Бабушке Евдотье было почти семьдесят лет, когда она стала опекуншой Виталика, но пасмотриш на неё, и не за что об этом не догодаешся. Она была подвижна как женщина в двое моложе её. Она никогда не бывала желчна, мрачна или раздрожительна, у неё небыло усов, и она нисколько не завидовала другим людям, что уже само по сибе нечто такое, что редко можно сказать и о старой деве, и о девственице, хотя, конечно же, точно не известно, можно ли её оценивать и по тому, и по другому счёту.

Она была строгой вегетарианкой и считала, что употребление в пищу жывотных не только вредно для здоровья и отвратительно, но и ужасно жестоко. Она питалась превосходными чистыми продуктами, такими, как молоко, масло, яйца, сыр, овощи, орехи, травы и фрукты. Однажды, когда после запора в расцвете сил скончалась её коричневая курица, бабушка Евдотья так огорчилась, что едва не отказалась вообще есть яйца.

О малых детях она проктически ничего не знала. и когда к ней попал Виталик она не знала как за ним ухаживать и как его растить. На вокзале купила книжку "Уход за детьми", и прочитала её от корки до корки.
- Какие тут проблемы? - сказала она, выбрасывая книгу - нету тут никаких проблем. И как нистранно, их и небыло. Когда она привезла Виталика к себе в дом, всё пашло так гладко, как только магло быть. Маленький Виталик пил молоко, его тошнило, он кричал и спал так, как должен спать хороший ребёнок.

К шести годам Виталик превратился в просто прекрасного мальчика с длинными золотыми волосами и тёмно-голубыми глозами цвета васильков. Он был смышлён и полон бодрости и всячески помогал своей бабушке. Скоро, говорила про себя бабушка Евдотья, ей нужно будет начать думать и о его оброзовании.

Однако мысль о том, чтобы отправить его в школу, была для неё не вынасима. Отправь она его в школу, там в первый жэ день заставят есть мясо.

- Знаешь что, дорогой? - обратилась она к нему однажды, когда он сидел на высоком стуле на кухне и смотрел, как она делает сыр. - Не понимаю, почему бы мне самой не давать тебе уроки?
- Это было бы замечательно - сказал он.
- А начну я с того, что научу тебя готовить.
- Думаю, мне это будет интересно, бабушка.
- понравитцо тебе это или нет, а учитцо тебе придётцо много, - сказала она. - Вегетарианцам вроде нас почти не из чего выбирать по сравнению с обыкновенными людьми, и по этому мы должны научитцо вдвойне грамотнее обрабатывать ту пищу, которую едим.
- Бабушка - сказал мальчик - а что едят обыкновенные люди такова, чего мы не едим?
- Жывотных, - ответила она, с отвращением вскинув голову.
- Жывых жывотных?
- Нет, - скозала она. - Мёртвых.
Какое-то время мальчик обдумывал услышанное.
- То есть, они едят их, когда те умирают, вместо того чтобы их хоронить?
- Они не ждут, когда те умрут, моя радость. Они их убивают.
- А как они их убивают, бабушка?
- Обычно перерезают горло нажом.
- Это ты о каких жывотных гавариш?
- В основном о коровах и о свиньях, а также об овцах.
- Коровы! - вскричал мальчик. - Вроде Розы, Снежынки и Белки?!
- Именно так, мой дорогой.
- Но какжэ их едят, бабушка?
- Их режут на куски, а куски готовят. Больше всего им нравитцо, когда мясо красное, в крови и ближе к костям. Они очень любят есть мясо коровы кусками, чтобы кровь сочилась из него.
- И свиней тожэ?
- Они обожают свиней.
- Кровавое мясо свиньи кусками, - проговорил мальчик. - падумать только. А что они ещё едят?
- Кур.
- Кур!
- Притом миллионами.
- С перьями и всем остальным?
- Нет дорогой, перья они не едят. А теперь сбегайка в огород и принеси бабушке пучок лука, хорошо дорогой?

