У меня мечта – проехать по городу в открытой машине с большим пулемётом, разнося по пути в мелкие бурые брызги каждую раздражающую морду щедрой очередью. Идиоты, уроды, бичи, зажравшееся самодовольное сволочье – тра-та-та-та-та! Эх! А ну на другой стороне посмотрим! Давай-ка, разворачивай! Тра-та-та-та-та!..
Такая вот мечта.
Но у меня нет пулемета. Как, впрочем, и машины. Ни открытой, ни закрытой – никакой. Даже швейной. Хотя швейную я, конечно, мог бы заполучить, но она мне, собственно, и ни к чему. Так что я, вместо того, чтобы по городу в мифическом кабриолете носиться, сижу на работе и ничего не делаю. Скоро зазвонит телефон, и я пойду к начальнику.
- Алло. Да, конечно, сейчас…

Торопливым взмахом руки указав мне на стул, начальник заговорил:
- Начинаем, как вы знаете, по «Сивиниту» работать.
Я привычно закивал болванчиком.
- Я переговорил только что с управляющим, с бухгалтерией. У них там, естественно, кавардак, никто документы нам собирать не станет. Съездите, пожалуйста, отберите сами, что нужно.
Я чуть мотнул головой и слегка развел руками – мол, какие проблемы? Мы завсегда… И не к месту подумал: «Жадный гондон!».
- Вы же у нас по дебеторке специалист…
Глупая улыбочка (естественно, моя).
- Паспорт обязательно возьмите. На проходной должен пропуск на вас быть выписан.
- Все понятно, - говорю.
Пауза.
- А...с машиной… как?, - спрашиваю.
Начальник поморщился, развел руками:
- К сожалению, сейчас занята. Вы уж сами… а я возмещу.
- Нет проблем! – говорю.
Я и на самом деле был доволен тем, что можно отправиться своим ходом. Спокойненько, сам по себе… По городу прошвырнулся, а то и домой заскочил. А что? По работе уехал! Поди, докажи, что не так!..

Я вышел на лестницу покурить «на дорожку». Никого. Слава тебе, Гос… - не успел я закончить благодарственный молебен, как предо мною нарисовался один довольно выразительный персонаж. Из хрен-знает-какого-отдела по управлению-не-спрашивайте-меня-чем. Самолюбование его не знало границ. На стул плюхнется, ногу на ногу закинет, сверкающим ботинком покачивает и по сотовому трещит. И ногти разглядывает. Ну да пусть себе! Хоть не мусорит где попало. Обычно…
А то есть еще здесь один косой. В смысле, цветной. В смысле – представитель интересного нацменьшинства (уже, пожалуй, пугающего большинства…). Мне говорили, какой он народности, да я забыл. Какая-то дикая помесь. Что-то вроде калмыцкого бурята. Плюется на лестнице, гасит окурки о перила и швыряет их на пол, находясь в двух шагах от урны. Когда же находится от нее в отдалении, напротив, пытается забросить раздавленный все о те же перила бычок в угол, причем нередко поверх голов других курящих. Интересный, в общем, человек. Эта загадочная Азия…
Я докурил и спустился вниз. Зашагал к остановке, наслаждаясь приятным контрастом холодного весеннего воздуха и почти по летнему уже горячих солнечных лучей. Мне повстречалась стремительно шагающая куда-то старуха с трясущейся головой. Утопленные в кожаной черноте глаза ее были неподвижны, бурый бесформенный нос больше напоминал не нос, а вмятину, шершавые истертые губы растянулись в оскале, большие, ребристые порченые зубы торчали во все стороны, как у «чужого». Киношного «чужого», твари инопланетной. Как ни дико звучит – но кого-то она мне напомнила… Я даже взялся с опаской перебирать редкие осевшие в памяти старушечьи лица, как вдруг словно осенило: Ебтыть, да это ж смерть!
И я засмеялся своему открытию.

