-Помню раз в лес вышел, холодно… Иду, сам не свой, ну после вчерашнего- то, ага. Палкой в листве ковыряюсь и тут смотрю, она. Одна, как перст – лисичка – шляпкой через мох пробивается, я к ней потянулся, когда срывал, мох ладонью приподнял, а из под него аж пар идет, прикинь?
-Эротично, -  я отпил из бутылки и закурил.
Мишка посмотрел на меня сочными, водянистыми глазами, из которых, казалось - бы, вот-вот должны были хлынуть слезы.
-Этот год на лисички щедрый был, каждый день несколько корзин собирали… Крепкий гриб, не червивый, для мариновки идеальный. А вот супец из лисичек - так… не важный… Я тебе баночку на недели принесу, оценишь…
-Угу.     
В нашей малотиражке, где я благополучно работал корреспондентом последние 3 года, Мишка был бухгалтером, то есть человеком важным, по этому пьянство с ним несло не столько увеселительный, сколько практический характер.
-Ни хера ты в природе не соображаешь, Вань… - он стянул губы в узелок и жестом попроси у меня сигарету. – Вот я смотрю, ты парень хозяйственный, дачку бы завел, а там природа, благодать…
-Хозяйственный, - я  провел пальцем по пивной этикетке, - скажешь тоже… То что я укроп на балконе выращиваю, еще ничего не значит. Вот если бы…
Хмурое ноябрьское небо чернело некрасивыми похожими на нечесаных рейзеншнауцеров тучами. 
-Что-то я в запой давно не уходил, - мечтательно протянул Мишка.
- А разве сложно?- спросил я.
-Что?
-Ну, в запой уйти…
-Дык, сложно не сложно, но настрой нужен, атмосфера так сказать… А, какой нынче настрой, утром сто грамм махнешь, по дороге еще «джин- тоника», а дальше уже обед, там пивка перехватишь, сям  настоечки тяпнешь… нет целостности, единения нет…- он вздохнул и сделав глоток, продолжили. – Помню года два назад, когда еще на прежней работе впахивал, два дня бухаю как проклятый, к телефону даже не подхожу, настолько худо… А, он падла разрывается аж, дребезжит. Лежу, думаю: подойти - не подойти и тут ощущаю, что, кто- то мне веко так аккуратно задирает, я глаза открыл, а это Собакин мой - когтем, прикинь?
-Сознательная скотина.
-А, то! – крякнул Мишка. 
Была пятница. Рабочий день подходил к концу с последним глотком теплого пива.
***
На сей раз, решив не составлять Мишке компанию в распитии с обязательной полировкой, я медленным шагом побрел в сторону автобусной остановки, по пути перехватив какой то шальной коктейль, от которого во рту становилось кисло, а душа скрипела несвежей половицей.
В автобусе я выбрал крайне неудобное положение, оказавшись в центре толпы, так что в бедро мне впился острый угол чьего то дипломата, а лицо оказалось на уровне груди, агрессивно выпирающей из закромов средневозрастной мадам. Мадам о чем-то живо перешептывалась с горбоносым субъектом  и противно хихикала.
Уже сойдя на остановке настроение было готово опуститься до отметки «0», как вдруг меня окликнул чей- то голос:
-Вань!
Я обернулся. Перед о мной стоял незнакомый мужчина крепкого телосложения, в коротком сером пальто и серых же брюках.
-Здравствуйте, - я инстинктивно протянул ему руку, пытаясь вспомнить, где же я раньше его видел.
-Ну, как ты?
Я несмело пожал плечами, продолжая изучать незнакомца глазами.
-Понятно… А, вот смотрю, ты это или не ты… Ха… А, ты не постарел даже, только похудел малость, за то я, - он звонко хлопнул себя ладонью по пузу, -  перешел в другую весовую категорию.
Я устало хихикнул.
-Ну, что может по банке хлопнем?
