Проходя по улице, мне захотелось пописять. Сразу хочу извиниться за лексику – в тексте будут и не такие слова. Но уж что есть, то есть. Сама жизнь вынуждает использовать нелицеприятные выражения.

Так вот, про пописять. Поскольку я не привык шутить со здоровьем, то огляделся в рассуждении подходящего для этого места. Взгляд мой невольно упал на урну, а рядом стоял мужчина почтенного возраста и пил водку прямо из бутылки. Я счел необходимым представиться, как принято промеж воспитанных людей, на что мужчина мне ответил: «Я МЕНТ».

Я понял, что страж порядка находится на спецзадании и для этого одет в гражданское платье, а спиртное у него просто для прикрытия. К милиции, надо сказать, я отношусь с большим пиететом – они гоняют наркоманов, которые вечно сорют шприцами в подъездах и поджигают кнопки в лифте (а недавно хулиганы написали на стене между третьим и четвертым этажом американское ругательное слово «UDAFF.COM»), а еще каждый день красиво снимаются в сериале про Дукалиса. Поэтому я застегнул ширинку обратно на пуговицы и в интеллигентной форме справился насчет туалета. Милиционер показал мне на стеклянные двери, рядом с которыми происходил наш разговор, и зачем-то подмигнул.

Вывеска «MEZZO FORTE» была выполнена буржуазными литерами, и советское чутье должно было сразу подсказать мне, что с этим местом что-то нечисто. Но я не внял голосу разума, как всякий человек, которому очень  н а д о. Ну, вы понимаете.
На входе я столкнулся со шкафообразным человеком с бритым машинкой черепом. Тот куда-то спешил, и наверное впопыхах меня с кем-то спутал, потому что сказал: «Проходи. А я уже ухожу - теперь ты тут главный». Я и этому не придал значения: чего пьяный не сболтнет (хотя бритый череп сразу должен был мне показать, что тут дело пахнет криминалом, но я был ослеплен желанием попасть внутрь, к писсуарам, ну вы понимаете). Со мной самим бывало и не такое – вот придешь домой, скажешь: по запарке «Люська, пусти», а бабка дверь откроет и скалкой по голове: «Какая ж я тебе Люська, старый козел, опять нажрался, иди откуда пришел, сволочь пьяная». И приходится спать в подъезде на неудобном коврике, на который, извиняюсь, ходит соседская собака… Впрочем, пардоньте, это к делу не относится.

Я вошел, и я увидел гардероб. Меня приятно удивило, что в современных туалетах уже позволяется снимать верхнюю одежду, которую можно нечаянно замарать при выполнении естественных отправлений (а люди в возрасте хорошо знают, как неудобно подтягивать трясущимися руками полы пальто или плаща, когда собираешься занять стульчак – здесь недолго и оконфузиться, особенно если этот стульчак уже использовался кем-то до вас и пребывает, извините, в антисанитарном состоянии, то есть загажен чужими фекалиями).

По лестнице я попал на второй этаж, и там было много людей. Присмотревшись, это были лица как мужского, так и женского пола. Я уже понял, что это место обустроено по-западному стилю «гламур», потому что не лаптем щи хлебаю – в меру сил просвещаюсь по телевизору, и вот как-то еще читал в газете, что где-то за границей случилась половая революция… Да-да, дорогая редакция, вы можете видеть во мне человека старых взглядов, но ведь еще Фрейд писал, что ничто человеческое человеку не чуждо. И я считаю, нет ничего плохого, что красивая девушка с косой устроила такую революцию, после которой уже не зазорно людям гигиенические процедуры совершать совместно (например, мыться скопом в бане или омовлять члены на пляже, а кто хочет – так тот может даже и без верха; насколько я знаю из прессы, такое оголение грудей называется специальным словом «духлес»). Логика мне подсказала, что прогресс дошел уже и до общественных уборных – а ведь это лицо общества. И я решил, что наш вход в ихние Европы не за горами, раз изменения уже коснулись самых интимных сфер. И я приветствую это, насколько мне позволяет ресурс изношенного жизнью организма. Для иллюстрации расскажу: недавно я увидел в русском кино, как женщина чисто по-американски «сидела сверху», раскорячив ноги, и это зрелище настолько всколыхнуло во мне мою… Впрочем, я отвлекся.