В автобусе рядом со мною села глупая девушка безобразной наружности. Шумно вздохнув, принялась слюнявить и тереть друг о друга опухшие пальцы, видимо, стараясь избавиться от липкой сладости только что заглоченного мороженого. Я отвернулся к окну. Мерзкая тварь зашелестела пакетом, заворочалась, горячая целлюлитная ляжка прижалась к моей ноге. Я зажмурился и коснулся лбом нечистого стекла. Мысленно взмолился: «Ирочка, Ирочка, милая, счастье моё, ну куда же ты исчезла, вздорная ты блядёшка?!!..»

На длинном бетонном заборе по пути к главному входу красовалась крупно выведенная зеленой краской надпись: «Кротов – вор». И еще через несколько метров: «Кротов – мент». Разносторонний, - думаю, - парень этот Кротов...
Почти перед самой проходной, на том же заборе меня ждало еще одно извещение, уже красным: «Циклаури – лох». Да уж… - думаю, - далеко тебе, брат Циклаури, до Кротова-то…
На удивление легко миновав проходную, я долго плутал по мрачноватым коридорам обанкротившегося завода. Завод был большой. Производил какие-то синтетические нити и горючее для ракет. Или бомбы. Я не знаю. В общем, что-то для войны, а для вида – тряпье. Мне встретилось немало колоритных фигур. Один работяга – в истлевшей «косухе» поверх промасленной робы и хрестоматийной ушанке – одно ухо вверх, другое вниз – стрельнул у меня сигарету.
Наконец отыскалась бухгалтерия. Грузная рябая женщина со злобно-страдающим лицом выложила передо мной пару объемистых картонных папок, указала на небольшой столик в углу. И вдруг, немного подумав, осчастливила: «Да вы возьмите их себе пока. Отберете, что нужно, перечень составите. Или чего там… А то у нас и компьютера для вас нет…».
Я не выдержал и улыбнулся. Женщина нахмурилась, словно заподозрив что-то, но отступать было поздно – папки уже исчезли в моем объемистом, неизвестного материала – полуткань-полупластик – портфеле. «I’m still lucky!».

Выбравшись на волю, в раздумье немного потоптался на остановке – куда ехать? Поехал домой. Чего уж…
В маршрутках – толпы. Непонятно почему. Протискиваюсь подальше, нависаю над болезненно распухшей теткой с метровыми линзами в очках. Она ерзает, толкая меня локтем и плечом, извлекает из замызганной котомки книгу. «ОГОРОД. ВО СЛАВУ БОЖИЮ». Личинкообразные пальцы листают плотные листы с редкими иллюстрациями, вскоре замирают. «Раздел 7: Редис»…

Дома (вернее, в месте жительства…), скинув садомазохистские ботинки – трут, жмут и давят под косточку, гады – щелкнув кнопочкой-рычажком на чайнике, я поспешно извлек из портфеля папки и с энтузиазмом принялся за дело. Скоро на «журнальном» столике – он же обеденный, он же – подставка для ног во время сна – образовалось две бумажные стопки. Одну из них я вновь равномерно разместил в омерзительных мохнатых папках, другую сунул на полку – пригодится…

Снова на остановке. Плотный ряд дымчато-зеленых, раскидистых деревьев с густо выбеленными снизу морщинистыми стволами, чистый, залитый солнцем тротуар, нагревшийся на плечах пиджак. Благодать!.. Но, чего-то не достает… Длинноногих женских фигурок! Ёбтыть! Чего ж ещё?! Под влиянием этого «озарения» я внимательно огляделся. Чего нет – того нет… Ладно, переживем…

Из-за неуловимых генетико-мистических опасений я пропустил автобус с табличкой «Зоопарк» и изображением обезьяньей головы в кепке. Хотя маршрут мой… Дождался следующего, вошел: пассажиров всего с десяток, и все – белые. И даже не все – дебилы. «Господи, я всегда в тебя верил!!» «I’m still lucky!».
Через две-три остановки под полом салона что-то оглушительно хлопнуло, автобус, пугающе вздрагивая, проехал еще метров сто и прижался к бордюру. С философским спокойствием я вернул скомканный билетик, получил несколько еще горячих от чьей-то ладони монеток, стараясь ни о чем не думать, резво зашагал вдоль дороги. Искусственно созданное подобие пустоты в голове скоро заполнила какая-то идиотская, частушечного ритма, поговорка: «Куды йдешь, куды йдешь, куды шкандыбаешь? В горком за пайком…» - дальше не вспоминалось, и возвращалось к началу. «Куды йдешь? Куды йдешь…».