-По банке? – переспросил я, и неожиданного для себя ответил,- легко.
***
-Давай только не о работе, - сразу предупредил меня мой новый (старый?) знакомый… Вот она у меня где. С утра до ночи все мысли о ней только.
-Без проблем, - я моментально разлил по посуде.
-Ну, за встречу что – ли? 
Я, было, хотел раскрыться и, наконец, расставить все точки над «i», но что-то, держало меня. Держало на столько крепко, что уже, через каких то пятнадцать минут, по истечению которых,  даже не выведав имя моего собеседника, я принялся разливать второй графин.
-Я обычно по пятницам не пью, - затягиваясь сигаретой, сообщил Собутыльник. – То есть практику пресек эту на корню, раньше то «о-го-го», а сейчас как-то не по статусу. Ну, а ты что молчишь, рассказывай как там у тебя?
-Да, ничего, - осторожно начал я. – Пишу все.
-А, куда?
-Да так… там- сям…
-Понятно. А сестра как?
-Вроде нормально, замуж вышла, в Ленинграде сейчас живет, пригласили работать в какую- то крупную корпорацию.
-Машка женилась?
Хм- м угадал, скотина… Или действительно знает.
-На Вадике, помнишь, наверное? – учитывая первое удачное попадание, продолжил я.
-Вадик, Вадик, Вадик…- начал бубнить себе под нос Собутыльник.- Что-то не припомню. Хотя, сколько лет прошло…
-Это точно, - приободрился я.
-И что дети есть уже?
Я показал ему указательный палец.
-Ну, дает сеструха! А, меня что не позвал?
Я растерянно опустил глаза вниз.
-Ну, тогда за молодоженов? – подмигнул мне незнакомец.
Моя рюмка ответила за меня глухим звоном.
Ближе к третьей бутылке, в компании с которой, мы, наконец, перешли на отвлеченные темы, в кабак завалилась подозрительно оживленная толпа подростков, принявшихся пить алкоголь в каких то не реальных количествах и при этом шумно выкрикивать что-то вроде: «Нас ебут, а мы крепчаем!». 
-Слушай, может слиняем отсюда? – предложил Собутыльник. – Я тут место неподалеку  знаю, ничего так - бюджетное…
Через десять минут мы уже ехали в такси, а бородатый таксист рассказывал бородатые же анекдоты, из которых торчали острые уши бытового антисемитизма и гомофобии.
***
Каждый кабак безобразен по-своему, но этот был безобразен вдвойне. Первое что меня смутило, это были черные потолки, наличие коих официант объяснил так:
-Ну, а что лишний раз белить- то? Экономим на ремонте - выигрываем в качестве и цене продукции, - и немедля порекомендовал отведать нам порцию фирменной «хреновухи».
«Хреновуха» оказалась мутноватая жидкость, подаваемая для солидности в бутылке из-под текилы «Olmeka», кисло- сладкая на вкус и бьющим в нос запахом столовой горчицы.
- Блин, вот посмотришь все у нас такие великие и вообще положительные эти государственные деятели петровской эпохи, а копнешь глубже кто от сифилиса умер, кто по пьянке на дуэль сообразил, - грустно произнес мой безымянный друг. – Да и сейчас не лучше…
-Точно, - подытожил я.
-А, ведь раньше порядок был, рука была сильная… Вот Лукашенко взять - мужик!
Я слега засмущался, ибо в политике понимал как свинья в апельсинах, а в виду сложившихся обстоятельств в большей мере был настроен на пустой треп и по этому уныло подпел:
-Ну, это да…
-Я вот раньше все в сторону загранки лыжи хотел намылить, - продолжил Собутыльник, - а потом, когда семьей обзавелся, как-то поостыл. Вот холостой бы был, то хоть в Тибет, хоть куда… а сейчас никак. Да и возраст не тот… Да и какие у меня там перспективы? Полотером - это максимум, а о минимуме и подумать страшно… 
Я зарылся лицом в ковш ладошек и прокашлялся:
-Я это… мне выйти надо… мутит что-то.