Вскоре после этого начались уроки. Они состояли из пяти предметов-чтение, письмо, география, арифметика и приготовление пищи и последнее долгое время оставалось самым любимым как у учитиля так и у ученика. Виталик оказался прираждённым повором. Он обладал исключительным тонким вкусом. через пару лет бабушка Евдотья на совсем оставила кухню и её занял Виталик.

Предоставленный на кухне самаму себе, Виталик тотчас жэ начал эксперементировать с блюдами. В голове у него роились сотни свежих идей.
- Ты гений! - восклицала бабушка, вскакивая со стула и целуя его в обе щёки. - Ты вайдёж в историю! Знаешь что ты должен сделать, ты должен сейчас жэ взять бумагу и ручку и напесать павареную книгу!
- Что ж,- ответил он. - Я так и сделаю.
И в тот жэ вечир Виталик начал песать первую страницу этого монументального труда, каторому сужденно было завладеть его помыслами до конца жизни. Он назвал свой труд "Еште хорошую и здоровую пищу".

Через семь лет он запесал больше девяти тысяч различных рецептов, притом все были оригенальные и вкусные. Но неажыдано его труды были прерваны трагической смертью бабушки Евдотьи. Ночью её сразил жэстокий приступ и Виталик, примчавшись в спальню, чтобы пасматреть, из за чего шум, застал её в пастеле. Она кричала, изрыгала проклятия и корчилась. Страшно было сматреть на неё, и взвалнованый мальчег прыгал вокруг неё, ломая руки, и не знал, что делоть. Наконец, чтобы остудить её жар, он принёс ведро воды из пруда и вылил его ей на голову, но это лиш усугубило приступ, и не прашло и часа, как бабушка умерла
- Это очень скверно, очень. - проговорил бедный мальчег, ущипнув её несколько раз, чтобы убидица, что она умерла. - И как не ажыдано! Как Быстро и неажыдано!
Горько поплаков несколько минут, ибо очень любил сваю бабушку, он всётаки взял себя в руки, вынес её из дому и похоронил за коровником.

На следующий день, приводя в порядок её вещи он наткнулся на конверт. Каторый был написан подчерком бабушки и адресован ему. Он вскрыл, вынул две тысячные купюры и письмо.
"Дорогой мальчег,- говорилось в песьме, - я знаю что ты ещё никогда не ухадил дальше нашей деревни. Но как только я умру, ты должен схадить к нашему деревенскаму дохтару и папрасить дать тебе свидетельство о моей смерти. Потом отнести это свидетельство моему адвакату, человеку каторого завут таварищь Лев Цукерман. Он жывёт в городе, и у него есть копия моего завещания. Он даст тебе денек. Я искрене жылаю, чтобы ты употребил их на совершенствование своих изысканий в кулинарии и вегетарианских вапросф и продолжал работать над этой твоей великой книгой, покуда не убидишсо в том, что она во всех отношениях закончена. Любящая тебя бабушка Евдотья."

Виталик, каторый всегда делал так, как велела ему бабушка, спрятал деньги адел башмаки и чистую рубашку и направилса к доктару.
- Старая Евдотья? - изумился доктор. - Божэ мой, она чтожэ-умерла?
- Конечно, умерла, - ответил юноша. - Если вы сходите со мной, я выкапаю её, и вы сами сможете в этом убидицо.
- Как вы глубоко её закапали? - спросил доктор.
- Думаю, метра полтора-два.
- И давно?
- О, часоф восемь назад.
- Значет, она точно умерла, - обьявил доктор. - вот свидетельство.

