И вот я опять еду в маршрутке. Последнее время я провожу в этой колымаге не меньше 1/8 суток. Потрясываясь на одном из 13 мест для пассажиров или прижима-ясь затылком к потолку, а задницей к двери в час пик  я слушаю панк, джаз, Моцарта, читаю Хармса, Кортасара, Сорокина, русские заветные сказки под.ред. Афанасьева, анекдоты для самых маленьких, противопоказания для приёма постинора, но-шпы, анальгина и канцелярского клея , номера телефонов ГИБДД, телефоны доверия, службы спасения, «15 минут страха и вы дома», «Он не заплатил водителю», «Место  для удара головой», «Закрой меня нежно, а то водитель пугается» и «Во время полёта по салону не бегать», иногда я злюсь на опечатки, например, «Остановка вне остановочных местах запрещена» и  «Тута и Здесья не останавливаю». Я жую в маршрутках жевачку, копчёных кальмаров с ароматизато-ром «Дым», пирожок скоечем, кончик собственных волос, клочок целлофанового пакета, билетик, у которого сумма трёх цифр справа равна сумме трёх цифр слева, бананы с бутылками и пиво с кожурками. Кроме того, я  в газельках сплю, довольно часто читаю Отче наш, танцую брейк данс, шнурую кроссовки, меняю носки, завязываю галстук незнакомым мужчинам, завязываю знакомства с людьми различных полов, целуюсь, смеюсь, травлю байки, веду агитацию за права водителей маршруток, пью за здоровье водителя маршрутки, дёргаю за волосы водителя маршрутки, претворяюсь собакой, жирафом, хромым пони, девочкой дауном, симпатичной дурой, леди-вамп, звездой местного масштаба, ханыжкой с похмельЯ, солисткой большого театра, ясновидящей, юродивой, нормальным человеком, короче, веду полноценную жизнедеятельность.

Я сижу на заднем сиденье. На коленях у меня лежит сумка и бутылка кефира  в целлофановом пакете. В сумке Рабле и эмокор. Я считаю, что такие ценные вещи не должны оставаться без внимания, поэтому тот час же вставляю эмокор в уши. Однако руки мои заняты бутылкой кефира. Тогда я кладу бутылку между сиденьем и задней дверью и погружаюсь в чтение.

Напротив меня сидят глухонемые мама с дочкой и дедушка в огромных очках. Они дико завидуют.

От книги меня отрывает сильный толчок и звук падающей бутылки, очевидно, с кефиром. Я поднимаю бутылку одной рукой и кладу на прежнее место.

Следующее встряхивание достигает такой силы, что у всех пассажиров из рук выпрыгивают сумки и летят чёрт знает куда. Пассажиры вскакивают с мест и судорожно возят по полу руками. А я решаю просто наступить на ручку пакета, в котором лежит моя бутылка кефира и пусть себе на полу валяется, никому ведь не мешает. А поднимать её надоело уже.

Очередная кочка. Я и глухонемая девочка напротив парим на высоте полуметра от сидений и после удара лбами приземляемся на свои места. Долговязый дядя, стоявший в слоне, вываливается до пояса в окно и ломает нос о фонарный столб, а я конечно же замечаю отсутствие моей ненаглядной бутылки с кефиром.

Опускаюсь на четвереньки и ползу по полу, внимательно разглядывая обувь сидящих. Вот она моя бутылочка между двух изрядно потрёпанных резиновых галош! Протягиваю руку, но бутылка прыгает вверх и скрывается в засаленной авоське. Старуха хочет наступить мне на руку своей галошей, но я обзываю её таким страшным ругательным словом что, хныкая, бабка отдаёт мне то, что, уж было, совершенно стырила.
Ну, и пусть хныкает! Дыра старая! Не твоё – не трогай!

Я кладу отвоёванную бутылку на пол, заботливо наступаю на ручку целлофано-вого  пакета и, выключив музыку, прислушиваюсь к мелодичным перекатываниям бутылки и сладкозвучному бульканью кефира.

Визг тормозов. Грохот падающих на пол пассажиров. Дружный стон: «ОООх!», потому что никто не решается обозвать водителя козлом, уродом, идиотом, недоноском, криворукой свиньёй и сволочью. А вот и он сам вваливается в салон, расшвыривая в стороны поднимающихся. С криками: «ГДЕ ОНА?! ГДЕЕЕ!?» принимает позу самца гориллы и заглядывает  под ноги пассажирам и под юбки пассажиркам.

Пассажиры, как по команде, претворяются мышками и отвечают: «ПИ-ПИ».

При взгляде на меня водитель покрывается красными, а после зелёными и фио-летовыми пятнами, нервно смеётся и шепчет: «УУУУУУБЕРИ НОЖКИ, НУ, УБЕРИиии!» А после хватает мою бутылку кефира и вкидывает её в открытую дверь. Бутылка летит, как боевой снаряд, и попадает точно по макушке старухе в галошах, которая выбежала из  маршрутки в три прискока, так как подумала, что водила пришел искать именно её, за проезд не заплатившую. Старуха падает лицом вперёд. Грузовик, везущий металлолом (различные блестящие стружечки, шестерен-ки и пружины) наматывает на задние колёса труп несчастной и мчится в неизвест-ном направлении.

Водитель, пробурчал что-то о пустых бутылках, которые своими катаниями все нервы ему измотали, и  хлопнул дверью салона.

Я еду в маршрутке. Еду и плачу. Она не пустая, она с кефиииром.
Бабушку жалко. Кушать хочется.