Оказываецца, пока я болел децким триппером, на улеце стало совсем тепло и до весенних наших каникул осталось три или читыри дня. Кода я пришол в школу, все закричали:

- Дениска пришол, ахтунг!

И я очень обрадовался, што пришол, и што все ребята сидят на своих местах - и Катя Точилина по кличке Аспарагус, и Мишка, и Валерка, - и цветы в горшках, и доска такая же блестящая, и Раиса Ивановна такая же бухая и веселая, и все, все как всекда. И мы с ребятами ходили и смеялись на переменке, а потом Мишка вдрук сказал такой:

- А у нас будет весенний концерт!

Я сказал:

- Да ты чо бля?

Мишка сказал:

- Верно! Мы будем выступать на ссэне. И парни из четвертово класса нам покажут постановку. Типа спектаколь. Они сами сочинили. Ахуеть! И рижыссёр у них есть всамделишний.

Я скозал:

- А ты, Мишка, будешь выступать?

- А то бля.

И я весь на нервяках стал дожидацца концерта. Дома я обо всём об этом нопесдел маме, а потом сказал:

- Я тожа хочу выступать...

Мама улыбнулась дико и говорит:

- Да не гони! Што ты умеешь делать-то, придурь?

Я скозал:

- Как, мама, разве ты не знаешь? Я умею ахуенно громко петь. Веть я хорошо пою? Прям певец Дэцыл! Это хуйня, што у меня тройка по пению. Всеравно я пою опасно так. Мощно.

Мама открыла шкаф и откудато изза платьев сказала:

- Щаз бля допиздишся бля, певец бля. Зоебал уже своим пением. Везь дом от тебя стонет. Короче, слыш? Ты просто будешь на этом концерте зрителем. Понел? - Она вышла изза шкафа. Хуй знает чо она там делала в этом шкафу, но от нее уже реально несло шнапсом и глаза у нее неестественно бешено блестели - Это так приятно - быть зрителем. Сидишь, втыкаешь, как артисты выступают... А впрочем, знаеш што?

Я сказал:

- Што мама?

- Ващето все актёры походу гамасеки.

Я не понел и поэтому переспросил:

- Мам, а кто это? Ну гамасеки эти?

- Ну, помниш, Денис, как мы ходили на спектаколь Виктюка? Вот там актёры все пагаловно гамасеки. И я полагаю, што и в других театрах такая же хуйня. Гамасеки.

Ну, хуле. Канешно помню. Мне тада ещо тот спектаколь шибко по душе пришолся. Весёлый такой, азарной. И я зделал вывод, што гамасеки - это такие артисты талантливые, ну типо как народный артист к примеру или там заслуженый. Как муслим магамаев типо.

И на другой день я пошел на рипитицию пиесы.

Там чота за режыссёра у них был наш пианерважатый Сева по кличке Ершов. А на самом деле он был Сосков. Но все ево звали Ершов патамушто он сказал што кто ево назавёт Сосковым тот получит пизды.

Ну дык этот Сева Ершов пастаянно курил такие странные длинные папиросы как у моево папы, пока он не уехал в дурку. А как покурит, то становица таким добрым што проста пративно и стыдна за нево.

Ну вот. Этот Ершов чота там руководит процессом постановки спектаколя, чота там орёт "Не верю!", чота там строит кавота, карочи настоящий режыссёр.

А тут я такой на умняке подкатываю и говорю в таком ключе што а вы знаете, дядя Сева, што актёры все гамасеки?

Он такой пасматрел на меня с интересом, достал свою длинную папиросу, задумчиво закурил, а потом скозал:

- Да? А ты знаешь…. Ты походу прав. Идея хороша сама по себе. Спасибо тебе. Подумаю. Это же… Блять…. Это хорошо…. Да….. Ну, ступай, не мешай творческому процессу.

А потом построил на ссэне всех актёров-четвероклашек и долго с ними о чом-то говорил, покуривая свою паперосу. Мне стало скушно и я пошол валяца на траве, патаму што уже было тепло. А саму пиесу я увижу послезавтра.

И вот наступил день концерта.

Народу насрало в актовый зал нашей школы - еба-а-а-а-а-а-а-ать….

