Целых лет пять, наверное, эта книга была моей любимой. Семьсот тридцать шесть страниц, в добротном советском, матерчатом ещё, переплёте. 1953-й год издания, «История древнего Рима», автор- проф. Машкин. На обложке так и написано- «проф. Машкин». Этот проф впускал школьника в иной, давно исчезнувший мир. Открывал в него ДВЕРЬ…

Впервые я выломал ДВЕРЬ учеником шестого класса. Был ноябрь. Я, выменяв у знакомого по краеведческому кружку пацана монгольский тугрик для своей коллекции, возвращался домой. Ехал через весь город, и потому дико устал и замёрз. У ДВЕРИ родительской квартиры понял, что ключ где-то потерял. Мёрзнуть в подъезде не хотелось, ещё больше не хотелось держать заветную монету в кармане. Хотелось скорее уже засунуть её в кармашек кляссера. Я знал даже точно уже, в какой. Три коротких разбега на площадке, три удара болоневым плечом- и замочная щель ощерилась щепками косяка. ДВЕРЬ раскрылась. Родители застали её такой- полуоткрытой. Помню, какими глазами они смотрели на меня, спокойно рассовывающего монеты по карманам альбома.
-Что случилось?! Всё дома на месте?!
-Всё, конечно, а что?
-А что с ДВЕРЬЮ?
-Я выломал… ключ потерял…
Я легко отделался- родители меня к тому времени уже не били. Отец часа три провозился у ДВЕРИ со стамеской, молотком, шурупами и новым замком, завёрнутым в масляно пахнущую прозрачную бумагу. А потом, в дуэте с матерью, читал нудный монолог. О том, как тяжело им достаётся всё «добро», и как будет хреново, если мы, почему-то МЫ, всего этого лишимся….

Там было нечто! Список всех римских императоров, с полными титулами, годами жизни и правления. Среди них были такие, что правили-то несколько дней. Однако же и они были там, в «перечне». Мне очень тогда нравилось это слово- «перечень». А «перечень императоров Римского государства» звучало и вовсе солидно. Но больше всего мне нравились фотографии древних монет…

Мы уже пили. Школу заканчивали. Чтоб не кочевать по изрядно уже доставшим подъездам, выпросили у физрука, своего в доску Виталия Алексеича, ключи от спортзала. И надоумили его прогнать директору тему, типа секция у нас. Волейбольная там, баскетбольная, по лазанию на шведской стенке- похую! Но- секция! Мол, пацаны не будут больше дурью маяться и окна школьные из самодельных пистолетов расстреливать, а станут делом заниматься. И ладно, что спортсмены из них уже не вырастут, просто вам, да и нам всем, педагогам, будет спокойнее. Запойный толстяк директор согласился. И началось! Панк-рок в огромном зале звучал совсем не так, что дома или в подвале. Сигаретный дым выветривался в большущие окна просто влёгкую. Обычные наши компанейские драки обретали статус спаррингов. Двое из толпы теряли на борцовских матах невинность. Анашу, правда, курили с опаской- по очереди просовывая прыщавые рожи на мороз меж стальных прутьев окна. А закончилось всё стрёмно. Нас нагнали после одного из подвигов.  
-Бля, там ТРИ бутылки! Шампанское, бля!!! Конфеты там ещё в коробке, ещё какая-то хуйня…
Но, бля, он же не шампанское там у себя в кабинете пьёт! Стопудово, водяра у него там ещё                                                                                                                  есть! В сейфе, наверное…
-Ебанись ты! Спалимся нахуй…ДВЕРЬ у него хоть и беспонтовая, но заебёмся мы её ломать…
-Нахуя ломать? Я у сторожа ключи спиздил! Он бухой там, бля, лежит у себя… Главное, нахуй, не ломаться, а делать. Потом ключи обратно подкинем!
ДВЕРЬ, прячущая от пацанов то, чего они жаждали, открыта. Шампанское и конфеты, стараясь не шуметь, уже понесли в спортзал. ДВЕРЦА сейфа никак не отворяется. Все ключи из директорского стола перепробованы.
-Чё, попробуем сломать?
-Не, нахуй! Ладно, чё ты?! Хватит нам…
-Бля… Тут же водка!!!
-Да хуй ещё знает, есть ли, в натуре…
Ломать не стали. Ключ от ДВЕРИ директорского кабинета дедку на охране в тихую вернули.
Но уже со следующего дня ДВЕРИ спортзала впускали нас ничуть не чаще, чем остальных в школе. Физрук Виталя долго выпытывал, что мы натворили такого, что директор распорядился отнять у нас ключи тотчас же, и чтоб никаких нам больше «секций». По моему, никто так и не признался. Что, в общем-то, без разницы. Никому за кражу бухла так и не предъявили. Ещё бы! Смешон, наверное, директор школы, наезжающий на пацанов, лишивших его винных запасов…

