«Во всякой мудрости есть много печали,
ибо знания умножают скорбь»
Экклезиаст


Мы редко задумываемся, насколько хрупка наша цивилизация.
Собственно, большинство об этом вообще не задумывается. Да и зачем нам знать, откуда берется горячая вода, газ или электричество? То есть, конечно все знают, что за каждой из этих мелочей стоит огромное количество людей и техники, которые поддерживают блага цивилизации в рабочем состоянии. Но для того и существует разделение труда, чтобы каждый занимался своим делом и не парился об остальном. Я и не парился. До определенного момента.

В семь утра я, обычно, еще сплю. Всем известно, что самый сладкий сон – утренний. И даже самая приятная мелодия мобильника не может сделать приятным утреннее пробуждение. Что уж говорить, когда тебя будят криками.
- Вставай! Нас затопляют! - Голос жены.
Суки, думаю, соседи, блядь, уроды ебАные. Убью, паразитов. Мало того, что спать не дают, своей музыкой уебищной, теперь еще и это.
Босиком выхожу в коридор. Сантиметровый слой прохладной воды приводит меня в чувство.
- Выноси! – Мне вручают большой тазик, полный мутной воды, и я просыпаюсь окончательно.
Просветленным взором оглядываю потолок – чисто. Через секунду врубаюсь почему: вода льется не сверху, а хлещет непосредственно из унитаза. Этим же объясняется подозрительный запах вагонного туалета. Жена, вооружившись каким-то ковшом, со всей возможной скоростью наполняет второй таз.
Первым делом – самолеты, разбираться будем позже. Я выношу таз на улицу и выливаю на газон. Потом второй, третий… В четвертом на поверхности коричневатой воды плавает какашка. И ведь не тонет же, сука! Этот светло-коричневый безвольный кусок вещества кажется мне дурным сном, однако запах говорит об обратном. Хочется блевать, но нечем – позавтракать я, как понимаете, не успел. И снова тазы, пятый, шестой… А в них!… Не к обеду будет помянуто.
На площадке сталкиваюсь с соседкой – у нее та же хуйня, но она уже успела вызвать дежурного сантехника и воду в подъезде перекрыли. Однако к нам вода все еще льется, в ход пошли водонагреватели и туалетные бачки.
Заебавшись бегать, я открываю кухонное окно (первый этаж, ёпт) и выливаю все туда. Немного справившись с напором, начинаем собирать воду на полу и вычерпывать из ванны - она заполнена дерьмом на половину.
Восемь часов. Звоню на работу, мол, звиняйте, братцы, форс-мажор, то бишь - дерьмо непреодолимой силы.
Кстати о дерьме. Это ж надо было так придумать природе, что первым делом с утра человек идет испражняться! Тем утром, я видел все, что ели на ужин жильцы из шестнадцати квартир, расположенных над нами. Ты поблевал, фтыкатель? А мне еще с этим жить.