В моих словах была доля правды, после последней рюмки мне стало как-то не по себе. Глаза стали упорно сигналить о закрытии, словно прыткий сапожник прошелся иглой с суровой нитью по отяжелевшим векам.
В туалете я попытался провернуть пассаж с двумя пальцами во рту, но члены тела на столько ослабели, что сил хватило, только на то, чтобы уткнуться головой в унитаз. Со дна белого трона на меня одиноко взирал скукоженный презерватив.
-Ну, что, приятель, баиньки? – я подмигнул резиновому изделию и, немного отклонившись назад, распластался на кафельном полу.
***
Меня куда-то везли, я просыпался на какую- то какие-то секунды и снова уходил в кому. На уши случайными мухами садились обрывки фраз:
-…крепкий гад, с лишь третьей дозы врубился… только зря деньги перевел…
-…он что блевать собрался, машину мне еще перепачкает.
-…поворачивай!
-…третью ночь не спал, башка квадратная…
-…анекдот новый слышал? Приходит, значит, в магазин грузин…
-…а хуй тебе не мясо?!
-…во вторник обещали, только зачем и как, не пойму. Может, сначала к мамке смотаюсь на недельку, а там посмотрим, лишь бы…
-… ну, не то, чтобы красавица, но ничего, грудастая. Кочан попарить можно…
- … пидорас, бля!
- … не удивительно…
***
Когда мы стали подниматься по лестнице, сознание ко мне уже частично вернулось… Мы – это я и двое здоровых бугаев, в одном из которых я признал своего Собутыльника… Крутая лестница полуразрушенного дома таила в себе липкий страх, склеивающий мои и без того непослушные ноги.
-Это… мы это куда? – спросил я.
-В сказку, - ехидно хихикнул один из дуболомов.
Тут же я почувствовал, что по моему темечку проехался какой- то тяжелый предмет, отправивший меня в прежнее расположение духа.
***
В прошлый раз, проснувшись с похмелья, я долго удивлялся, до кого же состояния нужно напиться, чтобы забраться в постель к 35- и летнему чуду, по имени Оксане Шаршун, матери- одиночке трех вечно голодных и не в меру сопливых ребятишек и попутно нашей секретарше. Так что, очнувшись на холодном полу подвального помещения, довольно запущенного вида, я с облегчением вздохнул.
Мою шею сковывал стальной ошейник, цепь от которого была вмонтирована в стену.
-Крепко сидит, - хмыкнул я, после тщетных попыток освободиться.
Вчерашний алкогольный микс, клофелин и, по всей видимости, сотрясение отчаянно боролись за почетный титул «виновника торжества». Победило, как обычно, похмелье…
Я еще раз внимательно огляделся по сторонам: серые бетонные стены, тяжелая металлическая дверь, какие бывают на борту подводных лодок, из мебели колченогий табурет и цепь с ошейником, на которой я сидел (поразмыслив, я все же отнес ее к разряду декоративных конструкций… и, вправду, какая это на хрен мебель?).
-Тут хоть волком вой - никто не услышит, - пронеслось в голове.
В тот же миг, как я подумал об этом, дверь со скрипом отворилась и на пороге показался невысокого роста старикашка, этакий дядюшка Ау, только без соломенной шляпы, но в таких же лохмотьях. В руках он держал миску с похлебкой и полбуханки черного хлеба. Я накинулся на предоставленные яства с энтузиазмом молодого африканского каннибала.
-А пиво мне не положено? – запихивая в рот очередной кусок спросил я.
-Совсем дух потеряли… молодежь… - вздохнул Ау, и поставил перед о мной фуфырик водки.
Я прислонился лбом к выпуклой бутылочке.
-Теплая, бля…
-Не хочешь не пей. – фыркнул Ау.
