Мы служили с ним всего две недели. Хотя каждый его запомнил.
Наверное, во время войны запоминается самое обычное – потому что
жизнь в такое время вывернута наизнанку, показывая все самое необычное, причем такое, что потом хочется забыть навсегда те минуты, часы, месяцы…. Он был тем, кто в нашем отряде мог спокойно называться человеком. Потому что все остальные были либо детьми либо странными существами не от мира сего. Можно сказать что Збышек (на самом деле он был Станислав Збышковский – так его наверное реально звали), был тем, иногда выпадающим в жизни, шансом для каждого из нас почувствовать как не надо, -  и как можно жить. Жаль, немногие этим шансом пользуются.
>
Говорить что война – грязное дело – бессмысленно. Это глупые слова, потому что не отражают всего что случается с человеком, попадающим в эту параллельную – но всегда живущую рядом – реальность. Причем неважно кто этот человек – жертва или убийца.

Война – искажение времени и пространства души, когда меняются меры вещей и исчезают тени…

Нас было семеро. Каждый попал сюда по своему. Всех объединяло одно. Одно слово, очень емкое кстати. ЧУЖИЕ. Чужие для тех кто позвал сюда, чужие для страны, для людей, живущих в этой сказочной гористой земле с небом залитым бесконечно глубоким ультрамарином. Иногда казалось что чужие даже для природы здешней, такой щедрой, мудрой, такой тихой и буйной природы… По крайней мере я сам чувствовал как нога в кроссовке не сливается с этим прекрасным лесом – земля словно отталкивает ее. Вообщем – Чужие, и все. Отряд милиции под номером 67. Даже имени у нас не было. Ни к чему имена чужим….Тем более таким как мы.

Итак, семеро чужих. Всегда странно веселый датчанин Йенс. Двое русских – я и Борис, по кличке Шатун (очень уж похож он был на медведя, во всем, даже в походке). Два украинца брата-близнеца из Тернополя, Павло и Иван, непонятно как сюда попавший хмурый осетин Георгий и он – Збышек. Из глухого по польским меркам края – Белостока. Человек, с которого можно было писать портрет времени.
>
Да да, портрет времени – хороший и непрпавдивый портрет. Удивительно как он умел оставаться незлым даже во всем этом перевернутом с ног на голову мире, где веками живущие рядом люди превращались в обезумевших животных… И среди нас. Чужих. Нас ведь ценят именно за это. Здесь, в этой маленькой горной где люди знают соседей в лицо, все еще стыдятся убивать…. Убивают, а стыдно… Странная мораль… С чужими проще…. Именно мы – убийцы… со стороны…
>
Лес, рейд к позициям хорватов через глухой горный сосновый лес…. Под кроссовками приятно пружинит слой опавшей хвои…. Чертов антикварный  МГ-42, который мне выдали здесь (я пулеметчик группы) больно бьет в бедро. Утро… Тишина, мертвая и глухая тишина….цепочкой выходим к ущелью над горной речушкой, Збышек впереди. Как всегда сосредоточен и осторожен…. Бывший сапер Войска Польского, мины он чует как собака…. Не торопясь обследовав площадку на выступе ущелья с большими валунами в страшной рассветной тишине делает жест – чисто! Сюда… залегаем, деловито обустраиваем нехитрые позиции. Сошки пулемета уперлись в жесткую каменистую почву. Скоро по дороге, что вьется на противоположном склоне, должна пройти колонна таких же как мы, только хорватов…. Збышек рассеянно бродит у сосны, чего то пожевывая, то ли молодую хвою, то ли листик…

Задумчивый. Сдавленный вскрик – мы все поворачиваемся к Збышеку. Лицо радостное, как у ребенка – в руках у него … маленький бельчонок…
- Потерялся, малыш? Потерялся, да? – бормочет он по польски. Ничего, мы отнесем тебя к маме, хороший. – своей огромной рукой Збышек удивительно нежно гладит крохотного зверька… Бельчонок жмется к нему и пищит…. Опять этот искаженный мир…. Мы должны убивать с минуты на минуту – и эта всеми понимаемая нежность к потерявшемуся малышу…. Все поняли… никто не одернул… хоть у всех и уже горячка….

Колонна хорватов, слава Богу, так и не прошла в тот день. Кто-то дал неверные данные. А Збышек нашел таки маму бельчонка – долго ходил по лесу, вычислил гнездо белки – рядом верещала испуганная мамаша… Схватив оставленного у дерева малыша за шкирку, белка, казалось, благодарно стрельнула в збышека глазками и исчезла в густой кроне.

Счастью Збышека не было предела…. Весь вечер потом он рассказывал нам про свой город, свою семью.. он смеялся… Радовался спасению маленькой жизни…
- Две недели осталось, а потом поеду в Белосток. Маришка, представляешь, мечтала о третьем, так третьего и заведем как вернусь…
Он рассказывал о детях так, как никто другой, и все словно влюблялись в них, и даже датчанин Йенс который хоть и плохо понимал русский, слушал Збышека без перевода…
>
Вечер на сербском хуторе, костер и смех.. это среди всей этой тягучей жути… Збышек тогда словно возвращал нас к той, оставшейся за границами разума, жизни… А ведь еще два часа назад мы сожгли деревню…. Такой был приказ… Наказание… Нет, жертв все же не было… – война здесь все же по мерзкому бывает иногда европейская….. выгоняют жителей и  сжигают дома.. кровной мести в этих местах не отменяли еще… Труднее всего выгнать и держать под прицелом… А вместе с каким то мужчиной удерживал рвущуюся в огонь хорватку… она не могла смотреть, как гибнет ее дом…. Мы возвращались и он плакал….
А потом вечером рассказывал про Маришку и детей… И смеялся…. Обычная в общем то история.. инженер, потерявший работу, развелся.. женился… у него двое прекрасных сыновей… одному три, другому пять… Показывал их фото.. носил с собой зачем то… Почему он здесь и так… зарабатывает?  Незаданный вопрос он понял… Моя страна погибла, сказал он, все чем мы жили умерло.. осталась семья и территория выживания.. а здесь – жуткая, но СТРАНА выживания….

Смех рядом со смертью и болью. Это не цинизм.. это война..она корежит время, сжимает его, вбирает в себя все, делая неуместное уместным. Параллельная реальность…Горящая деревня, плач. Смех и рассказы…. Свист пуль. Тишина утра. Оглушающий треск пулемета. Гарь. Свежесть родниковой воды. Все бессмысленно перемешано. И совсем не хочется умирать.
>
За два дня до нашего отъезда Збышек сказал мне удивительные слова, когда мы сидели с ним на лесной опушке и курили…
-  Видишь то дерево?, - сказал он, показывая на раскидистый дуб, сквозь ветви которого разгорался рассвет .
- Мы уйдем а оно останется здесь. Потому у него есть корни, а у нас нет или мы их не ценим…. А корни - это ведь люди, которым мы дарим свое тепло, Димка…. Всегда только дари тепло тому кто в нем и правда нуждается… Иначе корни не вырастут…

Я тогда не понял к чему он все это сказал.. так тихо и грустно..
На следующий день Збышека не стало. Он просто исчез.. его тело так и не нашли.. Как будто растворился в боснийских лесах этот улыбчивый человек с какой то таинственной болью в душе…  Может быть он наконец обрел корни? Я завидую ему.
А войну я с тех пор ненавижу. И люблю раскидистые дубы…