...- Пологаю, вы знали, что ваша любимая бабушка обладала значительным состоянием? - спросил Лев Цукерман, маленький, рыхлый человечек с лиловато-синей челестью и огромным носом и когда он улыбался в разных местах его рта сверкало золото.
- Вы имеете в виду коров и цыплят?
- Я имею в виду полмилиона деревянных.
- Сколько?
- ПИТЦОТ ТЫСЯЧ р-у-б-л-е-й, мой мальчек. И всё это она оставила вам. - Разумеетцо, мне придётца удержать пятьдесят процентоф за мои услуги, - сказал он, - но тем не менее у вас останетцо двести пятьдесят касых.
- Я богат! - вскричал Веталик. - Это прекрасно! Когда я магу палучить сваи деньги?
- Хм, - проборматал Цукерма, - да вам везёт. К счастью, я тут в весьма в сердечных атнашениях с налоговой службой и уверен, что смагу убедить их отказаться от всех обязательств, сопряжонных и со смертью, и с выплатой налогов.
- Как это любезно с вашей стороны, - проборматал Виталик.
- Естевственно, я должен буду выплатить кое-каму небальшой гонорар, думаю сотни тысячь будет лостаточно.
- Боже мой! А это не черезчур ли много?
- Никогда не скупитесь на чаевые налоговому инспектору или милиционеру, запомните это.
- Но сколько жэ у меня останетцо? - робко спрасил юноша.
- Сто пятьдесят.
- Магу я взять эти деньги сегодняжэ?
- Не панимаю пачему бы и нет...

...- Теперь весь мир передо мной! - вскричал Виталька, выходя на улицу. - Пока не вышла мая книга буду жыть на ЭТИ деньги! А патом, разумеетцо, у меня будет гораздо большэ!
Он пересёк улитцу и вашол в небальшой рессторан. В нутри было душно, а такжэ темно и тихо. Сильно пахло жиром и рассолом. Единственный пасетитель низко скланился над своей тарелкой и даже не взглянул на вашедшего Виталика. Наш герой уселся за угловым столиком. Это должно быть интересно, сказал он про себя. За все мои семнадцать лет я ел пищу только пригатовленную двумя людьми - мной и бабушкой. А сейчас я азнакомлюсь с искусством совершенно нового шефа и, быть может, если повезёт, возьму на заметку пару палезных идей для своей книги.

Откудато из темноты нарисовался офицант и встал возле столика.
- Здравствуйти, - сказал Виталик. - Я бы хател Большую катлету из мамалыги. Подержыте её двацать секунд на каждой стороне на расскалённой скавародке со сметаной, а прежде чем подавать, бросьте щепотку измельчонных лекарственных трав-если, конечно, вашему шефу не известен более оригинальный способ, в каковом случае с радастью бы с ним ознакомился.
Офицант склонил голову набок и внимательно пасматрел на посетителя.
- Жареную свинину с капустой будите? - спросил он - Это всё, что у нас осталось.
- Жареное что с капустой?
- Так будите или нет? - переспрасил офицант.
- Не имею ни малейшего представления, что это такое, - ответил Виталик, - но хател бы папробывать. Видите ли, я пишу павареную книгу и...
- Одну свинину с капустой! - крикнул офицант и исчез.
Вскоре он вернулся с тарелкой, на каторой лежал толстый кусок чегото горячего.
- Да это просто бажественно! - воскликнул Виталик. - Какой АРАМАТ!! ГРАНДИОЗНО!!
Виталик отрезал маленький кусочек мяса, пронзил его вилкой и засунул сибе в рот и стал медленно жевать, полузакрв глоза и напрягшись.
- Фантастика! -вскричал он. - Совершенно новый вкус! Паслушайте! я вам дам сотню если вы мне скажете из чего это пригатовленно!
- Я уже вам сказал что это свинина.
- А что такое свинина?
- Вы что, никогда не ели жареную свинину? - спросил офицант, уставивщись на него.
- Ради бога, приятель, не держите меня в напряжении.
- Это свинья, - сказал офицант.
- Свинья!
- Свинина и есть свинья. Вы разве этого не знали?
- Вы хатите сказать, что это свиное мясо?
- В этом я ручаюсь.
- Но...но...этого не может быть, - запинаясь, проговорил Виталик. - Бабушка Евдотья, которая знала о еде больше всех на свете, говорила что любое мясо отвратительно, омерзительно, ужастно, противно и гадко.
- Может ваша бабушка не знала, как готовить её.
- Это вазможно?
- Ещё как! Особенно свинину. Со свининой нужно очень хорошо обращатцо, иначе её нельзя есть.
- Эврика! - вскричал Виталик. - Клянусь, именно так и было! Она неправильно её гатовила! Сведите меня на кухню и пазнакомте с гением, который пригатовил это мясо...