-И не буду, – брезгливо прыснул я и в едином порыве осушил посуду.
***
Сколько я просидел на цепи сказать не могу, может день может два. Кормили меня регулярно. Ау все так же приходил, приносил баланду и хлеб, матерился и на все вопросы отвечал все так же - матерно. Все бы нечего, да только справлять нужду мне приходилось буквально под себя, так как цепь не отличалась длинной. Все это время я не спал, сидел и тупо пялился в потолок, страха или иного какого чувства беспокойства я тоже не испытывал. По началу я был склонен предполагать, что виной тому мои железные нервы, закаленные в борьбе с работодателями и заказчиками, а так же хозяйкой моей квартиры, обвиняющей меня во всех тяжких грехах, вплоть до развала Берлинской стены. Позже до меня дошло, что подлый Ау подмешивал в пищу какой- то наркотик. 
После очередной порции похлебки, Ау выругался и торжественно объявил:
-Вот и дождался ты своего часа, соколик.
-Я что приз выиграл? – не отрываясь от миски спросил я.
-Точно, – подтвердил Ау, - главный.
Я отставил миску в сторону и отер губы.
-Ну, давай что – ли? – я ухмыльнулся и протянул руки вперед.
Ау громко высморкался и, что есть силы, залепил мне по жбану монтировкой.
***
В молодости я писал прозу, не плохую, кстати, во всяком случае, таково было мнение моих немногочисленных читателей. Писал в основном, что–то с потугами на экшен. Так вот, в моих вершах, персонажей часто били и все больше по голове, за что меня частенько критиковали читатели.
-Вань, ну не правдоподобно это как-то, пишешь вроде реалистичную прозу, а тут твоему этому… уже раз пятый бошку проламывают, а уже через пять минут супружеский долг исполняет, а на пятой странице…вот рассуждает о проблемах глоболизма... не реально как–то…
Говорили же мне умные люди, от критики только вред и ничего больше, вред и как следствие душевные расстройства, и прогрессирующий алкоголизм. Не слушал, а зря… Теперь, когда моя голова превратилась в одну большую шишку, покрытую толстым слоем запекшейся крови, я думаю, сполна расплатился за те неприятности, что доставлял моим литературным персонажам и навсегда разуверился в пользе слова со стороны.
В очередной раз, открыв глаза, я обнаружил себя в  светлой комнате, прикованный кожаными ремнями к прямоугольному столу…
-А теперь то что? – спросил я, щурясь от бьющего в глаза света.
-Человека из тебя теперь делать будем! – буркнул Ау, стоявший рядом.
-А, я кто, по-вашему? Не человек что–ли?
-Мудак ты, - ответил Ау и истерично захохотал.     
В комнату вошли какие-то люди. Один из них наклонился над о мной. В нем я признал того самого незнакомца- Собутыльника, что ввел меня в это сомнительное предприятие, чьими стараниями я вместо того, чтобы смаковать новый сорт «Клинского», лежал на хирургическом столе.
-Здравствуй, Иван, давно не виделись… Ой, прости, совсем забыл. Что ты терпеть не можешь, когда тебя так называют, - сказал он.
-Так я тебя знаю? Объясни, в конце концов, что происходит, - не выдержал я.
-Не думаю. За то мы тебя отлично знаем. Одинокий, неустроенный, зарплата маленькая, полное отсутствие каких–то либо амбиций, футбол не смотришь, не автомобилист, одним словом - никто.
-Ну, это… можно о каждом третьем так сказать…
-Последний сексуальный контакт был с Оксаной Шаршун, сослуживицей… Ты, ей, что там про женитьбу наговорил, а?
Скопившаяся слюна стопудовым ядром провалилась в мой пищевод.
-Это… вас, что Оксанка подослала, да?
-Нет, гражданка Шаршун здесь не при чем. Мы долго следили за тобой и пришли к выводу, что ты наш клиент.