Участковый сантехник пришел к девяти. Безучастно посмотрел на последствия говнопотопа и пошел в подвал. А в подвале что? Нет, не бомжи и не крысы. В нашем подвале обычно нет света. Сантехник замысловатой тирадой помянул своих коллег – электриков, а я, будучи кровно заинтересованным в благополучном разрешении проблемы, пошел с ним в подвал – светить фонариком и помогать прочей хуйней.
Подвал производил удручающее впечатление. Конечно, я не ожидал увидеть там Версаль, но таким ржавым трубам, готовым рассыпаться от фонарного луча и вентилям, для которых каждый поворот грозит стать последним, место, в лучшем случае, на помойках.
Те, кто хоть немного представляет устройство канализации, уже догадались, что где-то пониже первого этажа произошел нехилый засор, в результате которого все продукты соседской жизнедеятельности хлынули (по закону сообщающихся сосудов, кто его только придумал – убилбысуку) в нижние квартиры.
Сантехник, первым делом (хотя и без особой надежды), начал примериваться к крышке на трубе коллектора. Старые, на несколько раз покрашенные болты не двигались с места.
- Отойди! – крикнул он мне, когда один из двух болтов все-таки поддался напору ключа, и в щель из-под ослабленной крышки мощным фонтаном хлынула фекальная жижа.
Едва успев отскочить в сторону, я почувствовал, как подвал наполняется новыми ароматами, но при этом очень ярко представил, как вся эта масса с чавканьем уходит из нашего унитаза. Ощущая на лице вонючие капли, я все же чувствовал себя почти счастливым. Полдела было сделано.
Счастье, однако, длилось не долго. Следующие после избавления от гавна полчаса, мы тщетно пытались прочистить тросом невидимый засор. В трубе то и дело пролетали экскременты, сопровождаемые жалкими остатками воды. Сантехник тихо матерился, проклиная «засранцев-жильцов», в то время как я молча крутил трос и, словно далекий сон, вспоминал мирную жизнь.
Вскоре нам пришлось распрощаться с этой идиллией, как и с надеждой прочистить засор при помощи троса.
Молоток – вот самый надежный инструмент сантехника. Вооружившись им, здоровенный чувак начал со всей дури охаживать трубу коллектора. Гнилой чугуний поддавался неохотно, но будучи ровесником сантехника, все же уступал ему в упорстве. Выломав полметра трубы, он продемонстрировал мне причину говнопотопа. Вид огромной пробки, состоящей из осколков кирпича, камней, песка и цементного раствора, заставил мои кулаки сжаться в бессильной злобе.
- Вот пидары, - прошептал я, прекрасно осознавая, что никогда не узнаю автора этого творения, как никогда не смогу вылить на него все то дерьмо, что вычерпал с утра.
В свете карманного фонарика хмурый сантехник молча продолжил доламывать трубу, прекрасно осознавая, кто будет ее ремонтировать. Напоследок он пустил воду, с трудом открыв ржавые краны, и порадовал, что пока ему не подвезут новые трубы, дерьмо будет стекать непосредственно в подвал.
На тот момент мне, в общем то, было похую, куда будет стекать дерьмо, если оно стекает не в мою квартиру. Я пошел отмываться и делать капитальную уборку.

Некоторые моменты моего утреннего моциона, в силу своей явной аналогии, напомнили мне эпизод из фильма «Барак». В этом эпизоде жители барака спасали мента, который с пьяных шар утопил в дворовом очке казенный ТТ. По тем временам (а время было послевоенное) чуваку грозил трибунал, а то и вышка. Услышав о такой беде, солидарные граждане в момент раскидали сортир и принялись вычерпывать годами копившееся дерьмо, пока на самом дне не обнаружили злосчастную волыну. По старой русской традиции в ход пошла гармонь, самогон, и весь народ, перепачканный в общественном гавнище радовался и ликовал, потому что спасли своего человека от позора.
Конечно, помимо пары-тройки ярких образов, этот эпизод имеет мало общего с моей ситуацией. Однако он все же сыграл свою роль, поскольку последующие размышления и неизбежные сравнения кое-что изменили в моем отношении к этому миру. Дело в том, что когда-то давно, посмотрев фильм «Барак», я почувствовал зависть к тем людям. Я завидовал их умению радоваться мелочам, их сплоченности и широте души. Но это чувство притупилось со временем, и, погрязнув в самонадеянности, я даже начал подумывать – бля, да мы нихуя не хуже! Хуже, блядь…, хуже…
Прекрасно осознавая вред обобщений, я все же не мог отвязаться от мысли, насколько же мы обнищали духом в своих бетонных коробках. Мы кастрированы коммунальными удобствами и раздавлены собственным индивидуализмом. Пытаясь вырваться, отделиться от безликой массы, мы просто снова становимся безликой массой эгоистов. И нет конца этому процессу.
Я знаю, что в этот самый момент, кто-то в этом мире, благодаря добрым соседям, точно также черпает дерьмо. А еще я знаю, что мне похуй. Это ли не пример Высшей Вселенской Справедливости?

Мой цивилизованный мир, где есть электричество, горячая и холодная вода, и где гавно утекает в неизвестном направлении, был сломан. Узнав немного больше об устройстве этого мира, я не испытал радости. Блага цивилизации, кажущиеся нам незыблемой нормой, предстали передо мной во всей своей хрупкой наготе. И вот тогда, поднимаясь из подвала, я на собственной шкуре осознал простую истину, давным-давно написанную неглупым человеком – я стал мудрее, но от этого не стал счастливей.

Впрочем, есть и положительный момент – гавном меня теперь не запугать.