Расставшись с другом возле Спаса, я решил немного прогуляться. Направился через марсово к Фонтанке. Проходя мимо чижикапыжыка в который раз испытал свое щастье бросив монетку на памятник. Рубль нихуя не задержался, а отскочив, свалился в воду. «Что за ебавный пыжык, опять желание прогорело», - расстроился я, и втянув носом соплю метко харкнул на постамент. В тот момент, когда сопля повисла у птахи на клюве, щелкнул вспышкой турист, проплывающий мимо на катере. Я улыбнулся самому себе, представив, какая гламурная открытка получится у этого фотолюбителя и папесдовал дальше.

Не пройдя и сотни метров, я увидел её. Она сидела на ступеньке крыльца какой-то дизайн студии и ревела. Не громко, без причитаний и не взахлеб, но как-то безнадежно и тоскливо, утирая нос рукавом свитера. Худенькая, нескладная, коленочки острехонькие из рваных джинс выпирают. Я вообще по жизни жалостливый шопесдец. Никогда не могу пройти мимо нещасных и убогих. То попрашайке какому-нибудь недоеденный хотдог брошу, то бабушку перехвачу на подходе  в подземный переход и переведу через дорогу в неположенном месте. Тимуровец одним словом.

Остановившись возле девушки, я подумал: «Горебля какое-то. Не иначе как мама присмерти», - а вслух сказал:

-  Девушка, ну что же Вы так плачете-то жалобно? Больно на Вас смотреть.

В очередной раз утеревшись своим рукавом, она подняла на меня глаза. Песдец. Мне хватило и секунды, что бы осознать с какой натуры мультипликаторы «Шрека» срисовывали бесконечно преданный и нещасный взгляд кота в сапогах. Синие, промытые слезами глаза смотрели на меня как на последнюю соломинку, а губы ответили:

- Я есть хочу очень.

Нда. Никогда не думал, что из-за этого кто-то плачет. Присев на корточки я произнес следующую тираду:

- Девушка, это не стоит ваших слез. Это самая легко разрешимая проблема из всех, которые я знаю. Давайте мы сейчас поднимемся, пройдем до Нефского, зайдем в «Сладкоежку» и ваша проблема моментально решится.

Через полчаса мы уже стояли на пороге моей квартиры. Я не мог так просто взять и бросить этого нещастного цыпленка в таком удрученном состоянии на улице. В пакете у меня были всевозможные пирожки, ромовые бабы, косички с орехами и корицей. Дома, вроде бы, еще оставался чай.

Зайдя в квартиру мы прошли в зал. Она скромно села на краешек кресла и умоляюще на меня посмотрела. Я, что бы нидай Бог не обидеть это невинное существо каким либо словом, мягко, почти по-отечески сказал:

- Чо уселась? Раздевайся.

Её реакцию надо было видеть. Судорожный вздох сменился непониманием, оно в свою очередь – возмущением, возмущение - обреченностью и вся эта палитра чувств освещалась легким, стыдливым румянцем. У меня сразу встал.

Она стояла на четвереньках, а я сзади неторопливо, с расстановкой трахал ей раком. На журнальном столике в двадцати сантиметрах от меня и полуметре от неё стоял поднос с выпечкой, которая примешивала в аромат секса свой неповторимый аромат домашнего уюта. Я ебал её и наслаждался процессом, понимая, что это может быть одним из лучших трахов в моей жизни. Её умоляющий голодный взгляд заводил меня в самые дебри моей испорченной души.

Через какое-то время я не выдержал. Нет, не кончил. Я протянул ей булку. Левой рукой она все еще упиралась в пол, а правой заталкивала себе булку в рот и с жадностью глотала непрожеванные куски. Мы кончили одновременно, она – булку, я – в презерватив.

- Чото устал я сегодня мир спасать. Бери-ка ты, красавица, пакет с булками, да иди домой, ну или куда там …
Молча собравшись и забрав со стола печеное она ушла.

Да, дивная девушка. Воистину говорят – не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Камрады, будьте человечнее, не проходите мимо нещасных и обиженных…