Полуденное солнце похотливо лизало моё лицо тёплыми и мягкими, словно её руки, лучами. Дико не хотелось открывать глаза; подниматься не хотелось ещё сильнее. Старый электронный будильник, полностью стеклянный, выигранный мной когда-то давно в каком-то конкурсе сигарет, бодро показывал 11:56…Я ужаснулся: время полдень, а одеяло всё ещё нежно обнимает моё расслабленное тело – обычно к этому моменту я нетвёрдо стою на холодном кафельном полу в душевой небольшого боксёрского клуба, упёршись руками в стену, открыв рот и жадно ловя струи прохладной воды, стекающей с небритых щёк…

Сегодня у меня долгожданный выходной на работе, и в кармане два ярких, красочных билета в кино. Она без проблем уйдёт из своего агентства как бы на обед, и мы проведём два очень коротких часа вместе, упиваясь друг другом и наслаждаясь каждой секундой. Я думаю, немного старомодной романтики совсем не повредит нашим нежным отношениям…

Мне нравятся эти ощущения – когда, отжимаясь от пола, ты чувствуешь, как напрягается тело, как кровь затекает в ещё вялые ото сна мышечные волокна, заставляя их сокращаться всё интенсивнее…Шестьдесят…Я медленно согнул руки, бережно опуская грудную клетку на пол, перевернулся на спину и замер, рассматривая наполненную каким-то неведомым мне смыслом возню сотен пылинок в ярком солнечном луче, безжалостно вонзившемся в комнату и разрезавшим её от стены до стены…

Сеанс на 14.20; ещё нужно успеть побриться и по шумным, вонючим пробкам добраться до кинотеатра, расположенного на другом конце города – я выбрал его специально: ей от офисной высотки с яркой неоновой вывеской «Альфа-банк» на крыше нужно лишь перебежать дорогу. Взяв с подоконника мобильный телефон, я, удерживая, кнопку, выглянул в пыльное окно и рассматривал жизнь внизу пока звонкий писк телефонного динамика не одёрнул меня, давая понять, что соединение установлено. Один гудок…второй…третий…четвёртый…она легко может не слышать звонка, бегая по этажу и раздавая всем указания…пятый…а меня это сильно раздражает…шестой…не понимаю, зачем заводить себе мобильник если ты его всё равно не слышишь…седьмой…десятый…раздался мелодичный сигнал, и на экране приговором высветилась надпись «Номер не отвечает». Я нервно выдохнул, сжал телефон в руке и сделал круг по комнате, пытаясь успокоиться – подбадривая себя мыслями о предстоящем фильме и представляя себе её улыбающееся лицо. Нажал два раза на кнопку с изображением зелёной телефонной трубки, пошёл повтор вызова. Один гудок…второй…третий…
– Мдаа..
– Привет, ты как всегда не берёшь трубку с первого раза. Чем занимаешься? – пытаясь источать позитив, я даже улыбнулся.
– А кто…а, это ты, привет, солнце, а я ещё сплю…
– Как так? Времени ведь уже почти час! – я был обескуражен, словно поймал увесистый хук.
– Слууушай, к нам вчера зашёл Белов, притащил пива…Мы чё-то так нехило выпили, я утром позвонила Вале: ко мне как раз должен был подъехать клиент, она меня выручила в очеред…
– Да до пизды мне твоя Валя, твой Белов и твой клиент! Мы сёдня собирались увидеться наконец-то, раз в неделю я могу вырваться, а к вам, блядь, зашёл Белов с пивом! – меня несло, я стоял посреди комнаты, держа телефон перед лицом, и орал в трубку, орал минуты две, а потом, обессиленный, сел на пол, даже не глядя на телефон, но уже зная, что там давно прошли короткие гудки, и дисплей оделся в какие-то ужасные обои, которые нравились ей.

