Лично для меня, как для континуального пассажира общественного транспорта, охуенной, в прямом и переносном смыслах этого прилагательного, проблемой являются везущие куда-то своих мохнатых четвероногих питомцев безбашенные военизированные собаководки.
 
  Да, да, именно собаководки, а не собачницы, и думаю, что разница между этими двумя древнейшими видами представительниц растительниц приручённых животных известна многим: первые выращивают друзей человека в служебных или коммерческих целях, тогда как вторые заводят их исключительно для себя…
 
  Они заходят в салон нахрапом, облачённые в униформу защитного цвета особаченные работницы силовых структур, абсолютно не смущаясь ни скопления толкущихся внутри, склонных к агрессивной мизантропии пассажиров, ни отсутствия намордника у своих, напряжённых клаустрофобической непривычностью, клыкастых псов.
 
  Собаки, попав в шумную и шевелящуюся обстановку, сразу же устало и расслабленно растягиваются на полу, не обращая внимания на неудобства окружающих их, стеснённых пространственной ограниченностью, людей, и благо, если эти собаки окажутся без хвоста. Но если вам попадутся в ближайшие соседи по салону общественного транспорта породы собак с некупируемыми разновидностями почти полуметровых хвостов, то вам, как вчера утром и мне, никто в этом мире не позавидует...
 
  Я стоял, зажатый толпой, в салоне дёргающегося, словно недолеченный паралитик, троллейбуса, рядом с конопатой, не чуждой рыженцы, сержантопогонной собаководкой, а под ногами моими непредсказуемо трепыхался длинный мохнатый хвост разлёгшейся без всякого стеснения огромной немецкой овчарки.
 
  "Господи, только бы нечаянно не наступить на этот сорокасантиметровый, жизненно сакраментальный для каждого животного, отросток !" – думал я, потея от нервного напряжения, зная, что при ущемлении хвоста любая собака сразу же кидается кусаться. "А тут ещё, как назло, троллейбус безбожно потрясывает пассажирами, словно финляндский рыботорговец норвежскими сельдями в бочке. Того и гляди ненароком надавишь стопой на этот ужасный хвост, и возмущённая случившимся овчарка моментально укусит тебя за первую попавшуюся, подходящую для её пасти, выпирающую мишень".
 
  А первой попавшейся, подходящей для её пасти, выпирающей мишенью вы, я надеюсь, сможете догадаться, ЧТО было у меня (собака лежала впереди, вплотную). И сразу тогда поймёте причину моего повышенного беспокойства.
 
  Обнаглевшая зверюга, как будто нарочно, вовсю размахивала своим, не первой вымытости, лохматым хвостом около моего, не первой окаменелости, междуножья, создавая тем самым для меня дополнительные проблемы.
 
  "Эта дамочка, несомненно, направляется на работу, то бишь на службу", - продолжал свои рассуждения я, млея от осознания стерегущей меня на каждом нечаянном шагу опасности. "Но почему она не оставляет после окончания рабочего дня свою служебную собаку в казённом питомнике ? Неужели она с ней живёт ?!"
 
  Последняя чудовищная мысль заставила меня непроизвольно содрогнуться, и, содрогаясь, я едва не наступил на любезно подставившийся под мою кроссовку подвижный сорокасантиметровый придаток.
 
  И всю дорогу я стоял в позе оцепеневшей от нечеловеческого напряжения, мучимой тяжёлыми раздумьями, статуи, а под ногами моими трепыхался в пляске святого Витта грязный и беспокойный овчарный хвост.
 
  Когда тётенька со своей собакой вышла из троллейбуса, я, отдышавшись и придя в себя, громко и почти спонтанно не выдержал и патетически вслух сказал:
 
  "Нет, всё-таки в правила пользования общественным транспортом в России следует внести пункт, запрещающий женщинам провозить своих здоровых, любящих поваляться под расставленными ногами четвероногих друзей в случае наличия у тех длинного, необрезанного хвоста ! В противном случае, мужчины рискуют остаться без длинных, необрезанных хуёв".
 
  Ехавшие рядом со мной пассажирки меня единогласно поддержали.