1 ноября 1917 года
Отжог уже на вокзале – залез на инкассаторскую машину и четал стехи.

2 ноября 1917
Пошел проведать товарищией. Хател купить закуски – чото типа шаурмы но не хуя её не нашёл. Визде продавалась только какая то шаверма – кетайская падъебка наверное.
По дороге дико пробило на срач. Нам, пролетариям, похуй на буржуазные предрассудки и я мог бы навалить прямо под фонарем. Бумага? Какая нах бумага – у тебя что, майка короткая? Но ветер со стороны Невы был колюч как озлобленный йожык и я обратился к охранающему водочный склад матросу.
На мой вапрос относительно места где можно в культурной обстановке подумать над вечным он махнул рукой ф сторону дома и сказал «да зайди в любое парадное». Про парадное не понял, но на всякий случай побежал в сторону дома…
Ну што за песдец и невезуха… Блять – подъезды есть, ажно пять штук, а парадного ни хуя. И никакой блять таблички не висит, где это загадочное парадное…
Обошёл вокруг дома три раза, но нихуя никакого парадного не нашёл – так и пришлось срать в подъезде.
Долго ворочался перед сном, не мог уснуть – очень неудобно перед матросом…

3 ноября 1917
С утра позвонил Кироф:
- Начнем сегодня ночью. Но надо координировать товарищей хотя бы по телефону. Ждем тебя через два часа. Не забудь захватить план и трубку.
Ну план – подарок делегатов V съезда ВК(б/п) из солнечнаво Узбекистана – у меня был с собой. А вот с трубкой пришлось тяжелее – телевизароф ещё не изобрели и пустить на трубку для плана телескопическую антенну не представлялась вазможным. Пришлось пажертвовать антенной от мабилы, в ближайшее время она была без надобнасти.
Каким же охуенным было маё безмерное удивление когда оказалось, что трубка это ни что иное как мабила. Ахуеть. Полночи думал как это питерцы курят план через мабилу. Ни хуя не понял.
Революция откладывается по причине отсутствия мабилы для координации контр-культурных масс.

4 ноября 1917
Блядь. Скоро новый гот, а революции фсё нет и нет. Думал про традиции фстречи нового года. Поражался мудрости наших предков, ведь у нашего дед мороза хоть какая никакая баба всегда под рукой – пох что троюродная внучка, а Санта-клаусу приходицца ебать либо оленей, либо эльфов.

7 ноября 1917
Первым делом на «авроре» я подошел к боцману с усищами, при виде которых хотелось дико орать «Ты пелотку сафсем не бреешь шоли», и попросил разрешения ёбнуть из пушки. Боцман оказался своим в доску и отнесся к маей просьбе благосклонно.
- Да, бля, падайди к любому падонку в полосатом бадлоне и попроси… Скажи боцман Хунарылоф разрешил…
Крутил головой полчаса, но нихуйя не увидел ни одного падонка в полосатом бадлоне. В полосатых водолазках – хоть усрись бля, а в бадлонах нет. Но хуле делать – развлеки сибя сам. Мастерски скрутив веник из петард припасённых на новый год я его поджог и броском, беспесды дастойным даже Майкла Джордана, захуячил связку ф ствол ближайшего орудия.
Эффект был ахуенный – обосрался даже кок на камбузе. Меня ахуенно контузило и я даже немного спарадировал кока…

8 ноября 1917
Сегодня рассказали, что я делал фчера.
После лечения контузии чистейшим восмидесятиградусным ромом я сразу пришёл ф себя и потерял чуфство реальности.
[написано неразборчиво]
…и пизданули аллюром три креста в сторону института благородных девиц им.Малахольного. В предвкушениях, как мы через короткий отрезок, так долго тянущегося времени будем ибать своими мазолистыми пролетарскими хуями маладые пелотки благородных девиц. И не надо пиздеть, шо нами двигало только желание поибацца. Совсем нет – мы хотели провести акт пролетарской ненависти к буржуазии.
Но хуя там – с таким же успехом мы могли мечтать о том как будем вертеть на хуях лебедей из балета «лебединое озеро». Вместо баб со свежевыбритыми пелотками там был только переодетый в женское платье ахтунг со странным именем Керенский.
Гонялись за ахтунгом полночи. Но хитровыебанный гад постоянно от нас ускользал. Почти догнали на Нефском, но… я наребнулся об поёблик… Блять… Вернее, ребранулся об еблопик… Короче ебанулся рёбрами об бордюр… Ребра сильно болят. Я пью.

12 декабря 1917
Заебался пить. Говорят что революция уже была. Чета не помню ни хуя. Сказали, что я теперь самый главный. Заебись. Надо вмазать и дунуть.


37 июля 1919
Надо завязывать. Четал записи предыдущих дней. Много думал всякого. Пришел к выводу что питерский климат разрушает мою печень. Решено. Переносим столицу, совнарком и удафком в Москву. Ебитесь. Вот.