Денарии. Много денариев самых разных. Республиканский период- это с маленькими человечками, то младенцев ласкающими, то жертвенный костёр разводящими, то сражающимися, то жмущими друг другу руки, то пирующими, то к небу возносящимися. Всю жизнь человеческую можно сложить из римских денариев. Или хотя бы из их фотографий. Если, конечно, они такие же добротные, как здесь, в книге…    

«Вот пиздюк! Охуевший, бля! «Чё ДВЕРЬЮ так хлопаешь»… Да ебёт тебя, сука, что ли?! Пусть выгоняют на хуй, раз не нравится! Мне этот ёбаный технарь ни в хуй не впился! Паханам расстройство, но да и хуй бы с ними! Сука! ДВЕРЬЮ ему не нравится, как хлопаю. А мне, блядь, не нравится, как он муди чешет под столом! И «Москвич» его уёбанный мне не нравится! И ваще- пидор, бля! Гандон, нет бы, как мужик себя вести, развёл, бля, шнягу- ДВЕРИ, бля! Нашёл до чего доебаться! Как хочу, так и закрываю! И буду закрывать! А хлопнул- так нехуй шкнить было посреди пары, как баба. В натуре, бля, как баба! Как эта ёбаная Федориха в подъезде! Тоже, мразь, пиздит за ДВЕРЬ! Холодно ей всё суке! Мало, что пишет на ней мелом всякую поебень типа «Убедительная просьба зарывать ДВЕРИ !!!» или «Просьба ДВЕРЯМИ не хлопать, живут пенсионеры!», так и пиздит ещё, да всё о том же. И не может, пизда, понять, что пацанов на районе дохуя и все к нам ходят…»
Пинаю входную ДВЕРЬ и мчу от технаря прямиком к Ленке на хату. Ждёт!

Денарии императорского времени- скучнее. Но в книге их больше. Потому что они все с портретами императора, и везде почти, где надо было дать лицо очередного властителя, есть фото монетного реверса…

Дальше- больше. Дальше- хуже, точнее. Хату, в универе учились, на двоих с типом одним снимали. В доме образцового содержания. На торце жестяная табличка была: «Дом образцового содержания.» Точку не поленились даже поставить. С чего мы с Сержем ржали как-то по накуре до слёз и кишечных колик. Ну да Бог с ней, с точкой. Образцовость нашей пятиэтажки выражалась в какой-то феноменальной плотности расселения старух. Обильно воняющих кто- мочой, кто- валерьянкой или что они там пьют. От конкретно образцовых особей разило и тем и другим вместе. Все въезды во двор были наглухо перекрыты бетонными блоками и причудливыми конструкциями из кроватных спинок, стальной проволоки и вбитых в грунт, сплющенных на отрезе труб. То ли старухи всё это сами промутили, то ли кто помог- одному то Кришне ведомо. Но въезд во двор транспорта был закрыт напрочь. А так как  возвращались домой обычно ночью, трудно порой нам бывало не встретиться с этими заграждениями. Серж себе колено как-то разбил, пьяный. Я испортил две пары новых ещё туфлей и локти однажды разодрал об асфальт. Споткнулся и не удержался на ногах. Но всё ничего бы. ДВЕРИ !!! ДВЕРИ подъезда запирались на ключ!
Звонят как-то ночью в ДВЕРЬ. Тарю под матрас едва распечатанную коробку, папиросу сую Сержу, открываю.
-Молодые люди, вы почему вот себя так ведёте?
-…???
-Когда вы научитесь уже ДВЕРЬ в подъезде закрывать?
-Да мы… мы ненадолго вот домой зашли, сейчас уходим уже, вот и не стали закрывать.
-А надо закрывать, молодой человек!
-Зачем закрывать ДВЕРЬ, если мы через минуту уйдём? Закрывать, чтобы снова её открывать?!
-Ничего страшного!
-Вы в своём, вообще, уме?!
-Будете хамить, я хозяйке вашей пожалуюсь. И участковому. А ДВЕРЬ закрывать- надо! Вы не одни тут живёте!
-Кодовые замки поставьте- и не будет у вас проблемы! И у нас тоже…
-Не умничайте. Замок с ключом гораздо надёжнее, к вашему сведению, чем эти новые кнопки.
Не спорю больше. Просто тяну на себя ДВЕРЬ. Она подаётся как-то туго, и я дёргаю ручку. Слышу глухой стук о дерево. Поделом ей, стукнулась черепушкой- нехуй держать было.
Серж уже забил, мусолит скрученный по его обыкновению кончик косого и явно скучает.
-Серёга, скажи, нахуя вот людям ДВЕРИ?!
-Смотря какие.
-Любые, похуй! Вот нам с тобой, босоте и распиздосам, они нужны?!
-Да.
-Нахуя?
-Чтоб мусора у нас солому не забрали.
-Хе-хе… точно!
-Но в этом случае они на хуй не впёрлись мусорам. Относительность, братец!
-Иди в пизду со своей философией, взрывай, бля!

