Вы видели, как люди горят?
Я когда первый раз увидел, не поверил своим глазам. Брехня, что тело человека, на 80% состоит из воды. Горят как бензиновые.
Нас, мудаков- кантрактников, выгрузили в Ханкале. В ожидании машин, которые должны были доставить нас в часть, вся толпа расположилась с краю летного поля. Май месяц. Жара. Развалились на травке. Уже засыпать начали.
Вертушка шумит, приближается. Глаза открыли-закрыли. Похуй, пусть шумит, устали как собаки, с этими медкомиссиями, пьянками в Нижнем и перелетами. Спать и только спать.

Хлопок был несильный. Даже не все среагировали. Разбудили крики. Не крики - рев. Открываю глаза, пока сфокусировался – 3-4 секунды. Вокруг уже полный бедлам.
Вертолет снижается как-то боком и дымится слегка. Настолько медленно снижается, что казалось пилот, сможет выровнять и посадить машину. Но лопасти задевают бетонку, и их осколки разлетаются в разные стороны. Кабина тыкается в землю, хвост складывается в кабину, лопасти хвоста  тоже рассыпаются.
В эту секунду в воздухе повисает тишина.
Хлопок, пламя. Все на ногах. Застыли как прибитые.

Кто-то из аэродромных первым рванулся в эту кашу. Стоять, суки, без вас разберутся! – Это уже нам,сопровождающий майор. Лицо перекошено от злобы.
К остаткам вертолета подлетают две машины – бортовой Урал и уазик-скорая.
Первые добежавшие, уже успели выдернуть из огня двух человек. Просто тащат их, как мешки. Подальше. Пока боезапас рваться не начал.
Люди горят. Как сухой валежник. Ярко и потрескивая. Дыма нет, чистое пламя. Урал пролетает к вертолету, с визгом тормозит. Уазик останавливается около двух спасенных. Это метрах в тридцати от нас.
Люди горят. Пламя с синевой. Такое же бывает, когда горит бензин для зажигалок. Из скорой выскакивают врачи с одеялами. Накидывают их на пострадавших. Только тогда пошел дымок.

Начинает рваться боезапас. Урал рывком уходит от вертолета, и проносится мимо, в сторону зданий. В кузове два человека, и горящее нечто.
С лежащих на земле снимают одеяла. Они дымятся. Вдруг хлопок, и снова пламя на телах. Одеяла накидываю еще раз. Тридцать секунд, минута…снимают. Хлопок-пламя. Закрывают и уже не торопятся.

Боекомплект  начинает рваться по-настоящему. Нас отгоняют подальше.
Осколки железа все равно долетают. Все начинают нервно закуривать.
Те, двое на бетонке, наконец-то перестали вспыхивать. Их погрузили в скорую и увезли. Мимо проходит мужик в летной форме. Держа перед собой руки. Они обожжены. Черные, с кусками отстающего розового мяса. Лицо тоже черное от копоти. И только две дорожки  от слез - розовые.