К тому времени я уже снял пальто и кашне, и в принципе решил этим пока ограничиться, потому что взрослым людям не всегда следует во всем потакать молодежи. Конечно, кто хочет духлес - тот конечно может и духлес, если позволяют внешние данные, но у меня уже не совсем тот возраст, чтобы щеголять вот так. Поэтому я, стараясь не особенно привлекать к себе внимание, прошел сразу в уборную. И здесь внутри тоже находились лица обоего пола. К дверям вела очередь, но меня пропустили мимо себя – приятно, что молодежь еще не растеряла уважения к ветеранам. Но я зря поспешил радоваться, потому что оказался не готов к той раскрепощенности, которая царила внутри. В свое время мы понимали слово «раскрепощение» исключительно в рамках изучения партийной борьбы угнетенных классов. Здесь же раскрепощенность провокационно граничила с наглой распущенностью. В центре внимания была дамочка с висящими через всё лицо белыми волосами и с расческою, и рядом на умывальнике сидел мужчина. Я не знаю, что он там, на умывальнике, делал. Возможно, оправлялся. А вокруг были еще мужчины, у одного была кинокамера, другой щелкал фотографическим аппаратом. Далее зашли еще какие-то молодые девицы. И тут я вспомнил, что намедни искал по телевизору кино про Дукалиса, а увидел передачу «Дом-2». И там всё это происходило, причем в такой откровенной форме, что моя бабка стала немедленно ругаться, и я переключил, но на всякий случай успел запомнить, по какой программе такое показывают. Не скрою, мне хотелось поближе посмотреть на нимф, которых круглые сутки передают по телевизору, но я подумал, что если бабка или внук увидят меня в таком антураже, то придется опять ночевать под дверью, а ночи нонча пошли холодные. Поэтому я вышел, даже не успевши посетить нужную мне кабинку.

А потом оказался форменный конфуз. Как мне пояснили, это был женский туалет, а я просто сослепу не разобрал, куда зашел, старый осел. А в мужском какой-то лысый и в очках занял весь тамбур, он кричал про пилотку, мол, головной убор у него увели, пока он расстегивал ширинку, и я тактично оставил этого человека наедине с его горем. Не скрою, большим разочарованием было для меня узнать, что описанный выше вариант прогресса насчет революционных сближения мужских и женских мочеиспусканий – не более чем порождение моей фантазии (но поймите и меня – мне было н а д о, а когда моча ударяет в мозг, тут не то что в женский туалет, тут и в детский заскочишь). Как я теперь понимаю, до Европ нам еще все-таки далеко. А какой-то мужчина с большим животом вдруг громко сказал женщине с белыми волосами  с расческой, что посещение уборной - платная услуга, и проводил ее к выходу, помогая животом и направляя руками за плечи, чтобы она не потерялась. Наверное, это был секьюрити.

Некоторая грубость его движений и слово «у…бывай» (простите, это не моё, просто цитирую) заставило меня шарахнуться в сторону. Женщина была еще не очень стара, и мне напомнила любимую актрису Людмилу Гурченко. Зачарованный, я даже спросил у кого-то, не актриса ли эта женщина, но мне пояснили, что это просто какая-то сумасшедшая, мол, мимо пробегала.

