- Елена Георгиевна, к Вам посетитель, - в трубке прозвучал робкий голос Маши, референта.
    “Черт”, - подумала Елена, - “Кофе не дадут выпить. Кого это принесло с самого утра?”
    - Кто таков? – строго спросила Елена.
    - Да…по объявлению нашему пришел человек, - Маша, по-видимому, знала, что начальница еще не пила кофе, а потому говорила с опаской, - Креатор. Вы же сами ему назначили на сегодня.
    Елена еще раз про себя чертыхнулась. Что ж, если назначила…А, впрочем, может подержать его в приемной полчасика, выпить себе спокойно кофе, тем самым лишний раз поддержать реноме злобной сучки… Или нет, уж лучше разделаюсь с ним в пять минут.
    - Пусть заходит, - сказала Елена в трубку.
    А вот и “креатор”. Елена инстинктивно вздохнула, завидев знакомый ей по бесчисленным интервью с пишущим людом типаж – огромный лоб с залысиной, а значит возраст – от двадцати до сорока, наследственный интеллектуал, залысина резко переходит в длинные немытые патлы, обеспечивающие бесперебойную поставку перхоти на ворот свитера, вязаный свитер – мечта “шестидесятника”, воняет так, что через комнату слышно – Елена подперла рукой подбородок так, чтобы пальцами заглушить запах. В общем, по виду, типичный автор новогодних поздравлений и детских кроссвордов для бесплатных газет. Впрочем…туфли новые, двухсотбаксовые – видно, недавно получал заказ на что-то существенное. Послушаем.
    - Присаживайтесь, - предложила Елена, в душе обрадовавшись, что стул для посетителей оказался изрядно поодаль от ее стола. Впрочем, не помогло – “креатор” даже не дожидаясь ее приглашения, схватил стул и, прикрыв им задницу, подтащил поближе к Елене. А, усевшись, еще и ногу на ногу закинул. Выкинуть и поскорее, подумала Елена.
    - Валентин Геннадиевич, - представился посетитель, - Но мне больше нравится просто Валентин. Я не люблю официоза.
    “Господи боже мой”, - подумала Елена и положила на край стола свою визитку.
    - Шварц Елена Георгиевна, - быстро прочитал с визитки “креатор”, - Очень приятно, Елена Георгиевна.
    Елена кивнула с кислым выражением лица, показывая, что ей тоже приятно. Потом вспомнила, что это все-таки она проводит собеседование, и произойти все должно быстро. Блиц-криг. Отшить этого подлеца и выпить кофе.
    - Вы, собственно, по какому вопросу, Валентин Геннадиевич? – перешла она в наступление.
    - Ну как же? – удивился Валентин, - По Вашему же объявлению. Мы же с Вами договаривались. Вам нужен редактор журнала?
    - Да, да, - Елена сделала вид, что припоминает, - Понимаете, Валентин Геннадиевич, - продолжила она, намеренно не заметив нелюбви посетителя к “официозу”, - Нам нужен не совсем редактор. Мы намереваемся выпускать журнал для богатых людей. Концепция – нечто среднее между журналом про домашние интерьеры и “Домом и садом”, но и не только. Журнал должен охватывать все аспекты жизни богатых людей – дома, на даче, на работе, в модных клубах, наконец. Опять же, требуется не только развлекаловка, мы хотим предусмотреть и некоторый серьезный аспект, как то финансы, психологические проблемы, раздел для деловых женщин. Направление для нас новое, а потому нам нужен не просто редактор, а как бы это выразиться, креативный человек, автор новых идей…
    - Да что ж тут нового-неизведанного? – нетактично прервал ее Валентин Геннадиевич, - Сделаем как дважды два. Фото богатых квартир, сады камней, интервью с гей-тусовкой, посередке – рассказ Ричарда Баха, в конце – красочные котировки ценных бумаг и индекс NASDAQ. Плюс политические дрязги из-за выеденного яйца, ротация статей евреев и антисемитов, спортивная и криминальная колонки…
    - Подождите, Валентин Геннадиевич, - на этот раз Елена позволила себе прервать “креатора”, опасаясь, что в пять минут от него избавиться не удастся, - Я читала Ваше резюме, - соврала она, - но не могли бы Вы вкратце сами рассказать о Вашем опыте подобной деятельности? Известные журналы, в которых Вы работали? Какие-нибудь шумные проекты?
    - Конечно, конечно, - Валентин Геннадиевич поднял руки, сдаваясь, - Ну, я думаю, мои ранние проекты Вас не очень заинтересуют. Детский журнал “Антошка”, юмористическая газета “Каракатица”…
    Елена незаметно улыбнулась. Кажется, она угадала профиль посетителя. Значит, сейчас он отсюда засвистит.
    - Но о последних моих начинаниях Вы наверняка наслышаны, - не отступил Валентин Геннадиевич, - Вы ведь знаете о клубе ностальгической релаксации?
    - Нет, - отрезала Елена.