И мы все уселись, а по стенкам встали бабушки нашево класса. А я пока стал грызть яблоко. Спиздил у ковото, не помню у ково.

Вдруг занавес открылся и появилась вожатая Люся. На кочерге естессно, но это и понятно. Нервы поверху. Она сказала громким голосом, как по радиву:

- Начинаем наш весенний концерд! Сичас ученик третево класса "В" Миша Слонов прочтет нам свои сопственные стихи! Попросим!

Тут все захлопали, заарали тонко "У-у-у-у-у-у!" и на ссэну вышел Мишка. Он довольно смело вышел, дошел до середины и остановился. Противно запахло гавном и я догадался што Миха на измене изпоттишка пёрнул. Он постоял так немношко и заложил руки за спину.

Опять постоял. Потом выставил вперед левую ногу. Все ребята сидели тихо-тихо и втыкали на Мишку. А он убрал левую ногу и выставил правую.

Мудаг, хуле.

Потом он вдруг стал откашливацца:

- Кхм! Кхм!.. Кхме!..

Я скозал:

- Ты што, Мишка, поперхнулся? Ы-ы-ы-ы-ы…

Он посмотрел на меня как на незнакомово. Потом поднял глаза в потолок и сказал:

- Стих.

Тут в зале оччотливо раздался другой чей-то голос:

- Хуих!!

И все заржали и зааплодировали.

Я подозреваю што это Катька Аспарагус сказала.

Мишка зачемто поклонился. А потом покраснел и скороговоркой пробубнил:

Пройдут года, наступит старосдь!
Морщины вскочут на леце!
Желаю творческих успехов!
Штоп хорошо учились и дальше все!

И Мишка поклонился ещо рас и полез со сцены.

Паэт блядь.

И все ему здорово хлопали, потому што, вопервых, стихи были ниибаца кокие хорошие, а вовторых, подумать только: Мишка сам их сочинил! Прям уля каприс кокойто!

И тут опять вышла синяя Люся и объявила:

- Выступает Ольга Табунщикова, первый класс "В", практически рибьонак ещо, гы-гы!

Все опять захлопали еще сильнее, а Люся поставила стул на самой середке.

И тут вышла Олька с лецом испуганой лошади и со своим маленьким баробаном, села на стул песдой вперёд, а чехол от баробана поставила себе под ноги, штобы они не болтались в воздухе.

Она села и заиграла на баробане вальс "Амурские волны". И все втыкали как дурачки, и я тоже втыкал и все время думал: "Как это Олька так быстро перебирает пальцами по баробану?"

И я стал тоже так быстро перебирать пальцами по воздуху, и постепенно добрался до сопственново хуя, но не мог поспеть за Олькой и преждевременно кончил прямо в трусняк.

А сбоку, у стены, стояла Олькина бабушка, она помаленьку дирижировала, и была похожа на валерию новодворскую, токая же экзальтированая и ебанутая на всю башню. И она хорошо так хуярила, потешно, мне очень понравилось. И я ловко отдрочился ещо и на неё.

Но вдрук она, в смысле Олька, в одном месте сбилась. У неё остановились пальцы. Олька немножко покраснела, но опять зашевелила пальцами, как будто дала им разбежацца; но пальцы добежали до каковото места и опять остановились, ну просто как будто споткнулись.

Олька стала совсем красная и снова стала разбегацца, но теперь её пальцы бежали както боязливо, как бутто знали, што они все равно опять споткнуцца, и я уже готов был лопнуть от злости, но в это время на том самом месте, где Олька два раза спотыкалась, её бабушка вдрук вытянула шею, вся подалась вперед и запела:

...Серебряцца волны,
Серебряцца волны...
Эх, ёб твою мать, серебряцца волны!

И Олька сразу подхватила, и пальцы у неё как бутто перескочили через какую-то неудобную ступеньку и побежали дальше, дальше, быстро и ловко до самого конца.

Я кончил ещо раз.

И все пацаны походу тожа.

Я ебал такие баробаны.

Вот уж ей хлопали так хлопали!

А бабка пёрлась какбутто это она на баробане хуярила.

А все на неё забили хуй. И тока я ещо рас передернул на неё затвор.

Патамушто я люблю старое немощное тело, и меня с нево мощно вставляет.

