Привыкшее к вечной халяве,
спрятавшись заподлицо,
клокочет в помойной яме
безликое говнецо –

мальчики-переростки
и девочки на двоих
заполнили все перекрестки,
и никуда без них.

Толпы, шеренги, анклавы,
корпоративные тьмы
в поисках вечной халявы,
в клетках своей тюрьмы,

в клетках новой тетрадки
новых порядков и схем –
лишь бы все было в порядке
и вместе – неважно, с кем.

В хлеву прокуренных комнат,
в угаре кухонных драк –
у каждого есть свой омут
и каждый себе дурак.

Подвисшие на паранойе,
подсевшие на героин –
все это наше – земное,
останки среди руин,

остатки столетних стрельбищ
и вековых тупиков.
В плену у хлеба и зрелищ
хватит на всех оков.

Позвякивая кандалами,
мы движемся в никуда –
помыслами и делами,
душами и телами –
гадами сквозь года.

Я тоже был крепко заперт
долгие годы вдали.
Мирок мой остыл и замер.
И не понять глазами.
Попробовали бы вы сами
слететь с орбиты Земли –

туда, где нет гравитации,
где силы тяжести нет,
и все пребывает в прострации,
и звук переходит в свет.

Но так легко и просто –
все, что есть надо мной.
Просятся в руки звезды –
просят вернуться домой.

Придет еще время распада –
когда-нибудь да придет.
Не надо спешить, не надо
подталкивать числа. Тот,

кто знает, когда случится
самый последний отсчет –
не замечает числа.
Он вместе с ними течет

по календарным страницам,
ведя размеренный быт.
он может быть верхом и низом,
и одновременно – не быть.

Ближе на шаг до неба.
Звезды уже почти
просятся в руки. Мне бы –
Господи, пощади –

только б увидеть истин
перворожденных слизь.
Боже, я же не мистик.
Просто во мне срослись

древние эти сучья
окаменевших жил.
Просто мне выпал случай,
которого не заслужил.

У самого кончика носа
скользит, закругляясь совсем,
не ведающая износа,
незнающая систем,

такая наивная, право,
что жизнью едва ли назвать.
Не жизнь, а ее оправа –
как память тому назад

лет сто или даже двести
утратившая черты,
как будто бы вечность вместе,
как ангел, который ты

одна – для меня и только,
и столько всего вокруг,
что хочется рвать, где тонко,
магический этот круг,

и дальше лететь, и дальше –
сквозь весь этот зоосад,
и не обернуться даже,
и не отмотать назад.

Но так легко и просто –
все, что есть надо мной.
Просятся в руки звезды –
просят вернуться домой.
Просятся в руки звезды –
просят вернуться домой.