    - Ну, как же, как же? – удивился “креатор”, - Это же одно из самых популярных развлечений богатой тусовки в нашем городе. Пока в нашем городе, - сделал ударение он, - Вам ли не знать, когда Вы собираетесь издавать подобный журнал.
    - Поконкретнее, пожалуйста, - попросила Елена, - Что это за проект?
    - Конкретнее? Пожалуйста, - Валентин откинулся на спинку стула, - Клуб ностальгической релаксации был основан год назад. Вкратце, его идея состоит в том, чтобы успешные, утвердившиеся в жизни люди вспомнили ностальгические моменты из своего прошлого, даже из детства. Самые горячие наши проекты – “Первый раз в первый класс”, “Темная”, “Как я зарезал свинью”…
    - Не помню что-то, - сказала Елена, - Если бы это было по-настоящему популярным, я бы об этом знала. В чем же здесь креатив? Вы не могли бы привести конкретный пример любой Вашей креативной идеи?
    - Не помните? –  как показалось Елене, в голосе Валентина Геннадиевича послышалась глубокая горечь, - Память наша память…А вот я Вас прекрасно помню, Елена…, - он посмотрел в визитку, - Георгиевна. Прекрасно помню.
    - Да? – переспросила Елена насмешливо.
    - Как сейчас помню, - “креатор”, казалось пропустил ее насмешливость мимо ушей, а только закатил глаза, будто в самом деле что-то припоминая, - Осень, вокзал, дождик моросит, и Вы стоите на перроне, молодая девочка совсем, хотя…хотя Вы ни капельки не изменились, все такая же красавица…
    - На вокзале? – голос Елены уже не звучал насмешливо, напротив, проявились стальные нотки, - Может, Вы и время припомните?
    - Как же, припомню, - не смутился Валентин Геннадиевич, - Значитца так…Зачем я тогда был на вокзале? Ах, да встречал подругу своей первой жены…Я, знаете ли, в третий раз уже женат. Впрочем, не об этом. Подруга приезжала из Бердичева с посылкой. Какой же это был год? Прожили мы три года, первый – романтический, третий – истерический, значит, второй…Точно! Это бы девяносто второй год, Елена Георгиевна. Сколько Вам тогда было? А впрочем, извините за глупость вопроса…Все как на ладони помню. Осень…какой же это был месяц? Ага, Вы в пальтишке стояли сереньком и в сапожках. Вы, надо сказать, и тогда прекрасно одевались, Елена Георгиевна, несмотря что девочка…у Вас прекрасный вкус, надо сказать…но без шапки, только косыночка у Вас на шее была голубенькая. И зябко было, Вы даже перчаточки черные надели и уши терли время от времени. Стало быть, октябрь-ноябрь. Вот видите, весь антураж помню. Справа, на перроне, пирожки продавали с мясом, отвратительные, надо сказать, пирожки, “перестроечные”, ни до, ни после таких не ел. А потом прямо перед Вами мужик к столбу прислонился – с сердцем плохо стало, припоминаете? Нет? Странно. Вот уж память у Вас девичья. Вы даже шаг к нему сделали, чтобы помочь. Ведь Вы добросердечный человек, верно? А он рукой так махнул, типа, не надо, все в порядке, Вы и отошли. Дождик моросил, зонтика у Вас не было, волосы у Вас промокли, но не слишком, а так…капельки. Красивы Вы были необычайно, Елена Георгиевна! А впрочем, повторяюсь. Что ж, признавать очевидное не в тягость. А в лице у Вас, надо сказать, такое ожидание было, Елена Георгиевна, просто пронзительное какое-то. Я за Вами наблюдал, не скрою. Что прикажешь делать мужчине в ожидании на вокзале? Взгляд сам собою находит привлекательную женщину, и уж глаз с нее не спускаешь, так и ждать легче. А Вы вот ничего вокруг себя не видели – все вперед глядели на поезда приходящие. А потом…как электричка приехала, Вы аж подались вся, в людей вглядывались, улыбались, завидев кого-то, а потом, поняв, что ошиблись, снова вглядывались, искали в толпе. Мужчину ведь ждали, верно? Парня? Это ведь не скроешь, Елена Георгиевна. Любовь…Я, знаете, что тогда подумал? Вот тебе думаю и “Шербурские зонтики”, не надо далеко бегать, вот тебе и Катрин Денев Мценского уезда..., - Валентин Геннадиевич вздохнул, - А потом потерял я Вас из виду на время, - признался он сокрушенно, - Подруга жены таки приехала с торбами своими, отвлекся я, пришлось ее из вагона выгружать…а потом…потом я уже шел назад, с сумками. Вы стояли все там же, на перроне, а по лицу у Вас текли слезы, дождик-то моросил едва-едва, а у Вас из глаз такие ручьи лились, что куда там дождю. Ревете просто взахлеб, губы кусаете. А я иду с сумками своими и думаю – а парень-то не приехал к девчонке. Бедная, думаю. А еще думаю, вдруг еще хуже? Вдруг приехал, а его другая встретила? Прямо у девчонки этой перед носом. Вот это коллизия, вот это драматизм, я Вам скажу, совсем не опереточный. А!? – вдруг воскликнул Валентин Геннадиевич.