После этово на сцену выскочили шесть девочек из первого "А" и шесть мальчиков из первого "Б". У девочек в волосах было какоето гавно в виде разноцветных лент, а у парней ничево не было. Но они, парни, были все поголовно голые и бес трусов. Они стали танцевать украинский гопак. Потом учитель пения Борис Сергеевич сильно ударил по клавишам и кончил играть.

Всё. Пиздец гопаку.

Да не гопак и был.

А мальчишки и девчонки еще топали по сцене сами, без музыки, кто как, и это было очень уморительно и пездец как забавно, и я уже собирался тоже слазить к ним на сцену, но они вдруг разбежались.

Вышла совершенно никакая Люся и сказала:

- Всем сасать! Ы-ы-ы-ы-ы-ы! Шутка бля. Перерыв пятнаццать минут. После перерыва учащиеся четвертово класса покажут пьесу, которую они сочинили всем коллективом, под названием "Собаке - собачья смерть".

И все задвигали стульями и пошли кто куда, кто додрачивать, кто синячить, а я вытащил из кармана свое яблоко и начал его догрызать.

А наша вожатая Люся стояла тут же, рядом и подозрительно водила жалом.

Вдрук к ней подбежала длинная как рельс рыженькая девочка и сказала:

- Люся, можешь себе представить - Егоров не явился!

Люся всплеснула руками:

- Ебать! Што же делать? Кто ш будет звонить и стрелять?

Девочка сказала:

- Нужно немедленно найти какого-нибудь врубново паренька, мы его научим, што делать.

Тода Люся стала глядеть по сторонам и заметила, што я стою и грызу яблоко. Она сразу обрадовалась и развеселилась неуёмно.

- Вот, - сказала она. - Дениска! Чево же лучше! Он нам поможет!
Дениска, иди сюда!

Я подошел к ним поближе. Рельсовая девачка метнула на меня косяк и сказала:

- А он вправду врубной?

Люся говорит:

- Помоему, да!

А та песда говорит:

- А так, с первово взгляда, не скажешь.

Я сказал:

- Можешь успокоицца! Я врубной! - А про себя подумал - вот проститутка! Я такой врубной што заебьошся вырубать походу.

Тут они с Люсей засмеялись, и рыжая девочка потащила меня на ссэну.

Там стоял мальчик из четвертово класа, он был в черном костюме и накрашенными перламутровой помадой губками, точно такой же как у моей сосетки Валентины - бывшей камсомолки, и у нево были засыпаны мелом волосы, как будто он седой; он держал в руках пестолет, а рядом с ним стоял другой мальчик в женцких калготках "Гламур" - как у мамы и тоже из четвертово класса. Под евоной гепюровой рубашкой явно просвечивал бюстгалтер.

Этот мальчик был приклеен к бороде, на носу у нево сидели синие очки, и он был в клеенчатом плаще с поднятым воротником.

Почимуто мне сразу вспомнился спиктаколь Виктюка, тот, на который мы ходили с мамой, там заслуженный гамасек - главный гирой был одет точно так же!

Тут же были еще мальчики, кто с портфелем в руках, кто просто бес всиво, но с подведёнными глазками, а один мальчик, разукрашеный под девачку, в косынке, халатике и со странным предметом напоминающим банан, тока розовово цвета.

Я как увидел у мальчика в черном костюме пестолет, так сразу спросил ево:

- Это настоящий?

Но рыжая девочка перебила меня.

- Слушай, Дениска! - сказала она. - Ты будешь нам помогать. Встань тут сбоку и смотри как надо правильно себя вести. Когда вот этот мальчик скажет: "Этово ты от меня не добьёшся, натурал ебучий!" - ты сразу позвони в этот звонок, а потом выкинеш на ссэну вот это. Понел?

И она протянула мне велосипедный звонок и ещё штуковину типа банана, тока розовую. Я чо то сначала не стал брать, ну чо я совсем дурак в звонки звонить, а потом понел, што наверно это будет как в клипе у певца Дэцыла, и взял.

Правда, я не доконца догнал почему там такая дикая форма полемики состоялась, натурал там, хуйпроссыш, но походу это такая режыссёрская нахотка, я ебу спорить не стал.