Я оказался у барной стойки и услышал разговор двух приятных молодых людей с кружками в руках. Один шутил, что он космонавт из Америки, а второй вообще говорил, что прилетел с Сатурна. В посуде у них было что-то желтое, и я немедля распознал в молодых людях поклонников передачи доктора Малахова. Я сам уринотерапию не поддерживаю, но соседка хвалила, и я втайне похвалил оригинальность идеи: в самом деле, одни люди ходят в уборную просто так, а другим моча «строить и жить помогает» – даже странно, что никто раньше не додумался до такой простой идеи, как совместить уборную со специализированным баром, где бы наливался продукт. Один молодой человек отхлебнул из кружки и сказал: «Настоящая моча», а второй сказал, что людей маловато, а удава уже увезли накладывать грим для съемок, а Джейсон Форис вообще не приехал. По всему получалось, что в этом заведении снимаются самые разные передачи, и в том числе «В мире животных» со змеями и прочими глистами. Я повертел головой и увидел сцену с какими-то музыкантами и понял, что именно там происходят передачи, а сейчас там музыкальная пауза. Что касается Джейсона Фориса, то это американское имя я уже слышал от внука – кажется, он говорил, что это эксцентричный магнат, который за зеленые доллары скупает фантики от жвачек. Мне оставалось только пожалеть беднягу, с которым возраст сыграл такую злую шутку, что теперь он в маразме и путает акции Газпрома с детскими бумажками. Я бы вот в жизни не спутал.

За отдельным столом сидел пожилой человек с благородной щетиной. Я сразу распознал в нем культурное лицо, вот только меня смутило, что он пьет водку в одиночестве. Ведь нельзя же так – совсем одному. Так и спиться недолго. Мы познакомились, и он сообщил, что я разговариваю с американским поэтом. И вновь мне бы следовало насторожиться – ведь много американцев в одном месте – это уже почти бомба. Но я был обманут интеллигентной внешностью. Поэт назвался птичьей кличкой Орлуша и прочитал стихотворение: «Почему у человека грустное е…ало? Он не болен, не калека, просто за…бало» (опять же, это я цитирую, а не от себя). И я понял, что уже слышал этот стишок от внука, и даже съездил ему по ушам для острастки, чтоб не приучался. Конечно, нецензурные слова – это вещь малокультурная, но иногда какая-то сермяжная правда жизни в этом есть. У Высоцкого вот тоже была песня со словом на букву «б»… А ведь Высоцкий, он как и Пушкин, наше всё.

И тут я допустил ошибку. Я, вообще говоря, не пью. «Злодейка с наклейкой» - она коварная, недаром нормальные люди в СССР предпочитали одеколон «Шипр». Но как же было не выпить с культурным человеком?

Вот дальше я плохо помню. Началась подлинная фантасмагория. Бритоголовый скинхед за соседним столиком стал заниматься общественно приятной деятельностью: надувал воздушные шары и запускал их на радость всем собравшимся. Потом в поле зрения появился молодой человек, спереди к которому была пристегнута пародия на мужские половые органы, и густо надышал мне в лицо вонючей сигаретой, от которой у меня начали скакать и путаться мысли, а когда я спросил его имя, он ответил не моргнув глазом, что он медведь-шатун. То есть, «В мире животных» оказалось фикцией! Они просто гримируют артистов под зверей, а потом показывают нам по телевизору в виде чистой монеты.

Мимо прошла женщина с официальным бейджиком на грудях, и там было написано «Королева помойки». Я не то чтобы морально устарел, но кино «Королева бензоколонки» еще помню. И важность встречи с подобными людьми прекрасно понимаю. Поэтому я не упустил возможности: пусть и в немного сварливой форме, поинтересоваться, когда же уже вывезут мусор у нас со двора, потому что воняет уже просто неприлично. Но она мне ничего не ответила… Только улыбнулась так снисходительно, будто я грязь под ногами.  И ушла за столик к какому-то нерусскому, который спал в позе египетского истукана, ну этого, которому туристы нос лопатой отбили.

А поэт ушел на сцену читать стихи. И вместо него пришел молодой человек в очках блондинистой внешности и сказал, что он Себастьян Найт. То есть еще один американец! Тут я совсем перестал что-либо понимать, потому что книжка про этого Себастьяна Найта у меня лежит дома, и написал ее писатель Набоков, который в советское время отличился порнографией про Лолиту (я эту сомнительную гадость, разумеется, не читал, но на партсобрании мы обсуждали). Как я уже писал тут, выглядел он очень молодо для своих преклонных лет, из чего мне стало понятно, что он не самозванец, а настоящая знаменитость, и как все богатые знаменитости пользуется жидкими масками на лицо и омолаживающими пластическими операциями. Теперь я подозреваю, что и Сергею Звереву не меньше 80 лет, а Пугачевой на самом деле 120.