...- Покажыте, как это делается, - сказал Виталик. - Разделайте свинью прямо сейчас, чтобы я научился.
- Мы не разделываем свиней на кухне, - сказал повар. - то что вы сейчас ели, паступила с кансервного завода.
- Так давайте жэ адрес!
Повар дал ему адрес, и Виталик, многократно поблагадариф его за любезность, выбежал на улитцу, вскочив в такси и направился к заводу.

Консервный завод был большым четырёхэтажным зданием. У главных варот висело обьявление, каторое гласило: "Дабро пажалавать в любое время". Виталик двинулся дальше придерживаясь указателей "ЭКСКУРСИИ С ГИДОМ", и наконец приблизился к небальшому сараю из рифлённого жилеза, стоявшему несколько в стороне от главного здания "КОМНАТА ОЖИДАНИЯ ПОСЕТИТЕЛЕЙ". Вежливо пастучав в дверь, он вашол внутрь.

В комнате ожидая уже сидели шесть человек. Там была толстая тётка с двумя детьми, молодая пара с блестящими глозами, у которых похоже был медовый месяц, и ещё бледная женщина в длинных белых перчатках. Никто не произносил не слова. Уж не пишут ли они падобна ему повареные книги, подумал Виталик...

Вскоре дверь открылась. В комнату просунул голову какой то человек с весёлым розовым лецом и сказал
- Следущий, пажалусто.
Поднялась тётка с двумя детьми и вышла. Минут чириз десять тот жэ человек возвратился.
- Следущий, пажалусто.
Вскочила пара, у каторой был медовый месяц, и последовала за ним.
- Следущий, пажалусто. - сказал гид. Поднялась женщина в длиных белых перчатках и вышла.
Вошли новые поситители и сели. Скоро гид вернулся и типерь наступил черёд Виталика выходить.

- Следуйте за мной, пажалусто, - сказал гид, ведя юношу через двор к главнаму зданию.
- Как интересно! - вскричал Виталик, прыгая с одной ноги на другую. - Как бы мне хателось, чтобы са мной была моя дорогая бабушка Евдотья и посмотрела вместе со мной на то, что я сабираюсь увидеть.
- Я проважу только предварительную экскурсию - сказал гид. - Потом я передам вас на руки камунебудь другому.
- Как скажете! - Восторженно проговорил юноша.
- Вот сдесь они наченают, - сказал гид. А вот туда выходят.
- Куда?
- Да прямо туда. - Гид указал на длинный сарай у стены, окружающую фабрику. - Мы его называем Домом, где заковывают в кандалы. Сюда пажалусто.

Когда Виталик с гидом подошли к Дому, где заковывают в кандалы, трое мужчин в высоких резиновых сапагах как раз загоняли туда дюжину свиней, поэтому они все вместе вошли внутрь.
- Теперь, - сказал гид, - смотрите, как их будут заковывать в кандалы.
 
