Ебучий проспект...

«Нет, - тут же поправил себя Дима. - Ебуче-Красный Проспект. Вот как. Из школьных уроков русского языка помню, что Ебуче-Красный пишется через дефис, потому что это оттенок цвета... Нет, этот проспект не ебуч. Он ебуче-красен. Нельзя вычеркнуть из жизни целую кучу вкусных спиртных жидкостей, выпитых на этом проспекте или в непосредственной его близости. По крайней мере нельзя не подчеркнуть их разнообразие, завалявшееся в этой куче...»

С похмелья немного кружилась голова, ела психику подавленность и грызло душу беспричинное чувство вины.

Триппер увлекся очередной сукой и безнадежно отстал квартала на три.

Где-то в организме завалялись остатки алкоголя, действовала какая никакая анестезия, и поэтому Дима мог передвигаться и худо-бедно фокусировать взгляд на окружающих предметах.

Выйдя на площадь ленина (да, да, именно ленина, а не Ленина - заебётесь, гады... потому что гады), Дима отметил степень ее безлюдия и пнул беззащитную пивную пробку потертым дедовским лыжным ботинком. Площадь была на редкость пуста и нехамична.

«Кто я такой? - задумался Дима. - Варианты: все делятся друг на друга и на себя. Из биологии помню - Царство: Сверхлюди. Классы: обыватели, высшая форма жизни и ублюдки. При этом есть такая штука как Пахилизм - это философия, поведение и образ существования высшей формы жизни... дальше... Царство: Венцы творения. Классы: жжисты, зач0тники и кг/ам.»

В этот момент с другой стороны площади появилось светлое, эротически продвинутое и одетое на молодую девушку платье.

«Наверное, я жжист, - продолжал размышлять Дима, краем глаза заметив появившееся платье. - Ну уж по крайней мере зач0тник. Чего стоит одна только кличка моего пса! А говорящая горилла!? Разве это не зач0т!? Ещ0 какой зач0т! Нет-нет-нет! Никакой я не зач0тник! Я самый настоящий жжист!»

Платье приблизилось, и данный ход мыслей Димы прервался. С этой одетой на платье ... тьфу! С этим платьем одетым на ... блин. С этой девушкой, одетой в это платье - вот как! - он встречался около полугода (давно это было...) и питал к ней самые что ни на есть половые чувства.

Дима быстро размял лицевые мышцы и несколько раз резко вдохнул. А потом несколько раз резко выдохнул. Во имя того, чтобы девица не спалила изрядную поебанность его организма, которая неизбежно возникает после многодневного запоя.

Они должны были соприкоснуться  примерно в центре площади ленина. Но за определенное количество метров девица осознала знакомство с надвигающимся джентльменом и сильно забрала в сторону.

Дима было подал в ту же сторону, но неожиданно застеснялся содержания возможного разговора и прошел мимо. Опустил голову и загрустил пуще прежнего. Карманы были чудовищно пусты, никакой возможности выпить не было.

Ну как так!? Как она могла пройти мимо!? Ведь были любовь, переживания, суицидальные мысли о расставании и прочее хамство! А теперь она делает вид, что не заметила! Не заметила меня на огромной безлюдной площади, пройдя в таком незначительном отдалении! Три метра! Блядь!

Блядь! - еще раз для уверенности подумал Дима. Подумал в смысле междометия, а не в смысле грубости. - Получается довольно интересно: эволюционно она - человеческая самка, а морально - сверхчеловеческая хамка.

Ближе к концу площади прибавилось тоски, и Дима мстительно подумал: «И все-таки я бы ее еще раз выебал!.. В виду ее эволюционного развития...»

После светофора Дима свернул вглубь дворов и чертовски уныло побрел в направлении театра «Глобус»...

Делать было нечего, но ничего делать и не хотелось. Нужны были деньги. Необходимо было что-нибудь съесть, и Дима это чувствовал сердцем, а не желудком.

Стас. Нужно добраться до него. Это не так далеко. Он обязательно займет сотку. Или две...