Сейчас уже не старые времена, когда давали срок за приобщение к иностранцам, поэтому я взял у Себастьяна автограф для своей бабки – она тайком любит Набокова. Бумаги у нас не было, зато по залу ходил какой-то всклокоченный парень и разбрасывал по столам музыкальные диски. Вот на таком диске Себастьян мне и поставил автограф. Уже потом, дома, я рассмотрел, что группа называется «Порно», и был страшно возмущен такой пропагандой запрещенных гадостей, а мой трофейный патефон эту срамоту даже отказался воспроизводить, только игла впустую сломалась, а таких уже не делают. Хотелось бы найти этих музыкантов и вчинить им иск за вредительство и пропаганду буржуазного образа жизни.

Между тем, было уже поздно, а меня домой после одиннадцати не пускают, к тому же мочевой пузырь орал просто как сирена - и я, что называется, навострил лыжи к выходу. Там возле выхода я видел автостоянку и замечательные кустики… Но тут проходивший мимо фотограф спросил меня, кто тут главный. И меня как будто прострелило, потому что я точно помнил, что я теперь тут главный, хоть и не помнил, откуда это знаю и кто меня уполномочил. Водка, знаете…

Страшный груз ответственности вдруг обрушился на мои плечи, затмевая рациональное мышление. Общественность в лице фотографа желала, чтобы выступление музыкантов, которые создавали какофонию на сцене, было продлено, и эта коллективная просьба не могла быть отброшена – потому что коллектив, как нас учили, превыше всего. И мне пришлось срочно вспомнить комсомольское прошлое и сначала договариваться с хозяевами заведения, а потом с музыкантами. Я действовал на чистом автоматизме рабочей закалки, а иначе бы сбежал оттуда и благополучно успел бы на метро. И эти обезьяны на сцене запели по-нерусски, пропагандируя какого-то Джима Моррисона, который был наркоман и помер потому что наркоман. Но никто не сказал мне ни слова благодарности за подаренные мгновения. А девушка с труднопроизносимыми инициалами вместо имени, когда я попытался пригласить ее на танец, сказала мне очень обидное - «да пошел ты» и так далее в нецензурном ключе (я отказываюсь цитировать это пошлое хамство, тут читатель может сам додумать глубину падения). Что ж, мы все когда-то работали не за «спасибо». Как недавно пел по телевизору один певец: «Твори добро по всей земле, твори добро другим на благо», - и я ему верю, потому что певец был без зубов, то есть явно уже успел пострадать за правду и добро. На всякий случай прикрыв рукой вставную челюсть, я решительно пошел ногами к выходу, а ноги цеплялись за что попало. Я был уже заранее пострадавший за добро, потому что метро закрылось, и домой меня бы уже все равно не пустили.

На улице стояли какие-то нетрезвые люди, они веселились и ловили машину. И сказали мне: «Чего стоишь, лезь в салон». Я сел в машину, а на мои колени посадили развратную девицу-дрянь, которая говорила, что она гитлеровская любовница, и лезла мне своим языком под ставную челюсть. Девица, значит, лезла, а я думал только об том, чтобы она не села мне туда, где скопилась моча, иначе это была бы бомба и мокрая катастрофа для всех, кто в машине. А сортирного кинооператора сложили пополам и вместе с камерой погрузили в автомобильный багажник, и он там всю дорогу шуршал, как таракан в спичечной коробке.

Так я оказался в чужой квартире. Там был накрыт стол, и я с удовольствием сначала посетил уборную, а потом поел жареной курочки, радуясь, что меня впустили на ночлег. А потом мне налили, и я как-то необдуманно выпил. Все восемь рюмок. Лучше бы я не пил, потому что среди присутствующих вдруг оказались гомосексуалисты. Они весело улыбались друг другу, а одному совсем юному пареньку, который утверждал, что он польский шляхтич, и при этом тискал хозяйского кота, предложили вступить в преступную половую связь. Шляхтич ответил: «А скока денег?», и я понял, что попал в совершенно аморальное общество, для которого нет ничего святого. Я решил уйти, но в коридоре упал, споткнувшись об какую-то женщину, и дальше уже ничего не помню. Кажется, кого-то били, а кто-то кому-то говорил: «Понаехали тут…» Но это всё я помню очень смутно. Хотя насчет «понаехали» был согласен.