То ли наркотики стали меня отпускать, то ли слова Собутыльника, так подействовали на мою нервную систему, но вдруг я резко осознал, что мне по настоящем страшно.
-Понимаешь, - начал Собутыльник (теперь он расположился в другом конце комнаты, так что я не мог разглядеть его довольную физиономию), - в наше время не так то просто заработать хорошие деньги, тут либо воруй, либо внедряй в жизнь, что-то новое, что нет ни у кого. Я и мои друзья, долго присматривались к нашему оголтелому рынку и тут, как-то в метро, я увидел его - безногого калеку, поинтересовался, сколько он в день зарабатывает. Сумма оказалась не маленькой. Тут то меня и осенило - Россия большая, а нормальных, трудоспособных инвалидов не хватает. Если и есть - либо совсем чморные, либо бесталанные. Вот и возникла у меня мысль создать эту нашу фабрику уродов, иными словами, находим одинокого человека, похищаем, с помощью ряда операций доводим его форму до совершенства - ну, где ручку подрежем, где глазик выколем, где шишечку нарастим, шрамик поставим и в путь… Ты, к стати как к поэзии относишься?
-Ну, так… Хармса люблю.
Раздался щелчок  и с моего тела спали, стягивающие его путы.
-Вставай.
Я поднялся и расправил затекшие плечи. В комнате помимо Ау и Собутыльника находилось еще трое мужчин, отличающихся крепким телосложением и одинаковыми лицами- коробками. 
-Прочти, что ни будь, - предложил Собутыльник. 
-А, сигаретку можно? – спросил я, потирая ноющую шею. 
Закурив, я откашлялся и начал:
-По деревням ходят деды,
просят медные гроши.
С полуночи лезут шведы,
с юга - шпыни да шиши.
….
А в колосьях преют зерна,
пахнет кладбищем земля.
Поросли…
-Эй, - прервал меня Собутыльник, - это, что за мутота?
-Борис… Чичибабин… - ответил я.
-Чичи что?
-Бабин.
- Пидорас что - ли?
-Да, нет вроде…
Собутыльник задумался.
-На хуй Бабина, ты, что ни будь из классики, Пушкина там, например или Барто.
Я почесал затылок
-Не помню.
-Странно, - искренне удивился Собутыльник, - какого- то Бабина - шмабина помнишь, а Пушкина не помнишь…
-А, что тут странного?
-А, ничего,  проще надо быть, а не выебываться по чем зря. Читай, что помнишь, только этого…
-Чичибабина, - подсказал я.
-Во- во, его не надо, не по христиански как- то это, массам не понять.
***
Следующие пятнадцать минут я развлекал публику чтением стихов, какие только мне приходили в голову, даже вспомнил пару своих четверостиший, написанных на студенческой скамье.
-Не пойдет, - резюмировал Собутыльник, - хуйово читаешь. А, с пением как?
-В школе «четверка» была.
-Еб твою мать! Я не о школе спрашиваю, я говорю сейчас как?!
-Не знаю, не пробовал…
-Так, ты, попробуй, только давай без этой самой зауми, что ни будь по жалостливей и без мата, желательно.
Я напрягся с мыслями, пытаясь невидимой лопатой поддеть накопленный с годами пласт песенного материала.
-Ну? – грозно гаркнул Собутыльник, а  один из трех коробколицых даже влепил мне символическую затрещину. 
-С- сейчас, - занервничал я тут же выдал «Прощальное письмо» «Наутилуса».
-,Когда – а - а- а умолкнут все песни- и- и- и- и, которых я не знаю –ю -ю- ю… -  начал было тянуть я.
-Плохо, - с видом прожженного критика рявкнул Собутыльник, - очень плохо. А на гитаре умеешь?
-Не - а.
Собутыльник о чем-то пошептался со своей свитой и объявил:
-Раз ты такой бестолковый, руки тебе ампутируем, будешь воином- интернационалистом. Тебе, какой цвет нравится больше?