Под нехитрую эту ритмовочку я добрался до ближайшей, опять-таки, остановки. В раздумьях: «Курить иль не курить?» дождался нужной маршрутки, с ужасом пробежал взглядом по темным от сгрудившихся внутри тел окнам дилижанса. Взглянув на часы, преисполнился отваги и протиснулся внутрь. Мысленно пожелал поскорее скончаться от рака спинного мозга всем, кто ко мне прижимался, наступал на ноги, шаркал обувью по брюкам. Вскоре чудом сел. Точнее, плюхнулся на освободившееся место. Не оглядываясь – от греха подальше. Мало ли… вдруг обнаружится еще какая-нибудь дряхлеющая кароста поблизости. Девушек-то я не боюсь! Тем давным-давно уж мест не уступаю, а вот старухи опасны… Короче – сел.
Наказание за поспешность мою обнаружилось тотчас. Сзади без умолку трещали две грязных китаянки. Естественно, по своему, по-шанхайски… Одна из них, видимо, пытаясь устроить поудобнее свой паршивый зад, наклонилась вперед, и горячее зловонное дыхание легонько толкнуло меня в шею, омерзительная трескотня чужой речи всверлилась прямо в ухо. Я содрогнулся. Но вскипевшую было race-hate быстро погасила продвинувшееся в месиве тел и нависшее надо мной существо. С оглушительным вибрирующим хлюпаньем оно беспрестанно тянуло огромным пористым носом, лишь время от времени оставляя это увлекательное занятие для того, чтобы смачно крякнув, сглотнуть.
Хао, Уайт Мэн! Приветствую тебя, белый человек! Создатель Цивилизации и Прогресса! Тяни в себя сильнее свои сопли, Белый Человек! Жри, глотай скорее свои сопли, пока они не упали на рукав моего пиджака…

Вернулся в «офис». Офис, бля. Контора «Рога и Копыта»… Вернулся – надо покурить. Известно – первое дело…
Вышел на лестницу. Через пару минут нарисовались два удода. Один – в безупречном костюме, благоухающий, с мудаческими монголоидными усами; другой – маленький и злобный. Больше о нем и сказать, собственно, нечего… Выбеленный многовековой ассимиляцией потомок Батыя, уверенно улыбаясь, говорит, обращаясь к мелкокалиберному своему приятелю и, вроде бы, ко мне тоже:
- Есть такая шутка, популярная среди менеджеров проектов…
«Приехали…» - думаю, - «Следующая остановка: экономисты улыбаются.»
Раздавив о борт жестяной урны сигарету, я спешно ретировался.
В коридоре сначала услышал волнующее – цок-цок-цок – через мгновение повстречал умилительно-серьезное создание с каким-то свертком в цепких пальчиках. То ли практикантка, то ли секретарша чья… Взмахнула узкой ручкой, откидывая как будто бы слегка влажную прядь со лба, прикоснулась пальчиками к отвороту легкой кофточки, сверкнула яркими (никак не могу уловить цвет!) глазками… Так и съел бы всю!
Приблизившись, быстро и отчетливо выговорила: «Здравствуйте!». Черт, опять не успел я первым ввернуть фамильярное: «Привет!». Теперь только раздавить не рожденную улыбку и церемонно протянуть: «Добрый день…». И не оборачиваться, как олень…
Эх, Ирка, Ирка… Радость ты моя длинноногая, счастье ты моё, ну чего тебе не хватало, подлая ты сука!?