Еще там было много всяких «варварских» монет. Эти- с богами сложных языческих пантеонов. «Монеты города Сагунта»- был там целый такой инвентарь. 12 монеток. Со смутно вычеканенными, но оттого только более пугающими  ликами разных мифических страшилищ. Город Сагунт, греческая колония, несколько десятилетий воевавшая с Римской республикой. Только глядя на монеты можно понять, насколько тяжело было легионерам. Люди, чеканящие на монетах такие рожи, были, наверное, воистину страшны.

А однажды нас пьяных повязали мусора. Самого трезвяка не помню- ушатан был по полной. Помню накопитель, куда нас, полуразбуженных, согнали с полок поутру. Продержали нас там всего-то около получаса. Но в эти именно полчаса в вонючей камере случился маленький бунт. Маленькая попытка маленького бунта. Всех мучил сушняк, ясно. И один из двух десятков страждущих принялся долбиться в оббитую железом ДВЕРЬ.
-Начальник! Начальник! Чё, не слышите, что ли?! Э! Вы охуели, что ли?! Начальник!!!
Начальник таки появился. Я его не видел, правда. Сбоку от ДВЕРИ сидел. Заскрежетал ключ, петли скрипнули, и в повеселевшее было лицо нашего сокамерника ткнулся кулак. Ткнулась волосатая рука со скаткой голубого ментовского рукава. Мужик опрокинулся на спину, а ДВЕРЬ снова закрылась.      

Боги есть и на римских монетах. Только на самых старых.

Но потом я остепенился. Работаю в конторе. В конторе, где к ДВЕРИ начальника отдела пришпилен прогнанный через ксерокс А-4: «ПРЕЖДЕ ЧЕМ ВОЙТИ, ПОДУМАЙ- А НУЖЕН ЛИ ТЫ ЗДЕСЬ? ЕСЛИ УВЕРЕН, ЧТО НУЖЕН, НЕ ЗАБУДЬ ПОСТУЧАТЬ».

Больше всего из старых римских монеток мне нравился асс. Медный асс. Иллюстрирующий статью о римских богах. Я обожал эту картинку. Рисунок был отвратен. Своей нелепостью. Нечеловеческой, потусторонней, отчужденной, холодной и насмешливой нелепостью. Он как будто издевался надо мной. А со мною вместе- и над всей человеческой природой. Но это заставляло меня лишь ещё дольше рассматривать его. На ассе был  изображён двуликий Янус. Бог ДВЕРЕЙ, кроме прочего…