-З - з – зеленый, - дрожащим голосом проблеял я.
-Вот и заебись, - подмигнул мне Собутыльник, - будешь погранцом.
***
Я люблю свои страхи. Лилею их, всячески оберегаю, и не дай то Бог кому покуситься на копошащихся у меня под кроватью склизких тварей, бегающих по телу тарантулов и барабашке в шкафу, мой гнев будет неописуем. Но, когда из комнаты вышли Собутыльник сотоварищи и я один на один остался с хищно улыбающимся Ау, я был готов поделиться моим страхом со всем миров, впарить его первому встречному, не взирая на его рост, вес, пол и сексуальную ориентацию.
-Ты, хоть в армии служил? - поинтересовался Ау, раскладывая на тумбочке хирургические инструменты.
-Не – ет, но очень хотел, честно.
-Армия это школа жизни, если в армии не служил- значит не мужик, - вывел Ау.
-Ну, я это…. У меня плоскостопие и еще с почками проблемы…
-С мозгами у тебя проблемы – это заметно.
-И с мозгами тоже, - согласился я.
Громко заржав, Ау вынул из складок одежды пластиковую бутылку и протянул мне.
-Пей?
-Это что?
-Антисептик, – важно сообщил Ау.
-Водка что - ли?
-Хуйодка! Пей давай!
***
Случай в моей жизни сыграл центральную роль. Именно благодаря случаю я с горем пополам окончил журфак – совершенно неожиданно под конец моего обучения выяснилось, что в свое время моя маман крутила шуры- муры с нашим ректором. Именно благодаря случаю попал на работу в нашу малотиражку - шел устраиваться ночным сторожем в контору торгующую пенопластом, а с похмелья перепутал адрес. Случайно - же в мою жизнь вошли мои бывшие пассии. С Ленка сама постучалась в дверь, дабы сообщить о том, что я залил ее квартиру. С Верой в буквальном смысле столкнулся в автобусе… лбами… а более серьезное знакомство у нас завязалось на приеме у врача, куда случайно же мы попали в один час. Помню, первая ее фраза была: «Вы, меня преследуете!». На что, я не растерявшись, ответил: «Да» и тут же признался ей в любви. С Катькой… Вообще это можно продолжать до бесконечности…
Я понюхал жидкость в бутылке еще раз. Ау смотрел на меня глазами полными надежды.
-Что не пьешь?
От запаха спиртного меня мутило, и бутылка сама соскользнула с руки.
-Ну, ты, - встрепенулся Ау и было наклонился за ней, как вдруг из его внутреннего кармана на пол упало что – то тяжелое и судя по звуку металлическое.
Я не верил своей удаче - пистолет. Прежде я не разу не имел дело с оружием и даже в детстве тиру предпочитал сладкую вату и катание на каруселях, но в тот момент я резко бросился в сторону чернеющего на полу предмета и ощутив ладонью холодную сталь, направил ствол на Ау.
-Ты что это? – попятился в сторону мерзкий старикашка.
Я молчал, страх был настолько велик, что вытеснил собой даже мои речевые функции. 
-Ты, это… положи пугач…
-И не подумаю, - наконец выдавил я.
-Он все равно не заряженный, - скороговоркой проговорил Ау и резко схватился за скальпель.
Прозвучали два выстрела. Первая пуля прошла в двух сантиметров от его уха, вторая же проделал в голове Ау третий глаз, аккурат между дугами бровей.
-Не заряженный, - передразнил я его и пустил в бездыханное тело еще два заряда.
***
Не то, чтобы мне понравилось убивать (я же не изверг какой), но, расправившись со стариком, я ничего не почувствовал, разве что появилось легкое чувство безнаказанности, какое бывает после четвертой бутылки светлого.
Теперь надо было решать, как убежать из этой дыры и решать немедленно.