Когда я уже сворачивал в свой кабинет, мимо промчался косой, прижимая к каждому уху (клянусь!) по сотовому телефону. Что-то тараторил сквозь одышку… Кстати, я вспомнил – он не калмыцкий бурят, а узбекский кореец. Как говорится, найдите десять отличий…
Плюхнувшись наконец за стол, я вынул на свет божий ополовиненную «сивинитовсткую» папку, загадочно разворошил содержимое, резво потрещал клавиатурой:
«Документов, достаточных для подачи в Арбитражный суд искового заявления о взыскании задолженности, в ходе ревизии не обнаружено. Приложение: перечень на __ листах.»
Оставшиеся полдня усердно исследовал какой-то литературный сайт. По дороге домой увидел рекламный щит: «Возрождение паркетного искусства». «Хоть паркетного…», - думаю…

Дома тревожный стук в дверь застал меня отплясывающим у плиты с въедливо дымящим прямо в глаз окурком в зубах. Тревожный – потому что в стальную дверь. По железу как ни стучи – все тревожно звучит. Тем более, что район такой интересный… И этаж первый…
Я схватил короткий столовый нож, осторожно отомкнул первую дверь и, быстро дернув засов на второй – толкнул ее, сразу широко распахнув. Если за дверью враги – быстро захлопнуть все равно не успеешь, а сразу распахнешь – фактор неожиданности на твоей стороне. Хочешь жить – набивай кулаки, как говорится…
На этот раз нехитрые маневры мои оказались излишни. На пороге – не враги. Даже, пожалуй, наоборот… Старый универовский еще приятель. С изможденным лицом и распухшей спортивной сумкой на плече.
- Здорово. Выручай! Я с той хаты эвакуировался – поживу у тебя некоторое время?
«Оппа-па!» - думаю…
- Проходи… - говорю, - А что случилось-то?
- Что случилось… С деньгами борода! Хозяин-говн треху запросил. Не тяну…
Я разозлился:
- «Не тяну…». Получаешь больше меня! А квартиру пролупил! Куда ты деньги спускаешь?!
- Куда, куда… Известно, куда… - он выразительно почесал под подбородком и прошел в комнату.
- Придвинь там столик. – говорю, - поедим…
Вскоре уселись ужинать. Вместо скатерти – покров из разнокалиберных бумажных листов. Ели молча; время от времени новоявленный мой «сонаниматель» изрекал неожиданные, но содержательные реплики.
- На счет телок ты не беспокойся. Чуть что – говори, я смоюсь. Уж ночьку-то перекантуюсь где-нибудь… - деловито произнес он, дожевывая ложку риса и вытирая палец о какую-то накладную.
Я почему-то смутился и смел ладонью хлебные крошки с одного из листов под сковороду. Невольно прочел: «Счет-фактура № 23/5…».
- И с арендой – не напрягайся: пятьдесят на пятьдесят, все как надо. Зарплату вот только получу…
- Это уж само собой! – противно изменившимся голосом отозвался я и хлебнул чая. От стакана на бумаге остался влажный, медленно расползающийся по строчкам полукруг. «Настоящим соглашением стороны подтверждают…».

