Многие считают, что термин "болгарский след" возник после покушения террориста Георгиева на папу римского Иоанна Павла II, но это не так — он появился на Черноморском флоте в августе 1941 года.
С началом войны Разведывательное Управление генштаба Красной армии (нынешнее ГРУ) начало активную заброску в тыл врага диверсионно-разведывательных групп. Имелась такая и для Болгарии. Состояла она из четырнадцати убеждённых болгарских коммунистов, в своё время спасшихся бегством от разгневанной Родины, то есть закоренелых политэмигрантов. Их долго учили в центре боевой подготовки. Стрелять, резать людей и проволоку, взрывать, вести наблюдение, принимать и передавать радиограммы. Они были готовы на всё и ко всему. Вернее, почти ко всему. Особенности наших средств доставки и проблемы их физической совместимости с представителями цивилизованного мира оказались вне пределов компетенции товарищей из Генерального штаба.

Доставлять болгарских спецов подрывного дела решили морским путём. На подводной лодке типа "Щука". Лодки этой серии принесли нашему флоту наибольший успех в ходе Великой Отечественной войны. Прочные, с хорошей автономностью и прекрасными боевыми качествами, они были сконструированы с максимальной приспособленностью к выполнению боевой задачи, но… мало отвечали нуждам живых людей. А экипаж, даже самый геройский, вынужден иногда выделять. Об удобствах речи не идёт, но шлаки выводить надо! "Щуки" же славились отсутствием внутреннего гальюна. Имелся только надводный — в надстройке, где при качке надо проявлять чудеса акробатики. А политэмигранты были людьми сухопутными, и в диверсионном центре ГРУ их этому не учили. Щ-211 приняла на борт десант и отправилась выполнять задание.
Беда подкралась к концу похода: шторм, к берегу не подойти, "орлом по способности", как это называют моряки, болгарские коммунисты не умеют; приходится гадить в ведёрко, расположенное в первом отсеке меж торпедных аппаратов. А чтобы переполненная параша не расплёскивалась, её рекомендуется почаще опорожнять за борт. Надо отдать должное болгарам, совести у них хватило вахтенного матросика со своими нечистотами не гонять. Они установили промеж собой очерёдность, не исключая старшего по званию, командира группы полковника Цвятко Радойнова. Только подверженные морской болезни ввиду полного упадка сил освобождались от гигиенической повинности по удобрению моря, требующей от исполнителя незаурядной силы и ловкости.

И вот, ползёт по вертикальному трапу входной шахты руководитель Военной Комиссии ЦК Болгарской коммунистической партии с ведёрком в руке. Лодка маневрирует в 15 милях от берега к норд-осту от мыса Эмине, врезаясь носом в волну. Волна захлёстывает надстройку, льётся в открытый люк, обдавая диверсанта тугими струями холодной солёной воды. Но тот с большевистским напором лезет вверх, торопится — ведро-то наполняется, тяжелеет и грозит стравить через край. Он рвёт жилы, но тут "Щука" меняет курс и её заваливает на бок штормовая волна. Пальцы срываются со скользкого трапа. Боцман, облитый говном лучших сынов болгарской компартии, выражается. Цвятко Радойнов лежит, сгруппировавшись, и думает одному ему известными словами о социалистической экономике, вынужденной экономить на элементарных удобствах, а потом… зачарованно встаёт и несёт ведро на место к торпедным аппаратам — оно уже пустое, так чего же там!

Экипаж Щ-211 надолго запомнил подрывной коммунистический десант и пресловутый "болгарский след", который он оставил на борту "Щуки".