Жаль, что нет мобильника, с которого можно было бы сделать предупредительный звонок Стасу. Мобильник был либо пропит, либо утрачен каким-то иным способом - Дима не помнил где, как и когда.

Поднявшись на четвертый этаж, Дима присел на ступени и отдышался, уронив голову в ладони. Потом встал на ноги и позвонил в дверь, моля богов о том, чтобы Стас оказался дома.

- Привет.

- Добрздравия. Займи соточку, а? - посмотрел Дима Стасу в глаза. На пустые разговоры о погоде у него просто не было сил.

- Для каких целей? - спросил Стас. - Все бухаешь?

Дима потер обветренное небритое лицо.

- Нет. Что ты, я в полной завязке.

- Да ну? И давно не употребляешь? - глаза Стаса заблестели иронией.

- Третий день!

- Вранье. Вчера тебя синим в гавно наблюдал возле плешки.

- Дык, ты меня наблюдал, когда уже глубокий вечер был. В дневное время я решительно не пью вот уже трое суток.

- Хуле, спишь потому что. Ночью напиваешься, так что Гориллу с Триппером путаешь, а днем спишь или бродишь призраком в поисках средств для дальнейшего алкогольного существования.

- Заебал, Стас, родную мать ты мне все равно не заменишь, не старайся... Ты сам то давно в сверхлюди записался? Кароче, займи ст0 рублей, невговняк. Я не буду пить, я завязал. Мне пожрать надо. И Горилла голодная...

- Завязал пить, говоришь? Так что, и вечером не будешь?

- Ей богу, Стася, ты - чертов ацкий сотонист... Нет, не буду вечером, но не стоит мне напоминать о том страшном мгновении, когда я осознАю, что наступило полное НЕВЫПИТЬ!

- Не смерди так громко, - поморщился Стас. - Тебе как будто в рот насрали. Блядь, куда ушли те времена, когда ты «тривиально дыбал» деньги в любом количестве? Когда ты не матерился... когда и я не матерился... когда мы пиздато жжгли... На, держи купюру и поскорее вылезай из запоя, реально говорю. Ты уже практически в полный кг/ам спился. Сделай передышку, потом вместе зажжом.

- Спасибо, друг. Советы твои цены не имеют. Заскакивай на днях? Посидишь подле кровати тяжелобольного человека. Этот человек к тому времени, возможно, уже способен будет общаться на вербальном уровне, а руки его будут трястись не очень жутко, и он сможет выпить принесенный тобой стакан воды, не расплескав его и наполовину.

- Ладно, удачи, тебе, тяжелобольной. Мне скоро на работу, пойду брюки гладить.

- Бывай...

Хлопнув дверью подъезда, злобно плюнув в пролетающего мимо голубя и не сильно выёбываясь, Дима зашел в ближайший магазин. Есть не хотелось совершенно. Жутко хотелось выпить. Выпить...

Какие же все-таки зануды эти сверхлюди! Им говоришь, что тебя Ацкий Сотона мучает, а они говорят, что ты слабак и не можешь потерпеть. Блядь, дать бы им потерпеть такое...

«Может, Ролтон?» - подумал Дима, и сразу же его отчаянно замутило. Нахуй Ролтон. Возьму вареной картошки на развес и консервочку рыбную. И минеральной водички полторашечку...

И вот. Дома, под ебучим ж0лтым светом тусклой лампы, с огромным трудом проглотив последнюю ложку холодного картофеля и выпив треть стакана минералки, Дима выключил свет, упал на кровать и приготовился.

Все яды от запоя, скопившиеся на стенках желудка и кишечника стали адсорбироваться в кусочках пережеванной пищи и вместе с ними впитываться в кровь. Поднялась сильная тошнота. Дима отчаянно сглатывал и бормотал про себя «нет, нет, нет... не блевать... нет...».

Потом тошнота постепенно стала переходить в громкие бурления и колиты в кишечнике.

Болезненная слабость растеклась по телу и вдавила его в диван. Диме даже послышалось, как заскрипели при этом ржавые пружины. Началась тряска. Живот болел все сильнее. Перед глазами засуетились какие-то блеклые пятна, перемешаваясь друг с другом и растягиваясь в широкие дымные линии. И пришел Страх. И привел Ацкого Сотону.