Я женат. Уже восьмой год. Жена и тёща. Порядком достали, надо признать. Своей мелочной придирчивостью и отношением к «родственнику». Они между собой так меня и называют- «родственник». А относятся, как к занозе, которую невозможно вынуть. А вместо этого можно лишь сетовать, мол, как надоело, скорей бы уж. И брезгливо так рассматривать. Отмечать себе произошедшие с ней изменения и каждый раз находить их неудовлетворительными. И ставить воспалённому куску себя заведомо невыполнимые задачи: исчезнуть! И прямо сейчас! Но вслух об этом не говорить. Ересь ведь, любому понятно! Сравнение, конечно, и не самое удачное… Вслух мне отдают приказания помельче, но от этого- ещё более бессмысленные.
-Займись уже делом, слушай! Весь день пиво только сосёшь!
-Отъебись, а?!
-Леску на ДВЕРЯХ когда ещё обещал натянуть…
-Ничего я не обещал, и не надо, ладно?!
-У всех- ДВЕРИ как ДВЕРИ. У нас же… Нафига тогда мы набивали эти гвоздики? Чтоб леска с них оборванная свисала? Позорище!
-Как будто мужика в доме нет!- (Это уже теща. Она всегда встревает. И всегда так. Непринуждённо.)
-Блядь! Дались вам эти двери?! Щас пойду и повыдёргиваю нахуй эти гвоздики! Я, что ли, пиздел: «Надо чтоб красиво было, надо узор, ДВЕРЬ- лицо хозяина». А?! Мне это нужно было?!        
-Ну, сука, попросишь ты завтра у меня на сигареты…
Встаю с кресла, иду на кухню. Теща с женой оживлённо шушукаются. Думают, я за инструментом пошёл и сейчас леску эту идиотскую ромбиками плести на ДВЕРЯХ начну. Хуй угадали! Достаю его из-за батареи. Возвращаюсь в зал. Тёща- в кресле, полубоком. Размахиваюсь. Опускаю. Чвак! Тёщино лицо съезжает на пол.
-Мамочки! Мамочка! Мамочки! Мамочка!
Иду на голос. Размахиваюсь. Опускаю. Супружье лицо ухает мне под ноги. Бросаю мясной тесак в кресло. Жена и тёща смотрят друг на друга фиолетово-жёлтыми овалами голов. Поднимаю с пола обе физиономии. Соединяю их тем, чему положено быть затылками. Неровно. Тёща- мельче. Бережно прислоняю ненавистного бога к ножке стула. Чьим-то, сейчас уже не помню, лицом от себя. Вытираю руки о трико и присаживаюсь рядом. И смотрю. И думаю. И слышу. Слышу.
Ты такой же как все. Ты не лучше их. Ты убил их. Но что сотворил ты взамен? Меня. Ты не можешь без меня. Никто здесь не может без меня. Все будут прятаться друг от друга вовек. Все будут ломиться и врываться. Все будут чинить. Все будут затворяться, запираться, закрываться, захлопываться, защёлкиваться, задвигаться, тариться, гаситься. И с каждым новым разом- лишь крепче. Все будут ссориться. Ссориться по одной причине. По причине ДВЕРЕЙ, запоров, заслонов, засовов, задвижек, щеколд, замков, шпингалетов, калиток, крючков, цепочек, ворот, заборов, оград. И нет здесь победителей. И нет здесь побеждённых. И нет здесь мёртвых. И нет здесь живых. Есть только прячущиеся. Вы вовек будете прятаться друг друга. И прятать друг друга. И прятать от других то, что следует прятать. Вы вовек будете искать. И ни разу не найдёте. Ваша жизнь всегда будет лишь коридором. Коридором с ДВЕРЬМИ справа и  ДВЕРЬМИ слева. Вы будете метаться по этому коридору, кидаясь к окружающим вас ДВЕРЯМ, но ничего и никого там не найдёте. В лушем случае- ДВЕРЬ приоткроется. Чтоб тут же захлопнуться, ударив вас в лицо. Лицо ваше разбитое лихорадочно мечется из стороны в сторону. Всё быстрее и быстрее. Ритм колебаний становится таким, наконец, что и лица-то у вас уже нет. Вы теряете его. Взамен приобретая контур, проекцию ваших поисков и метаний вправо-влево. Двуликую штучку о двух профилях.  И вот уже- конец коридора. Пульсирующий сфинктер, который выплюнет вас вон. Жопа. Анус, что почти тёзка мне! Ass из  любимой книжки твоего детства.
В ДВЕРЬ настойчиво, протяжно позвонили…

Жаль книгу, хорошая была. У меня её в пионерлагере украли, взломав ДВЕРЦЫ тумбочки.