Через пару недель я вернулся с работы особенно не в духе. Весь день меня допекал со своими просьбами-поручениями какой-то тошнотворно вежливый упырь с педерастической походкой. Знакомый босса… С самого утра мутило от сигарет. Я же с идиотическим упорством продолжал дымить. Под конец едва не метнул фарш на упырьские бумажки. Благо – в утробе пустота. Обошлось… Направляясь домой неизвестно зачем залез в троллейбус. Полчаса простоял зажатым между каким-то нервно-вертлявым чернозадым и грязной, обрюзгшей, потеющей дачницей с кошелками и обитой жестью торбой. Оба – страшно смердели.
Попав, наконец, домой, я невероятным образом изловчился и сублимировал бурлящую замесу из гнева и омерзения в страстное желание привести в порядок свою каморку. Погудел мощным хозяйским пылесосом, уселся перебрать бумажно-книжно-газетный завал в углу. Вскоре наткнулся на письмо без конверта. Естественно, не мне – соседу моему новоявленному. Естественно – не удержался и скользнул взглядом по строчкам. Чего уж… Письмо от родителей, от матери его, точнее. Собираясь уже соблюсти тайну личной переписки и отложить сложенные вдвое желтоватые листы, я машинально выхватил из текста случайный абзац и дочитал его до конца.
«…Отцу никак не лучше. Из больницы перевезли его, дома теперь. Ему ничего не говорят, но я у врача выпытала. Сказал, дело серьезное, будьте готовы в любой момент… Навыписывал еще гору всякой химии. Пока справляемся – выкупаем все. Деньги твои, кстати, получили, но ты уж лучше как раньше – переводом. Дороговато конечно, но зато надежнее. Пока ждали письмо твое извелись все. У тети Лиды недавно дочери посылку раскурочили – повытаскивали и деньги, и все…»
Вот оно как…
Вот тебе и алкоголик… Чего ж ты молчал-то? Да если б я знал, разве ж я… Эх!.. Ты живи, живи, оставайся! Сколько потребуется, сколько хочешь. Выкрутимся уж как-нибудь! И батя твой выкарабкается… Обязательно. А иначе ж как…
Я сунул письмо на место - под одну из книг, протер пол; ожидая, пока разогреются плиты, закурил. В замке заскрежетали ключи. Сминая маленький нечистый коврик у порога отворилась дверь.
- Здорово!, - говорю, - поздновато ты сегодня…
- Да, ни говори… как олень – с восьми и без обеда…
- Хреново… У меня наоборот – халява пока. Кстати, хорошая новость: я допизделся с конем этим, мужем сестры… Ну, не я, точнее, а сама сестра, конечно. Короче – аренду больше не платим. Только электричество, вода там, вся фигня… Так что, живем!

Еще через пару недель я повстречал на улице одного давнего своего знакомого. Человек с детства (сколько его помню…) начисто лишенный всяческих сантиментов. Редкий приверженец сурового реализма и прагматизма, законов «живой жизни», так сказать… Высказывания его всегда отличались лаконичностью и почти мистической неопровержимостью.
Например, когда речь заходила о женщинах, он с уверенным спокойствием ветхозаветного мудреца произносил:
- Ебать их надо…
Никто не пытался возражать. Поди тут – поспорь…
Если предметом разговора вдруг становилась чья-то щепетильно-интимно-адюльтерная история, тут же неотвратимо раздавалось:
- Левак укрепляет брак!
И так далее. В том же духе.
Кажется, я лишь однажды слышал от него нелепость. Собираясь уходить от проститутки, докуривая сигарету, он брякнул:
- А ты кем работаешь-то?
Бедная девушка… Надо было видеть ее лицо…
И в этот раз, только ответив на мое приветствие, он тут же, посредством недлинной серии коротких вопросов выяснил перспективность и прочность не раз дававшей фальстарт моей карьеры и поинтересовался:
- А живешь где?
Я муторно и многословно объяснился: мол, так и так, кручусь, хуё-моё, снимаю...
- Через агентство?
Я опять занудил: да нет, мол, так и так, через хуй-пойми-каких-родственничков вымутил…
- Стрёмная фигня… - резюмировал он, - Не верю я во всяких этих родственничков. Вечная какая-нибудь поганка рано или поздно вылезет… Лучше б переплатил, да по человечески. Ну да твое дело, конечно.
Как в воду смотрел…

В тот же вечер к нам, своими ключами отперев замок, вломились два жлоба в спортивных штанах, с глубоко посаженными верткими глазами и крепкими наморщиненными лбами. Приятель мой молча вскочил, приняв подобие бойцовской стойки. Я в шоке заверещал что-то на счет документов. Как ни странно, получил от одного из пришельцев паспорт; исследовав его, обнаружил прописку. По нашему адресу. По этому адресу…
- Так что… давайте, пацаны, собирайтесь.- стараясь смягчить свои раскатистые басы, снова заговорил «прописанный» (он оказался двоюродным братом мудня, с которым я когда-то договаривался).
Помолчав немного, все еще в глубокой растерянности, я вспомнил вдруг еще одну, главную зацепку. Отвел ведшего все это время «переговоры» верзилу к порогу, негромко сказал:
- Я Сергею до конца месяца заплатил.
Тот молча залез в карман, пошелестел мелкокалиберными купюрами, протянул мне.
Я машинально взял растрепанную пачку, пересчитал – все точно. Месячная плата. Значит, акция спланирована…
Эвакуацию назначили на утро.