Блядь. Сейчас будут подгоны, подумал Дима. Подгоны, как при изрядной передозировке манагой. Это песдец... Даже если ты не видишь никакой причины для страха, тебя трясет как в лихорадке. Сердце стучит сильней и сильней, чаще и чаще. Липкий холодный пот вытекает из всех пор тела, и озноб, возникающий при попытке откинуть одеяло с целью пот этот высушить, обжигает кожу...

Высушить и выстирать... нет, сперва выстирать... высушить потом... Белое и слегка влажное белье... простыни... идеальной белизны... прихуярены алыми прищепками к прогибающейся под их тяжестью бельевой веревке... просторный солнечный двор... простыни покачиваются на ветру... медленно, как в красивом буржуйском клипе... и где-то начинает звучать тихая непонятная музыка...

Сердце дало сбой, и Дима, хватая ртом воздух, вылетел во тьму своего логова из приятного (пока что) бреда. Отдышавшись, он встал с кровати, снял воняющую запоем одежду и бросил ее на пол. Постояв во тьме и дождавшись, когда зубы начали стучать от холода, он лег в кровать и закутался в одеяло, воняющее как и одежда.

- Блядь. Я сойду с ума... - уныло подумал Дима. - Как от этой самой йобаной манаги...

Манага... конопля...поле конопли... изумрудно зеленое... Димин дух летит вдоль него... бескрайнего... светлого и просторного.... переворачивается на спину... синь, солнце... облака... перистые... но пусть они станут кучевыми... облака раздуваются, медленно меняют форму... наливаются яркой белизной...

Опять сбой... Блядь! Переводя дыхание, Дима  с ужасом отметил появление странной тупой боли в голове... такой боли не бывает при мигрени... такой боли Дима не ощущал никогда ранее.

- Это менингит, Дмитрий, - объяснил спокойным вкрадчивым голосом Ацкий Сотона, и тут же хамски добавил:

- Ты застудил свой чердак, пока бесцельно бродил по городу в пьяном угаре. Весь свой запой ты гулял без шапки и настежь расстегнутым. А ведь на улице давно не июль месяц. Дмитрий, а вы помните, сколько дней длился ваш запой? Неделю? Две? Месяц? Сколько ты студил свой организм?

- Изыди, - бессильно прошептал Дима. - Приду в себя - подсчитаю.

- Ты не придешь в себя, - ты будешь лежать на этой кровати дня два. Не меньше. И никто не придет к вам. Никто не спасет и не поможет. А сам ты не найдешь в себе сил доползти хотя бы до соседей. Какой сейчас месяц?

- Съебись, пидор. Достал, гад... ты хоть определись, как ко мне обращаться, на «ты» или на «вы».

- Не отвлекайся. Какой месяц, спрашиваю? Сентябрь? Или хуже? Октябрь? Нет?

С левой стороны грудной клетки что-то забурлило, и через одну седьмую секунды внутри все взорвалось болью. Очаг боли был как будто между ребрами, и боль была очень неприятна.

- Это пневмония, - спокойно прокомментировал происходящие ощущения Ацкий Сотона. - Опять же, нехуй было себя так студить. Нехуй.

Кишечник пробило током, и боль от этого тока быстро перешла в изматывающую пульсацию в районе всей брюшной полости.

- А это - кишечная непроходимость. От нее люди умирают за несколько дней. Причина проста: ваш кишечник, Дмитрий, разучился толкать говно. В течение последней пары недель ты не употреблял никакой твердой пищи.

- Не лги, я закусывал...

- Ну, конечно, две кириешки в сутки - пиздец! - так ты еще год копил бы на более-менее приличный кусок говна. Нет, брат. Сегодня тебе не стоило съедать целую тарелку вареного картофеля. Тебе бы бульона полстакана пожиже - было бы самое то, но ты глуп, и теперь будешь расплачиваться за свою глупость. Болит кишка? Распухает? Чувствуешь? Давай, я тебе покажу, как это выглядит.