    Елена попыталась выйти из ступора и что-то произнести, но в горле будто комок застрял и прервать “креатора” ей на сей раз не удалось.
    - Видите, Елена Георгиевна, что такое любовь в нашем с Вами деле? – продолжил Валентин Геннадиевич, - Постояла девочка, поплакала в три ручья о своей неразделенной любви, а потом подумала, взяла да и вышла замуж за…, - он снова заглянул в визитку, - За некоего господина Шварца. По всей видимости, господина не молодого и при деньгах, судя по фамилии. А результат? Прекрасный издательский бизнес. Офис в центре города, общественное положение, знакомства в бомонде и политикуме ну и, само собой, право интервьюировать жалких писак и редакторишек, вроде меня…, - Валентин Геннадиевич сделал картинную паузу, - Ну как Вам мой креатив, Елена Георгиевна?
    - Впечатляюще, - смогла выговорить Елена.
    - Вот видите, - удовлетворенно сказал “креатор”, - Вы же просили конкретный пример. Понимаете теперь что такое ностальгическая релаксация? У нас же народишко какой? Бультерьеру сиротский завтрак скормит, а подавай ему слоган “Дети - наше будущее”, маму в дурдом отправит, а потом плачет, слушая песню про рушник, в церкви помолится, а выйдет, там же под забором и наблюет. Одним словом, на ностальгию мы с Вами, Елена Георгиевна, и торговцев водкой подсадим и педерастов Ваших, кутюрье, и банкиров. Кто там еще рекламу в Ваши журналы дает? Все к Вам прибегут, от Макдональдса до Порша.
    - Да уж, - Елена, казалось, пришла в себя, - Креатив Ваш неплох, Валентин…Геннадиевич. Что ж. Вы произвели на меня впечатление, не скрою, - она протянула руку и толкнула пальцами стоящую на столе игрушку “мобиле”, которая тут же закрутилась перед носом у “креатора”, - Но у нас несколько весомых претендентов на это место. Мне нужно время все обдумать…Я Вам позвоню, Валентин Геннадиевич.
    - Обязательно позвоните, Елена Георгиевна, - “креатор” встал со стула и, раскланиваясь, попятился к двери, - Ностальгия – великая вещь. Дорогого стоит.
    Когда “креатор” скрылся из кабинета, Елена несколько минут сидела молча, а потом вдруг расплакалась. Навзрыд, ручьями, как тогда на вокзале. Глядя на качающуюся игрушку “мобиле”.
    В дверь осторожно постучали, и через секунду показалась голова референта Маши.
    - Можно на подпись, Елена Георгиевна? – несмело спросила Маша.
    - Выйди, - отрезала Елена, резко встала из-за стола и отвернулась, чтобы Маша не заметила слез.
    Машина голова тут же исчезла. Елена достала из сумочки платок, вытерла глаза и высморкалась. Налила воды из графина, но, передумав пить, поставила стакан на стол. Игрушка “мобиле” продолжала свое причудливое движение.
    - Сука! – вдруг воскликнула Елена, схватила “мобиле” за подставку и грохнула игрушку об стол – во все стороны разлетелись железные шарики. Елена еще несколько раз, для верности, ударила по столу ненавистной игрушкой, после чего в руке у нее осталась одна подставка, а затем, резко развернувшись, запустила подставкой в стеклянный шкаф у себя за спиной. Посыпалось стекло.
    В кабинет вбежала референт Маша, на этот раз без всякой осторожности и стеснения, но посреди комнаты замерла, уставившись на Елену.
    - Вон отсюда! – закричала ей Елена.
    Маша подалась назад, намереваясь исполнить приказ, но вдруг остановилась.
    - У Вас кровь на руке, Елена Георгиевна, - сказала Маша, - Вы порезались?
    Елена глянула на руку. Действительно, по кисти стекала тоненькая струйка крови – то ли стеклом со шкафа порезалась, то ли об стол разбила, о проволочки эти дурацкие.
    - Иди сюда, - позвала она Машу, - Поможешь мне. Будешь сливать из графина.
    Елена вымыла руку с Машиной помощью и обернула кисть платком.
    - Слушай сюда, Маша, - сказала она, - Я сейчас выйду на полчасика, кофе выпью. Если что, я – напротив, в “Эрмитаже”. О том, что произошло, никому ни слова. Растреплешь – уволю. И главное – “креатора” этого на пушечный выстрел сюда не подпускай. И по телефону не соединяй. Меня всегда нет. Впустишь – уволю.
    - А что случилось-то? – Маша не смогла сдержать любопытство.
    - Машка, уволю, - напомнила ей Елена, - Креатор, мать его…Убивать надо за такие креативы.