Неторопливо переступая через трупы тараканов, кот шел к колбасе.
Усатая морда ежесекундно наклонялась к поверженным древним насекомым и обнюхивала их. Непонятный сладковатый запах стоял над полем кухни.
Борная кислота не входила в понятия кота. Такое количество необоснованных смертей настороженно шевелило усы четвероногого.
Некоторые еще шевелили лапками, но спустя несколько мгновений их конечности сводило последней судорогой и боль вместе с душой покидала покрытое хитиновым панцирем тело. Периферическим зрением кот наблюдал старты полупрозрачных конусов от замирающих насекомых. Кот мягко ставил лапы, кончик хвоста, нервно подрагивал. Конусы мягко мерцали и, пульсируя, исчезали у потолка.
…Души шестиногих. Станут потом бабочками. Бабочками или светлячками. Бабочками, конечно, быть лучше, чем тараканами. Но котом быть лучше, чем бабочкой. Бабочку колбасой не кормят!
Убежденный веским выводом, на секунду замерший кот двинулся дальше.

Кухня была покрыта линолеумом. Под линолеумом бетонные плиты. Ни линолеум, ни бетон понять невозможно. Зачем понимать? Легче принять и попробовать на зуб.
Одно можно прокусить, если постараться, другое даже поцарапать сложно.
Коготь вернулся в подушечку. Что-то шевельнулось на полу. Еще один… Кот нагнулся и приблизился подслеповатыми глазами к насекомому. Странный таракан, белый. И пошевелил для обострения чувств усами…

Он лежал на спине, боль, проносившаяся цепочками огоньков по телу, уже не приносила мучения- на нее уже не оставалось сил.
Так странно, такой вкусный кусок сахара принес ему страдание, но потом по телу разлилась волна счастья. И свет уже не резал сетчатку, а просто добавлял необычную слабость и постепенно приходящее облегчение. Тело теряло гибкость и вместе с оцепенением усиливался внутренний звук.
Звук постепенно обрел цвет и начал заполнять его сиреневым пульсирующим светом. И он вдруг начал понимать, что скоро сможет взлететь.

И даже не крыльями, непонятно зачем лежащими всю жизнь за его спиной, прикрытые панцирем, а светом, волнами, собравшимися в нем. Сила ушла, уступив место свету. И свет, вобрав искру жизни, потеряв якоря тела в виде силы, ринулся вверх.

…Их усы столкнулись. Но удара их никто не услышал. Разве что микробы возмутились, покачиваясь как мартышки на лианах усов, да частички пыли осыпались. Ус таракана развернуло в последней судороге, а ус кота провернулся вслед за приближением морды к линолеуму.

…И вот она последняя волна: прилив и отлив навсегда. Свет прошелся, заполняя все уголки уже пустого тела от глаз до кончика панциря и назад, чтобы, промчавшись по усам, сведенным последней судорогой, уйти вверх.

…Как искрой стукнуло! Кот резко отпрянул. Прозрачный конус этого таракана будто больно щелкнул его по носу и исчез. И все после того, как их усы соприкоснулись.

…Ну их, насекомых этих, где моя колбаса? Прогнувшись, грациозным движением кот в прыжок взлетел и неумело ткнулся в кусок забытой на столе колбасы.
Что-то не так! Недовольно подняв глаза, он увидел в окне занимающийся зеленый рассвет и какие-то скорбные звуки снизу.
Картина, открывшаяся его взору, была воистину ужасна.
Сотни маленьких котиков лежали на спине и стонали от боли. Они как-то странно выглядели, но он их понимал. И вопль полный скорби вырвался из глубины его кошачьего сердца. Одеревенев от ужаса, он, завалившись набок, упал со стола.

…Сквозь сон раздался кошачий вопль, отдаленно напоминающий скрежет зубов и звук упавшего тела.

-Кот! Охренел совсем!

Человек сел на кровати, взяв скрученную трубочкой газету, встал и, сонно покачиваясь, пошел на кухню с твердым намерением всыпать коту за наглым образом прерванный сон. Толкнул полуприкрытую дверь. Включил свет.

…Свет! Синяя пелена застелила взор. Убегать! Я знаю план! Либо сюда, на север, там хорошая щель, либо вверх возле южного подъема по стенке в вентиляцию! Двуногий! Убегать!

…На полу лежала куча тараканов. Их вчера потравили. С котом что- то не так.
Побежал, ткнулся головой в угол у мусорного ведра, потом посмотрел полными ужаса глазами на него и бросился к противоположенной стене, начав перебирать лапами по стене, но через три минуты упал, наверное, от перенапряжения, а когда человек подошел, то вовсе притворился мертвым.
"Может, борной траванулся? Нет, все же притворяется,"- человек покачал головой, бросил на пол газетную трубочку и пошел спать.

…Странная жизнь настала: меня кормят открыто, но пытаются подсунуть какую-то колбасу, а сахара с печеньем не дают совсем, панцирь с крыльями куда-то делся, две ноги отвалились, вырос хвост, а как и когда это произошло, я так и не понял. Появилось много братьев, они какие-то маленькие стали, толку от них совсем мало. Жить стало лучше, жить стало веселее. Вот только об одном жалею- по стенкам бегать, совсем разучился! А вообще-то, на будущее, я посоветую вам одно- не трогайте усами, что попало!