пистолет, патронов с дюбелями, показали как хуячить до обеда и пошли за разгрузкой следить. Вдруг прибегает комсомольский вожак Сэргей, с дикими глазами лопочет типа твои библиотекаршу убили и в степь слились. Пришли, лоток вкривь и вкось подобрался к стене избы-читальни, где виднелась здоровенная дырка. А хули, там стенка чуть не из кизяка слеплена. На полу Мария Николавна бездыханная лежит со срамно задравшейся юбкой. Вошли внутрь, перешагнули томик Лермонтова, пробитый навылет, подошли к телу. Крови нет, пульс бьётся, констатировали глубокий обморок. Оказалось не пролетевшая мимо смерть, а надругательство над строками Михаила Юрьевича и ужасное ебло Равшана, перекошено таращившееся в пролом, лишили чувств старушку. Потом сутки чуркестанцев по степи с вертолетом искали. На вторые они сами к кухне соседей вышли.

Ладится у меня с техникой, посему отправили меня в соседнюю часть учить стрельбе из РПГ, у инструктора вишь дизентерия. Это я потом узнал, что здесь так белку звали. Говорят, хорошо с довольно средними азиатами общий язык находишь. Там, учёный Юрой, я исторг первую русскую народную песню минут через пять. О, как они пели! Красота. Стрельбище они устроили по всем правилам, с отвалом, поставили пару старых бэтэров и тракторов, чтоб целиться не в тушканчиков. А то, был у нас сибиряк Федя, он ишака из гранатомета в глаз бил. Обычно установить, куда попал, не удавалось, из-за большого радиуса разлета животного, но многие верили. А что ещё оставалось: Федя и кулаком в глаз не хуже гранаты мог ёбнуть.

В общем, рассказывал им об устройстве, назначении и отдельно о прицеле. Под запись. Конспекты, написанные ровным и крупным почерком полных идиотов лично проверял. Все тетрадки как азиатские лица одинаковые, только имена на обложке разные. Дали добро в поле их вести. Первым шмальнул по корпусу боевым, чтоб порадовались эффекту. Потом учебными стали сандалить. Ни одного попадания, все над насыпью. Пока выясняли что, да как, на ослике, быстро так, галопом, прискакал местный ага. Очень просил начальника больше по аулу не стрелять. Говорит овцы и женщины сильно пугаются, когда с неба железные камни падают. Оказалось в паре километров деревня, чудом в дома не попали. Охуеть, стрельбище устроили. 

Взял за ухо одного, говорю, показывай, как стреляешь. Он внимательно прицелился и опять послал над насыпью. Дед аж коврик для молитвы расстилать начал. Оказалось, чудо-богатыри прицелом вовсе не пользовались, а стреляли, примерно прикинув направление поверх болванки. От греха подальше экспериментальную программу «Невозможность научить животного прицельно стрелять» закрыли, я вернулся к своим. Тогда злился, а теперь, вспоминая молодые годы, только улыбка озаряет морщинистое чело. Эх, молодость, молодость. Золотые денечки, жалко с Шахерезадами не везло. Зато языкам выучился, вернее нести светоч русской словесности брацким народам. Прикладную его часть. И кое-что из грамматики.