Воскресный вечер.

Сижу, смотрю Domino-шоу по ящику, слушаю Обратную Сторону Луны, перевожу длинное письмо от французских партнеров и жру бутерброды с телячьей колбасой, запивая сладким чаем. Как в добрые студенческие времена. Жизнь заебись.

Всю ночь с субботы на воскресение кувыркался с бабой из отдела закупок большого магазина. Я ей откат (мне не жалко за счет французов, ну и от себя чутка), а она мне объём по продажам и отличную еблю. Ебется задорно, с огоньком. Очень любит у зеркала. Говорит, что ей нравиться видеть себя натянутой на хуй такого, как я, самца. Смотрит в зеркало, рычит и рвет простыни, когда я её вгоняю раком. Палок десять кинул, не меньше. Не знаю, как она так сосать умеет, может какие точки G на хую находит, но всё встаёт каждый раз как в первый.

Сижу, я значит, все прекрасно у меня в жизни. Всё похуй. Хата есть, бабло есть, бабы есть, тачка новая едет. Что ещё в жизни надо.

Звонит мобильный. Андрюха. Что у него приключилось такое? С Андрюхой мы начинали вместе зарабатывать стартовый капитал, возя фурами в 92-ом в жаркую Москву клинское пиво «Афанасий». В граненых бутылочках 0,33. Я потом так и остался в пищепроме. Андрюха пошел в мануфактуру.

Снимаю трубку. Андрюха рассказывает, что вдрызг разругался со своей женой. Просто пиздец. Я говорю, что бы приезжал. Андрюха приезжает. Рассказывает, что жена совсем охуела без работы и в роскоши. Дома села, как бабосы пошли, и за какой-то год из любящей и заботливой жены превратилась в стерву и суку. Говорит, что будет судится, пол бизнеса себе отсудит. Но мы с Андрюхой не дураки. Он на меня фирму оформил, а я на него. Хуй вам на воротник, а не контору, бабы.

Андрюха хочет развестись и пожить один. Купить другую квартиру. Осмотреться. Потом жениться. На простой деревенской девушке. Которая без пизды, но работящая. И бля к станку её, чтоб деревню помнила.

Сбегали мы в ларек, купили литр Уокера, заказали на дом пиццу, настроили гитары и пели всю ночь Цоя, ДДТ и Нау, как в добрые студенческие.

Сегодня на работу не пошел.

Искренне Ваш, Пикассо.