Еще вечером я успел смотаться до ближайшей гостиницы. После довольно длительного идиотского диалога с консьержкой (« - Свободные номера есть у вас? –Ну… нет… - Что, совсем нет?.. – Ну… как… бывает, освобождаются. Нужно посмотреть… - Неужели освобождаются? И такое бывает?!» и так далее.), сгорая от стыда, протянул ей трехсуточную плату с парой лишних купюр.
Ночью почти не спали. Курили, хаяли урода-наймодателя и собственное раздолбайство. Время от времени отвлекались от «темы месяца» - обсудили пару книг. Долго со смаком глумились над недавно просмотренной голливудской эпопеей о Сталинграде. «Враг у ворот», или как там ее… Заградотрядники-энкэвэдэшники разгуливают в фуражках пограничников, снайперы, ежесекундно рискуя жизнью, отчаянно носятся за каждым подстреленным солдатом, чтобы стянуть у него медальон. Видимо, для подтверждения права на премиальные. Или так – для коллекции… Немецкие офицеры ползают по развалинам в парадной форме, сверкая серебряными нашивками и начищенными крестами… Ночами все пьют, блажа на всю округу «Катюшу», обмениваясь пилотками и накрашенными шлюхами в комсоставовких гимнастерках…

С утра я позвонил на работу, припомнив начальнику черт знает какой давности субботние труды, вымутил пару отгулов; оббегал нескольких более-менее надежных знакомых, рассовал по ним наиболее громоздкие, не первой необходимости вещи. В обед, отдав одну пару ключей (другую швырнули в мусорный контейнер – ничего своего врагу!) прибывшим минута в минуту в назначенный час новоселам, поплелся вместе с товарищем своим по конфузу к остановке. Лямка спортивной сумки пластмассовой прокладкой жестоко резала плечо. Безобразный угловатый баул – клетчатый, как у цунарефов на рынке – выворачивал руку. На остановке расстались. Под скупые:
- Ты-то куда теперь?
- А пёс знает… Да не пропаду, поди!
- Ну, давай, удачи! – пожали друг другу руки.
У бордюра на тротуаре копошились дети. Один из них, сосредоточенно сопя, намеревался затолкать что-то в муравьиную норку. Другой пытался его остановить.
- Вот представь, например, ты дома сидишь, а кто-нибудь тебе дверь заткнул – тебе приятно будет? – спрашивал он подрагивающим серьезным голоском.
Тот, что никак не мог оставить в покоя муравьев – грязный, с размазанной по щеке и засохшей соплей цыганенок. Впрочем, это так – к слову…

Я выкурил еще сигарету – явно лишнюю, снова затошнило. От стыда за свой багаж смотря исключительно под ноги, забрался в автобус. Вскоре, так же пристально исследуя пол салона и запылившиеся носки своих ботинок, выбрался на улицу. На остановке купил бутылку минеральной воды, прямиком прошагал к гостинице, забрался на нужный этаж. Постоял некоторое время, выравнивая дыхание – словно за дверью меня кто-то ждал – лязгнул ключом с пластмассовой биркой. Вошел в номер, окинул взглядом чистые голубоватые стены, белоснежный оскал батареи. Мелькнуло: «Еще бы подушками обшить, и глазок с кормушкой в дверь». Поставил баул у стены, затолкал сумку за кровать, опустился на холодный матрац. К горлу подступил тяжелый ком… «Вот вам здрассте!» - думаю: «Это что еще за новости? Так, немедленно спать! Спать-спать-спать!..»
И, несмотря на заливающий сквозь тонкие шторы комнату солнечный свет, я расстелил постель и лег. Отключаясь, успел вспомнить, что впереди еще два отгула. Выходные… За эти два дня мне нужно будет где-то раздобыть денег, обзвонить, а лучше объехать с десяток всевозможных паразитов-риэлтеров, возможно, попробовать до времени упасть на хвост кому-нибудь из знакомых. Черт знает, короче, что еще придется вытворять... И все таки, это – выходные. I’m still lucky!..