Внутри сарай представлял сабой голое помещение без крыши, однако вдоль из стен, параллельно земле и футах в трёх над ней, медленно двигался стальной кабель с крюками. В конце сарая этот кабель неажыдано менял направление и через открытыю крышу уходил вертикально вверх к верхнему этажу главного здания.
Двенадцать свиней сгрудились в дальнем конце сарая и стояли тихо, а глядели опасливо. Один из мужчин в резиновых сапагах снял со стены металлическую цепь и сзади приблизился к ближайшему жывотнаму. Нагнувшись, он быстро накинул петлю на его задняю ногу. Другой конец он прикрепил к крюку, двигавшемуся мимо него на кабеле. Цепь натянулась. Ногу свиньи потянуло вверх, и цепь патащила свинью за сабой. Но свинья не упала. Она оказалась ловкой, и ей каким-то образом удавалось сохранять равновесие на трёх ногах. Она прыгала с ноги на ногу и сопратевлялась натяжению цепи, однако всё же пятилась и пятилась, пока в конце сарая кабель не изменил направление и не ушол вертикально вверх. Тогда свинья дёрнулась, оторвалась от земли и повисла в воздухе. Пронзительный протестующий визг заполнил помещение.
- Поистени захватывающий процесс, - сказал Виталик. - Но что это так смешно треснуло, когда она стала подниматься наверх?
- Наверно, нога, - ответил гид. - А может, и что другое.
- Но это имеет какое-нибудь значение?
- Да никакова, - ответил гид, - кости ведь не едят.

Мужчины в резиновых сапагах, между тем,занялись заковыванием в кандалы остальных свиней и одну за другой прицыпляли их к крюкам на движущемся кабеле и поднимали выше крыши. Поднимаясь, свиньи громко выражая протест.
- Этот рецепт будет посложнее, чем собирание трав, - сказал Виталик. - Бабушка ни за что бы с ним не справилась.

В этот момент, пока Виталик глядел вверх на последнию поднимавшуюся свинью, мужчина в резиновых сапогах тихо приблизился к нему сзади и, пропустив один конец цепи вокруг лодыжки юноши, закрепил петлю, прицепив другой её конец к движущейся ленте. Не успев сообразить, что происходит, Виталик в следующий момент резко дёрнулся, потом упал, и его патащило ногами вперёд по бетонному полу Дома, где заковывают в кандалы.
- ОСТАНОВИТЕСЬ! - кричал он. - СТОЙТЕ! НОГУ ЗАЩЕМИЛО!
Но его, казалось, никто не слышал, и пять секунд спустя несчастный молодой человек оторвался от пола и стал падниматься вертикально вверх сквозь открытую крышу сарая, вися вниз головой и корчась, как рыба.
- ПОМОГИТЕ! - кричал он. - ПОМОГИТЕ! ПРОИЗОШЛА УЖАСНАЯ ОШИБКА! СПУСТИТЕ МЕНЯ ВНИЗ! ОСТАНОВИТЕ МАТОРЫ!
Между тем он уже приближался к верхнему этажу здания, где движущаяся лента изгибаясь как змия и уходила в большое отверстие в стене, похожее на что-то вроде дверного проёма без двери, а там, на пароге, точно святой Пётр у райских врат, его поджидал мясник в запятнанном резиновом желтом фартуке.

Виталик увидел его, вися внис головой, да и к тамуже и мельком, но и то успел заметить выражение абсалютного пакоя и добросердечия на лице этого человека, весёлые огоньки в глазах, лёгкую задумчивую улыбку, ямочки на щеках - и всё это дало ему надежду.
- Превед! - улыбаясь, сказал мясник.
- Быстрее! Спасите меня! - кричал Виталик.
- С удовольствием, - сказал мясник и, ласково взяв Витальку за ухо левой рукой, поднял правую руку и ловко вскрыл ножом яремную вену мальчика.
Лента продолжала двигаться. Всё по-прежнему было вверх ногами, кровь лилась у него из горла и заливала глаза, но коечто он всё таки мог видеть. У него вазникло неясное впечатление, будто он оказался в необычайно длинной комнате, и в дальнем конце комнаты стоял огромный дымящийся котёл с водой, а вокруг котла, едва видимые сквозь пар, плясали тёмные фигуры, размахивая длиными кольями. Конвеерная лента,казалось, проходила прямо над котлом, и свиньи падали в кипящую воду одна за другой, а у одной из свиней на передних ногах были белые перчатки. Неажыдано Виталик почувствовал себя ужасно сонным, но, лиш когда его здоровое, сильное сердце откачало последнюю каплю крови из тела, только тогда он перешол из этого, лучшего из всех миров в другой мир.