Мне ничего не оставалось, как накинуть на себя лохмотья поверженного мною Ау и спрятав пистолет в карман выйти из комнаты. Длинный темный коридор казался мне бесконечным, так, что, увидев полоску света, пробивающуюся сквозь чуть приоткрытую дверь, я, не долго думая, нырнул в нее.
То, что я увидел, стало командой моему желудку немедля выплеснуть из себя содержимое. В слабоосвещенной комнате, привязанный к дантистскому креслу, сидел немолодой мужчина, чья правая рука была по локоть ампутирована, а с небрежно наложенной повязки на пол стекал ручеек густой крови. Лицо его покрывало множество рваных шрамов, в некоторых из которых уже копошились мохнатые мухи. В помещение стояла жуткая вонь- плечо, по всей видимости, уже начинало гнить…
Я вынул из о рта мужчины кляп,  и попытался освободить его от ремней, которыми он был опоясан. Ремни не поддавались.
-Сделайте это…- чуть слышно произнес он и взглядом указал на пистолет.
-Что?
Он снова повел глазами в сторону ствола.
-Убить? Но… но… я …. Не…
По его щеке потекла крупная блестящая слеза.
-Нет… я не могу… нет…я же… не могу я, так просто… это же …
Лицо мужика сморщилось лимоном и на губах запузырилась кровавая пена.
-Ну… ладно…- я делал глубокий вдох и, зажмурившись, направил на него ствол.
Раздался щелчок, выстрела не последовало.
-Осечка, - подумал я и повторил попытку.
Результат оказался прежним.
Я направил ствол в пол и несколько раз нажал на курок, пистолет ответил мне дразнящим ухо скрежетом.
-Странно, – я повертел в руках машинку, - вроде все правильно делаю.
-С предохранителя сними, придурок, - прохрипел мужик и, обмякнув всем телом, закатил глаза.
Я взял его за запястье. Пульса не было.
***
Не, то чтобы я долго корил себя, что случайно поставил пистолет на предохранитель… ну, если так немножко. Неприятно было это как- то… Последние слова умирающего и тут такое: «придурок», обидно. Обидно не за себя, за умирающего… Даже щуплая мальчикоподобная Зоя Космодемьянская нашла в себе силы, выдать перед смертью в лицо фашистам: «Сталин, идет!», а тут -  здоровый бугай… Неужели перед смертью я тоже разрожусь подобными речами? Ну, да, ладно, умирать я пока не собираюсь, по этому надо искать выход.
Покинув комнату, я снова очутился в коридоре, но, не пройдя и пары шагов услышал за спиной громогласное:
-Я вижу его!
Я сломя голову бросился вперед. Шаги за спиной говорили о наличие погони.
Коридор обрывался так же неожиданно, как и начинался. Я ступил на железную лестницу, ведущую наверх, и, добежав до следующего этажа, решил спрятаться за широким пожарным щитом. Дождавшись, когда мои преследователи пробегут мимо, я вылез наружу и пошел по очередному коридору.
Толкнув плечом первую попавшуюся дверь, я чуть было не снова повторил прежнюю комбинацию с рвотными массами. На сей раз, на столе лежала молоденькая женщина, над которой колдовал коренастый субъект в хирургической маске.
-Что уставился? – недовольно буркнул он. – Сказано же было в операционную после 4- х не входить!
Я растерянно моргнул и пустил пулю в человека в маске. На его белом халате расплылось небольшое багровое пятно, стремительно приобретающее очертание острова Мадагаскар.   
Человек в маске удивленно посмотрел на меня и рухнул на пол. Обыскав комнату, я нашел довольно увесистый тесак со следами запекшейся крови (операционная, блядь… не стерильно же!) и несколько пистолетных обойм, обнаруженных в аптечке. Развязывать или хотя бы заговаривать с жертвой  «хирурга» я не стал, слишком уж свежи были воспоминания о последнем полутрупе.   