Девочка сказала:

- Ты позвонишь, кабутто это телефон, а этот мальчик возмет дилду, чота там пизданёт про войну в ираке по телефону и уйдет со ссэны. А ты стой и молчи. Понел?

Я сказал:

- Понел, понел... Чево тут не понять? А пистолед у него настоящий? Бирета или какой? А то у миня в парадном бизнесмена укокошыли три месица назад, так потом все мелицанеры кричали што профессионально убили из биреты.
-
- Погоди ты со своим пистолетом... Именно, што он не настоящий, дилда настоящая зато! Не ссы!

И тут я первый раз задумался, штото странно как то это всё! И пестолет не настоящий и парни в калготах и с памадкой как у моей сасетки…

- Слушай: стрелять будешь ты здесь, за ссэной. Кода вот этот, с бородой, останется один, он схватит со стола папку и на подрывах метнёцца к окну, а этот мальчик, в черном костюме, в него прицелицца, тода ты возьми эту дощечку и что есть силы пиздани по стулу. Вот так, токо гораздо сильней!

И рыженькая девочка уебала по стулу доской. Получилось очень здорово, как настоящий выстрел. Мне понравилось.

- Ништяк! - сказал я. - А потом?

- Это все, - сказала девочка. - Если понел, повтори!

Я все повторил. Слово в слово, кинул дылды на ссэну и заебошил доской по стулу. Она сказала:

- Смотри же, не обосрись!

- Можешь успокоиться. Я не обосрусь.

И тут раздался наш школьный звонок, как на уроки.

А хуй это были уроки. Это походу так спектаколь наченался. Прям как у Виктюкка!!

Я положил велосипедный звонок и дылду на отопление, прислонил дощечку к стулу, а сам стал втыкать в щелочку занавеса.

Я увидел, как пришли Раиса Ивановна и Люся, и как садились ребята, и как бабушка Оли Табунщикой из первова "В" опять встала у стенки как ледяной труп генерала карбышева, а сзади чей-то папа взгромоздился на табуретку, сунул руку в карман и начал там што то искать.

Было очень интересно отсюда втыкать туда, гораздо интересней, чем оттуда сюда. Постепенно все стали затихать, и девочка, которая меня привела, побежала на другую сторону ссэны и потянула за кокуето веревку. И занавес открылся песдетс как кросиво, и эта девочка сиганула в зал как алина кабаева. Или как курт кобейн. Галавой вперед.

Но хуй её кто поймал, поэтому она приземлилась туловещем и еблом прямо об кресла первово ряда.

Все зосмеялись, и это была хорошая примета.

А на ссэне стоял стол, и за ним сидел мальчик в черном костюме, и я знал, што в кармане у нево пластилиновый шпалер. А напротив этово мальчика ходил мальчик с бородой. Он уже успел переодеццо в костюм для аэробики и походу пиесы активно тупил на произвольную тему.

Тут же за кулисами стоял рижысёр Ершов и курил свои поперосы. Глаза ево блестели, он внимательно смотрел за действом на ссэне и постоянно бубнил себе под нос "Верю… Верю… Ништяк… Ахуеть…"

А тот с бородой сначала рассказал, што долго жил за границей, а теперь вот приехал опять, и потом стал нудным голосом приставать и просить, штобы мальчик в черном костюме показал ему какуето редкую карту с планом аэродрома.

Но тот сказал:

- Этово ты от меня не добьёшся, натурал ебучий!!

И тут я сразу вспомнил про звонок и протянул руку к отоплению. Но вместо звонка там заночевал хуй..

Я подумал, што он упал на пол, и наклонился посмотреть. И в это время ко мне ззади подошол рижыссёр Ершов, тоже почемуто в одних калготах и балетных тапочках, погладил пальцым меня по децкой жоппе и тепло поинтересовался:

- Проблемы, милый?

Я там чота вякнул в ответ, дескать съеби к хуям, не до тебя. Но погладке пальцым по жоппе я тада особово значения не придал, это тока я щаз доганяю, што тада он меня пытался грязно саблазнить.

Звонка я тада чота не нашол.

Не было и на полу. Я хуяк такой на измену.

Песдетс типо.

