Однажды Мише расхотелось
На свете жить (бывает так):
Любовь, друзья — сплошная серость,
Да и вокруг — кромешный мрак.

И вот залез он на осину,
Что в ботаническом саду
Торчала в зарослях рябины,
Петлю сварганил на ходу

И спрыгнул вниз не очень ловко,
Да так, что лопнула петля,
Не выдержала вес веревка,
И рухнул Миша с воплем «Бля!»

Ушибся сильно, так что вспышки
Сверкали долго в голове,
Аж взвыл от боли бедный Мишка
Но, отлежавшись на траве,

Упрямство проявил наш мальчик:
«Не всё ль равно, какая смерть?
Решил подохнуть — сдохну, значит!
Совсем не против умереть

От голода я в чаще этой!
Не буду я ни есть, ни пить,
Лежать здесь буду, как отпетый
И перестану вскоре жить».

Лежал два дня он. Лезли мысли.
О том, о сем, — ну, о мирском.
Еще слегка о жизни смысле
Подумал Миша, а потом

Всё о друзьях да о знакомых:
«Вот скоро двину я коня.
А что сказал бы, скажем, Вова,
Узнав, что больше нет меня?

Он прослезился б? Ой, не знаю.
Самовлюбленный ведь болван…
Иль вот Наталья. Пусть тупая,
Однако ж лихо на диван

Валились с нею мы когда-то,
Хоть это было и давно…
Наталья? Вспомнишь ли меня ты?
Наверно, вряд ли… Вот говно!

А мой начальник? Что он скажет?
Ведь ни хрена? — пожалуй, так…
Еще и честь мою замажет,
Поскольку жирный он мудак.

Так размышлял над жизнью Миша,
Голодовал, не пил, не ел,
И мысли двигались всё тише…
Чем дальше, больше он хуел.

Его порыв не будет понят!
Ведь осознал герой наш тут:
Пока живешь, тебя и помнят,
Тебя и любят (даже ждут),

Однако ж сдохни — и до фени
Ты станешь всем, кто есть вокруг,
Тебя забудут Лена, Веня,
Да и Колян — твой лучший друг —

Нажрется пару раз винища
И позабудет всё, урод...
«Пошли вы нахуй, — молвил Миша,
Такую смерть ебал я в рот!» —

И взвился, напрягая спину…
Да слаб был сильно, вот беда.
Не смог он встать из-под осины.
И там остался навсегда.

22, 25 октября 2004 г.