Рассовывая по карманам обоймы, я последовал дальше и тут же столкнулся с моими преследователями. Лица трех коробколицых даже не смотря на слабое освещение, были похожи на оскаленные рожи бродячих собак, получивших заряд соли в задницу.
-Ну, вот ты и приехал, соколик, -  сказал Собутыльник.
Мы стояли друг напротив друга, дыша в такт биению наших сердец.
-Проблемный ты, какой- то, Ваня, - начал Собутыльник. – Проблемный и тупой, мы же тебя все равно достанем, у нас длинные руки. Так, что давай по-хорошему, не успеешь оглянуться и ты уже где - ни будь в Конотопе. Там тепло, там фрукты и работа не пыльная, только вот язык я думаю тебе надо будет подрезать… Но не беда, зачем тебе язык? Говоришь, что срешь, а жопе язык не к чему.
Собутыльник хотел было захохотать и уже в предвкушении процесса раскрыл пасть, как тесак, который я держал за спиной, пронесся в воздухе и врезался ему грудь. Его партнеры явно не предвкушали подобного поворота событий и молча уставились друг на друга. За что один из коробколицых и поплатился, сраженный выстрелом, другой же «разморозившись» бросился в бегство.
Я перезарядил пистолет и подошел к Собутыльнику.
-Ты, что в спецназе служил? – харкая кровью, спросил он.
-Ага, - усмехнулся я, - в погранвойсках, - и выпустил в его голову заряд.
***
Наконец выбравшись наружу, я рванул к пролегающей недалеко автостраде и стал ловить тачку. Не удивительно, что водители долго не хотели сажать меня в салон, а несчастный моторист, с которым я договорился, подозрительно оглядел меня с головы до пят.
-Ты, что такой красный? – спросил он, давя на газ.
-Мент, я. Устраивает?  - ответил я и юркнул вовнутрь. 
-Устраивает, - шепотом зашелестел водитель, наблюдая за тем, как я перекладываю пистолет в задний карман брюк.
***
О деньгах водитель и не заикался. Да и я, собственно говоря, не предлагал. Дома, приняв ванную и съев каких то пельменей, я налил себе призовую  рюмку коньяка и тут же вырубился. Ночью мне снилась моя покойная бабушка, старая и некрасивая, пел песни, читала нотации и почему-то курила трубку, не взирая на то, что к творчеству Гарика Сукачева при жизни относилась весьма прохладно.
По утру, диктор радио «Маяк» любезно сообщил мне, что сегодня вторник и я стал собираться на работу, придумывая нормальную отмазку по поводу моего отсутствия в понедельник. Так и не собравшись с мыслями, тяпнул «пятьдесят» для уверенности и выскочил на улицу, предварительно вооружившись черными очками, дабы скрыть следы побоев.
***
У дверей конторы как обычно курил похмельный Мишка.
-О, здоров, ты откуда такой красивый?
Я поправил очки.
-Да… так…
-Подрался что - ли?
-Вроде того…
-Понятно… Я вот тоже в молодости по этому делу был мастак, да… - Мишка мечтательно затянулся сигаретой. - Тебя редактор искал, ага. Я тебя пытался отмазать, говорю: «У человека запой, все дела». А он, гнида, типа: «Все понимаю, но он что позвонить не мог?». Так, что воткнут тебе на всю длину. 
Я обреченно опустил голову.
-Так… это… может перед встречей по «соточке»? – подмигнул Мишка.- Ну, для профилактики…
Я ответил отказом.
-Мое дело предложить, - изрек Мишка, - там на столе для тебя баночка, кстати… Лисички – сам мариновал. 
***
Не снимая одежды, я постучался в дверь редактора.
-Борис Семенович, можно?
-Конечно, проходите.
Я сунул руку в карман пальто, где между пачкой сигарет и пластинками «Орбита» расположился пистолет.
- А, может все и обойдется… - подумал я, но на всякий случай снял пистолет с предохранителя.