    «Заебло» – мысль мимолётно пронеслась в голове, затем вернулась и, наполняя черепную коробку, стала яростно пульсировать, словно стробоскоп в ночном клубе. Я схватил ключи от машины, набросил куртку и, на бегу заправляя майку в джинсы, устремился вниз по лестнице. Обойдя машину слева, я плюхнулся на переднее сиденье, по привычке поднял руки, пытаясь положить их на уютный кожаный руль – «сука!»: в Хонде водительское место справа…

    Было немного страшновато гнать по обледенелым трамвайным путям, но я хотел быстрей приехать к ней, пока не остыл, и поставить точку – я больше не мог так. В голове на фоне пульсирующей красной надписи «заебло», густо покрашенные в цвет ярости, носились мысли…
– Я хуею с неё! Пришёл Белов с пивом…заебись!…Как мне остопиздели эти её друзья! Как меня заебало то, что я, как запасной аэродром, на который, если что, можно без проблем приземлиться…Пидор, ну куда ты лезешь, еблан??! – Хонда возмущённо взревела двухлитровым мотором, выбрасывая из-под колёс снежно-солевую крошку, – Почему всё время я на втором плане??! Почему у неё на первом всегда друзья, работа, клубы?! Почему?!! Почему в слово «люблю» они вкладывают совсем иной смысл, нежели мы, мужики?!…

    Въезд на пересекающий под прямым углом дорогу мост круто уходил вправо, было немного под горку, и, словно в дополнение ко всему, обледенелая дорога. И скорость под сотню.
– Ну, родная, – прошептал я. Сцепление. Тормоз. Вторая. Руль вправо. Газ. Хонда ошарашенно взвыла, залетая юзом в поворот, безжалостно вспарывая твердосплавными шипами нежную наледь асфальта и поднимая облако снежно-ледяных искр…
    Через три минуты я настойчиво звонил и бил кулаком в дверь, но мне никто не открывал. Я достал телефон.
– Ты где?
– Я? Я еду на работу. А что слу…
«Я не собираюсь объяснять тебе в тысячный раз, что случилось. Мне надоело терпеть твои ебанутые выходки, быть жилеткой, константой, которая незримо присутствует в твоей жизни и которую легко можно подставить в любую формулу. Меня заебало всё прощать только потому, что ты женщина – существо более слабое и ранимое. В пизду. Пусть Белов или кто-нибудь ещё тебя жалеет и всё прощает…».

Офис компании «ПВК» находился на седьмом этаже. Лифт тащился ужасно медленно, от бабищи в накрахмаленной белой блузке невыносимо воняло какими-то жуткими сладкими духами, мужик в длинном белом свитере недоверчиво косился на меня, переводя снобистский взгляд с набитых костяшек на ключи от машины, которыми я, нервно перебирая, периодически позвякивал.

Наконец лифт выплюнул меня в обычный коридор с крашеными гипсокартонными стенами и подвесным потолком «Армстронг». Я нетерпеливо зашагал вглубь, высматривая дверь с табличкой «Отдел маркетинга» или типа того. Навстречу шли какие-то люди, кто-то смеялся, где-то заработал принтер…
– О, Дим, привет! Ты как здесь? – какая-то фигура женским голосом окликнула меня, останавливаясь и недоумённо провожая растерянным взглядом. Только потом я сообразил, что это была Валя – та самая Валя. Валю я видел единственный раз в жизни, когда мы втроём сидели в пиццерии у фонтана…

    Наконец я нашёл – «Отдел маркетинга», так и есть. Открыв дверь, я, словно на ринг, торжественно ступил в ярко освещённый квадрат комнаты.
– Ты как здесь очутился? Кто тебя пустил? Что тебе надо? – Она встала со стула и начала приближаться, медленно –  так любит показывать Гай Риччи. – И что за сцену  ты мне устроил по телефону? Не смей орать на меня! Никогда!

    Меня не покидало ощущение того, что нахожусь на ринге. Вот-вот сейчас, казалось, Палыч стянет с меня майку, сунет капу в рот, хлопнет по плечу, и раздастся гонг. Окружающий мир сузился до маленькой точки, сквозь которую на меня двигалась ОНА. Я молчал. И слушал. Я всегда её выслушивал. А теперь я подвинул правую ногу вперёд, заворачивая носок внутрь, одновременно отводя правое плечо назад и доставая руки из карманов. Я уже не слышал того, что она мне говорит – я вспомнил всё то, что меня всегда в ней бесило, закрыл на миг глаза, сжался, словно пружина и, ударил…

Я чувствовал всё: как воздух вокруг почуявшего свободу кулака, закручивается в непредсказуемом турбулентном танце; как ороговевшая на костяшках кожа прикасается к её – мягкой и нежной щеке, ухоженной кремами и лосьонами; как хрустят, ломаясь, белые зубы, и рот наполняется кровью…
Я больше не любил её.