Утро скоро. Тонкая дрема уходит. Пора сваливать. Хорошо, что сегодня приезжает «домашнее животное», «пес-барбос», «дальний родственник», командировка его заканчивается, и мне надо бы уже отдохнуть. Все же это экстрим для меня, неделю почти не спать, да если бы только не спать… Девочка моя поворачивает личико, открывает глазки:
- Поедешь?
-Да, милая. Надо собираться. Уже утро.
-Я уснула. Просто провалилась…
-И прекрасно. Сегодня ты выспишься, наконец. Все будет хорошо, Таньча… А доча-то спала все время, даже не закашляла ни разу, не то что вчера. Ты ее хорошо подлечила.
-Скорее бы отопление заработало… Ненавижу осень.
-О, и не говори. А ты к тому же такое теплолюбивое растение.
Под этот неторопливый диалог я одеваюсь, подаю теплый махровый халат Тане и мы тихонько выходим в коридор. Ее дочь спит в соседней комнате особенно чутким из-за болезни сном.
-Можно было бы остаться, еще поспать, часа два - говорит она, - автобус приходит только в восемь утра.  
-Ну Танюш, мы же договорились. Всегда лучше подстраховаться.
-Я буду скучать.
-А я уже скучаю. В понедельник наверно только сможем увидеться… Ты напиши, как пройдет встреча с «родственником».
-Напишу. Наверно, я не буду постельное в стирку класть, стряхну просто. А то он в прошлый раз подушки под лампой изучал, прикинь.
-Зачем это?
-Нашел твой волосок на простыне.
-И что?!
-Включила незнайку. Да это ладно все, я просто хочу, чтобы твой запах подольше оставался.
-Танюша… нет слов. Я так люблю тебя.
-А я тебя. Ты осторожней давай только. Как доедешь – скинь, а то я не усну.
-Обязательно, дорогая… Пока?
-Ну иди….

Тихонько закрывается дверь за моей спиной. Выхожу под моросящий дождик. В машине холодно, ставлю диск с Сезарией Эвора, чтобы согреться ее голосом…  Чувствуется какое-то опустошение… Мы целую неделю почти не расставались с Таньчей – только перерыв на работу, и снова нас бросало друг к другу.
Дочку она или отвозила к свекровке, или просила своего брата посидеть, и мы, как два безумных мотылька, неслись навстречу ночным городским огням, оставляя позади кабинеты ресторанов, мрак кинозалов, уханье танцпола и скомканные одеяла на гостиничном полу…

Если мне кого-то нужно любить – то я наверно люблю ее, хотя вообще-то я никого не люблю. И не знаю точно, любит ли она меня... Она иногда делает такие трогательные, почти до слез, вещи, наверно, все таки да, любит…  Конечно, она достойна любви. Поэтому и я постараюсь хотя бы окружить ее заботой, обволочь нежностью, заговорить, затуманить глупыми ласковыми словами. Я хочу, чтобы она была счастлива, или хотя бы имела иллюзию счастья, насколько это возможно. Дочка. С этим ничего сделать нельзя. Если бы я хотя бы не видел их семейные фотографии, вот как эта, сразу всплыла в памяти: Танюша с губами, едва тронутыми печальной улыбкой, глупая рожа «песа-барбоса», уже дунувшего очередной косячок и дочь, абсолютно счастливая, рот до ушей, синие глазки-блюдца,  усевшаяся к нему на колени… Нет, эти глазки пока еще не должны наполняться слезами, это уж слишком… Эх, любовь-морковь.

Ладно, мотор почти прогрелся. Ага, стало заепцом, ножкам тепло, только яйца немного ноют – хуле, явный перееб. Сезарию нахуй, заебала выть,  о, пожалуй Iron Maiden  подойдет под настроение. Гыгыг! А вот интересно, каково это, изучать под лампой подушки с простынями?  Никто не знает?