Потом я взглянул на ссэну. Там было тихо-тихо. Все мощно тупили и прикинулись дикими даунами. Типа нормально всё. Просто им вдрук всем присралось помолчать там, подумать. Но потом мальчик в черном костюме и напомаженый подумал и снова сказал:

- Этово ты от меня не добьёшся, натурал ебучий!!

Я такой зоебись! Аказываеццо тот чорт типа там не догнал смысл таково простова вапроса, и типа решил типа уточнить.

А другой актёр типа аччотливо так ему абьявляет типо хуй вам а не струю под яйца. Ну не дословно так, чота он там про аэрапорт погнал. Но, хуй полюбому.

А звонок я походу проебал. Он только што был здесь! Не мог же он сам ускакать, как кусог гавна! Может быть, он скатился за батарею? Я присел на корточки и стал шарить по пыли за батареей. Звонка не было!

Тут хуяк такой апять режыссёр ззади подкрался. Ну не тоштобы подкрался, но так подошол незаметно типа. Неслышно так ваще охуенно!

Хуяк меня апять за децкую жоппу!

Оппа!

- Чо потеряли, офицер? - спрашивает - Пособить чем?

И смиёцца так ужасно, так ха-ха-х-ха!

Угу. Шутка дня. Какан номер два!

Я за такие шутки в первом класе… да ладно….

Кароче, нет нигде звонка. Нету!.. Люди добрые, што же делать?! Рижысёру похую походу.

А на ссэне бородатый мальчик стал ломать себе пальцы и кричать:

- Я вас пятый раз умоляю! Покажите мне…. Э-э-э-э-э, блять…. Ну вы сами знаете!

При этом на ссэне происходила такая менжация, типа они друк за другом скачут по ссэне и ктота из них похуй не помню кто всё норовит залесть другому в калготки. Ну походу замысел такой неебаца рижысёрский.

Тут я начинаю доганять што типа вот ани какие гамасеки! Ну типа актеры играют ахуенно как в вышшей степени одухотворенно.

А мальчик в черном костюме повернулся ко мне лецом и закричал дурным голосом:

- Этово ты от меня не добьёшся, натурал ебучий!!

И погрозил мне пальчиком.

И бородатый тоже погрозил мне пальчиком. Они оба мне грозили!

А потом так случилось што один из них таки залез другому в колготки, уш хуй там знает как было походу задумано по пьесе, но я чуствую што блять щас реально начноцца актерская ебля прямо на ссэне, патаму как ещо говорил чехов ружьё должно выстрелить, а театор начинаецца с вешалки.

Нащот вешалки он походу напесдел, а ебля уже готова была начацца, тем более што самые продвинутые зрители уже орали бодро и всячески подгоняли актеров.

Кароче, там по идее штобы ебля полюбому неначалась прямо на ссэне, должен был прозвинеть телефонный ёбаный звонок.

А званок - это я.

А рас звонка нет, то актеры уже готовы были приступить к коитусу и похуй што они ненавидят друк друга, но театр это ш воще песдетс какое реалистичное искуство!

Я подумал, што если они щас поебуцца между собой (а всё к этому и шло), то потом они меня убьют. Но ведь не было звонка! Звонка-то не было! Он же проебался!

Тода мальчик в черном костюме, уже практически голый и с заголенным маленьким хуем ибо ребенак ещо молодой, схватился за волосы на галаве и сказал, глядя на меня с умоляющим выражением лица:

- Сейчас, наверно, позвонит телефон! Вот увидите, сейчас позвонит телефон! Сейчас позвонит!

Я ево в принцыпе понимал. Веть ево прецтояло щаз выебать. А ево это по сцынарию напрягало, вот он и песдит про телефон чота несуразное.

Тада я вспомнил про дилду и метнул её этому парню на ссэну!

Хуй знает как там должно было выглядеть по ходу пиесы, но паренёк аказался смышленым, схватил дилду на лету и стал дразнить ей бородатово:

-Ата-та! Ата-та!

Режысёр Сева за кулисами добил пятку и добродушно произнёс:

- Браво блять

Бородатый устало посмотрел кудато в сторону и ничево не скозал а тока злобно улыбнулся в мою сторону.

И тут меня осенило. Я высунул голову на ссэну и быстро сказал:

- Динь-динь-динь!

И все в зале страшно рассмеялись.