Очнулся я утром. Участники застолья валялись по квартире в непристойных позах, а педерастов, к счастью, не было. Я, как оказалось, спал в прихожей на коврике в обнимку с грязными сапогом, и это неприятно напомнило мне о доме, о семье. Бородатый хозяин квартиры храпел на кухонном диване вперемешку с другими сомнительными личностям, и я не сомневался, что ночью между ним произошла оргия. А на столе стоял опохмел как очередная пропаганда нетрезвого образа жизни. Увидев спиртное, я весь содрогнулся  и зашатался от мерзостности пережитых моральных ощущений, и в кишках завизжали в унисон все соки отравленного организма. Я решил, что вопиющий случай с оргией и педерастами не должен остаться безнаказанным, и, уходя, в знак назидания захватил из кухни всю водку. А чтоб она в пути не испортилась, вместо тары взял ихний трехкамерный холодильник, в который эта водка была упакована.

Ну что. От бабки, конечно, пришлось дома многое выслушать, в том числе и за пальто, на котором засохла чья-то тошнота… Ох, она мне такое рассказала! Будто бы я выпивал с экстремистами из сети интернет, которые только и делают, что поганят русский язык. И репортаж об ихней пьянке даже показали по телевизору, и определение этой нечисти дали точно такое как Жириновский говорит: подонки.

Так что же это получается, дорогая редакция? Выходит, это ваши прохвосты и написали в моем подъезде грязное слово «UDAFF.COM»? И в общественном туалете у них была подпольная явка, сиречь «туса», где они строили планы на загаживание великого русского языка? Про одного такого обгаживателя культуры уже рассказывали по телевизору, что он  к а л о е д – так может, вы тоже этим занимаетесь?? И меня, значит, заслуженного пенсионера, вдобавок на всю страну выставили руководителем этого кошмарного вертепа (хоть и путем спаивания и подлога)??

Дорогая редакция, я этого так не могу оставить. Я буду жаловаться на вас в самые высшие инстанции, и если надо, дойду хоть до суда в Гааге. Хотя внук говорит, что Гаага тоже за вас обеими руками, мол, он читал об этой двуличной Гаге в журнале «Космополитен» – но я не верю этому малолетнему сопляку, не может быть, чтобы все было так плохо. Я уже написал в соответствующе органы, правда ответ пришел какой-то шифрованный: «КГ/АМ. ШГБ». Я не знаю, что это такое (надо будет спросить у внука, когда вернется из школы), но сдаваться не собираюсь, и сегодня же размножу это письмо для публикации в прессе, в метро и на заборах. Вы еще будете искоренены и ответите мне за попранную честь, отягощенную моральным ущербом. И сами на коленях будете умолять мою бабку, чтобы забрала меня с лестничной клетки, где я стараниями ваших молодчиков теперь живу без всяких перспектив. А этого оборотня без погонов, который своим подмигиванием коварно заманил меня в прибежище  циничных деградантов – еще надо проверить, в какой милиции он служит, и почему не пресек грязное разложение пьяной молодежи, которое происходило фактически на его залитых водкой при исполнении глазах.

Без уважения,
Поэтому и не подписываюсь.

P.S. Также категорически требую вернуть деньги всем, с кого вы, негодяи, содрали по 500 рублей за пописять, а потом еще нажились на их моче втридорога. Лучше купить на эти деньги ночной горшок и носить его с собой, чем садиться на один стульчак с такими как вы! Я уже рассказал всё (умалчивая, конечно, самые ужасные детали происшедшего) нашим старушкам во дворе. И еще расскажу мужикам, когда вечером выйдут играть в домино и в шахматы. Не думайте, что сумеете укрыться в своем паскудном интернете от возмездия и народной огласки. Попомните мои слова! Люди еще узнают, какие вы есть  п о д о н к и.