Если бы у Сотоны было лицо с глазами, он бы в этот момент подмигнул.

Во мраке стало что-то проявляться. Проявляться с ужасающей реалистичностью. Кишечник... темно-красная эластичная трубка, опутанная кровеносными, лихорадочно пульсирующими сосудами... влажный темно-коричневый фон... посреди трубки -  выпуклость, обладающая удивительным размером - ее диаметр раза в три превышал диаметр кишки... и стенки кишки в области опухоли были натянуты до прозрачности... сквозь них смутно различалось скопление кала...

Боль в животе... сильная... ебать-ебать...

- Показать в разрезе? Это выглядит как нарыв, правда? - голос Сотоны вдруг стал резче и громче. - Нарыв! Больно!? Он сейчас лопнет и загадит тебе всю утробу! ЩАС! ЛОПНЕТ!!!

- А-а-а, блядь!!! Ацкий Сотона, изыди!!! Уйди прочь, сцука! Сгинь!!!

Дима выпал из кислых простыней на холодный пол, но тут же вернулся обратно и попытался посильнее закутаться в кровать, трясущимися руками хватаясь за грязный пододеяльник. Уткнувшись всем лицом в подушку, Дима стал унимать дрожь в теле.

Ацкий пидор... Ты же просто голос в моей голове... Ты говоришь моими мыслями, ты пользуешься моим опытом. Ты не можешь всего этого знать о болезнях. Ты не медик, потому что я не медик. А ты - это я.

Первый развлекательный! Час Хуйни - на СТС! По будням! Не пропусти! Куча рекламы! Самые беспантовые передачи! И!............. ТЕХНИЧЕСКИЙ ПЕРЕРЫВ!!! Только на СТС! Не пропусти!

Дима судорожно дернулся и перевернулся на другой бок. Блядь, какого говна только не привидится с отходняка...

- Будем на «ты»? - Ацкий Сотона неожиданно стал ацки вежлив.

- Мы уже давно на «ты»...

- Чувствуешь мой хуй в своей жопе?

- У тебя нет хуя, гандон... Ты - Ацкий Сотона. Тебе не положен хуй.

- То-то и оно! Хуя у меня, естественно, нет, но я тебя ебу, и тебе не кажется мало, правда? Вот такой вот я, блядь, фокусник!

- Выйду из запоя и свой тебе присуну, гад ебучий...

- Ты - чудовищный оптимист, тебе не кажется? По моему авторитетному мнению, ты из запоя не выйдешь. Ты станешь моей куклой, и я заберу тебя в...

Доктор хмуро смерил Диму взглядом и рукой махнул в сторону старого потертого стула. Дима молча сел и еще более молча затупил.

- Хуже стало?

- Да...

- Болит везде?

- Везде...

- Ацкий сотонин принимаете?

- Нет.

-  Не понял... Я вам прописал ацкий сотонин на прошлой неделе. Так почему же вы его не принимаете?

- Он дорогой, а у меня денег нет...

- Бухать у вас деньги есть, значит!? А как сотонин принимать так денег нет? Блядь!

- Что?

- БЛЯДЬ!!!

- Где-то я уже это слышал...

Дальше всё было очень плохо и очень долго, но в конце концов за окном стало светать, и черная комната приобрела сероватый оттенок.

Дима широко открыл глаза и почувствовал, как успокаивается сердце и растекается сухость по гортани. Солнце взойдет...

А потом придет Стас и принесет мне стакан воды, - сказал себе Дима. - А послезавтра я смогу что-нибудь съесть... Сейчас же подведем итоги... Было тяжко. Блядь, тяжко было... Ацкий Сотона таки привсунул в меня свой ацкий хуй... причем удалось ему это почти на всю длину. Но все равно бой выиграл я. Даже если брошу пить и стану сверхчеловеком, я всегда буду гордиться этим запоем. До конца своих дней. ОМИНЬ....

И все-таки.. сколько же дней я пил?

И какой сегодня месяц?...........................


04.10.05