Телефон прорулил.

А мальчик в черном костюме очень обрадовался и сразу схватился за трубку. Он весело сказал:

- Слушаю вас! - и вытер пот со лба. - Што блядь? Вайна в Ираке?

- Заебись… - прошептал ершов.

А дальше все пошло как по маслу. Мальчик в черном встал и сказал бородатому:

- Меня вызывают. Я пиздую на войну. Никому не ссать!

И ушел со ссэны, положыв дилду в ящек стола

И тут мальчик с бородой по ходу пиесы прикинулся таким типа расстроеным, а потом пошел на цыпочках к ево столу и стал там рыцца и все время оглядывцца.

Потом он злорадно россмеялся, схватил дилду и побежал с ней к задней стене, на которой было наклеено картонное окно.

Тут выбежал другой мальчик, тоже в галготах и весь в перьях, и стал в нево целицца из пистолета.

Я сразу схватил доску да как ебану по стулу изо всех сил!

А на стуле уже сидел режысёр ершов. Устал, видать.

Поэтому выстрел чота неполучился.

Зато режысёр ершов заорал диким голосом, потомушто я попал ему доской прямо по ево рижысёрской тыкве.

Я весь на нервяках с измены переебал ему ещо раз. Почти машинально.

Ну вроде ершов после этово угомонился и пустил слюну.

А выстрела всёравно не получилось. Зато мальчик в черном костюме, заебавшись ждать выстрела из сопственново пестика, бросился на бородатого и стал ево душить.

Пока мальчики боролись, у бородатово отвалилась борода.

В это время ершов очнулся и как летчик мересьев на одних руках выполз на ссэну и там серьозно наблевал. Стресс, хуле…

А мальчик как токо увидел, што он остался без бороды, так сразу лег на пол - как будто умер. Ну типа задушеный. И токо дилду жжимал в своей руке.

Тут на ссэну прибежали остальные ребята из четвертово класса, кто с портфелем, кто с веником, все бес трусов по смелому рижысёрскому решению, они все стали спрашивать:

- Кто стрелял? Што за выстрелы?

Ершов скозал:

- Идите все в пизду!

Все по ходу пьесы пропустили ево реплику мимо ушей.

А никто не стрелял вопщемто. Но мальчик в черном костюме сказал:

- Это я захуячил ебучево натурала!!!

После этово все актёры-гамасеки взялись за руки и хором выкрикнули с ненавистью в зал:

- Сабаке - сабачья смерть!!!

После чево учитель пения Борис Сергеевич, до этово безучасно наблюдавший за действом, вдруг встал со своево места, поднялся на ссэну и со словами "Нет, блять, это уже просто невыносимо!" без затей набил Ершову ебало.

Тут началась настоящая овацыя. Публике походу было похую во што втыкать и глубинный смысл новаторсково спектаколя может быть ею был и не до канца постигнут, поэтому зрители решили што это есть продолжение пьесы.

На ссэне тем временем началось настоящее массовое пиздилово. Учитель пения пиздил рижысёра ершова, актёры-гамасеки пиздили учителя пения, а заодно и режысёра, в тряпки убитая Люся пиздила актеров-гамасеков. Ну и режысёра тоже.

Публика из первых рядов подорвалась на ссэну и стала пиздить всех подряд. Короче, спектаколь удался.

Тут рыженькая девочка, которая оддыхала в беспямяцтве, пришла в себя. В осном оттово што ей наступила на лецо публика. Она встала на ноги, дёрнула за кокуето веревку и зановес закрылся. И все, кто был в зале, хлопали так сильно, што у меня заболела голова.

А сам я получил пизды тока на следущий день в результате тово што мне дали пиздвы неизвесные мне подростки прямо в сопственном подъезде. Но я падазреваю што это были не кто иные как наймиты актеров-гамасеков. Это они таким способом мне мстили за то што я их жостко наебал с телефонным звонком.

А када меня выписали из больницы, то у выхода из оной меня подкараулил рижысёр ершов и сломал мне ногами шесть рёбер.

Зато када я лежал поновой в госпитале мама подробно мне расказала кто такие гамасеки.

Оказываецо, это простые пидары, тока в основном актёры.

Блять, а я то думал…..