Довелось ли кому-нибудь быть учителем? Не суть важно, в каком из направлений заниматься этим бесполезным делом. Жизнь - лучший учитель, ибо только долбоебы учатся на своих ошибках. Те кто, умеет шевелить не только спинным мозгом, совершая возвратно-поступательные движения, а еще и тем, что у него спрессовано в башне предпочитают учиться на ошибках, исключительно чужих. Хотя это разговор отдельный и долгий, предпочтительно, под горячее и горячительное. Хрен с ним…
Я был учителем, как ни мерзко и глупо это звучит. Я был тем самым, которого рисуют с рогами, с хуем во рту, с голой жопой. Тем самым, которого за спиной называют козлом, пидором и прочей хуетой….Но! Бля буду! Ни одна тварь не говорила мне этого в лицо, иначе убил бы.…Класть я хотел на все эти ебаные, пидорами придуманные, "Конвенции о правах человека и детей". Бог дал два права - право жить и право умирать. Остальное - придумали пидоры.
В связи с тем, что жизнь меня привела в школу, обычную казанскую школу, мне есть, о чем вспомнить. Больше всего я помню две вещи: Ёфу и еще кое - что. Ёфа - это на всю жизнь. Это самое удивительное и вызывающее блёв воспоминание. Я видел не все - но многое. Почему самое удивительное? Потому что я не знаю, за что так её уебало. За что её дистрофичное и корявое тело и скосорыленную башню покорежило в таком цветущем возрасте. Упаси меня боже от жалости, нет, я уже не знаю, что это. Есть только бесконечное охуевание и злоба. Жалости нет и уже не будет. Нахуй! ми
Когда я пришел в первый раз и первый класс, но уже со стороны совершенно другой и качественно непохожей на строчки из идиотской песни, то минут десять я внутренне радовался тому, что на 32 лицах было написано "ОЙ, БЛЯ!" Сформировавшийся хуй, нынче в подобных заведениях большая редкость. Потом моя радость потихоньку сменилась на обычное "Пошли все нахуй". Я объявил войну, ибо стадо сраных выблюдков этого заслуживало, и эту войну не выиграл никто, хотя правила соблюдались обеими сторонами, которые иногда шли на перемирие. Они били меня вопросами - ответами, я их бил и ответами- вопросами, и руками-ногами потому, что их было больше. Все честно и справедливо. Перебирая по списку названия выблюдков, я наткнулся на одно знакомое и я не ошибся. Е…….ва. Внучка моей училки по немецкому языку. Дочь гения физмата, которого с написания какого-то очередного, невъебенно важного, научного труда, так пиздануло, что его башня свернулась ко всем ебеням и он стал добывать свой кусок хлеба тем, что разносил чай на рынке. Нехуй излишне копаться в том - как этот мир устроен. Бог не терпит когда лезут ему в трусы. Ну да хуй с ним. Ёфа. Она была тридцать третьей. Та, которую я еще не видел, хотя даже слепой бы узнал, что она рядом. Как? Очень просто. По запаху.
Это был строго индивидуальный запах. Запах концентрированной слюны. Её гасила вся школа. Каждый выблюдок, с первого по одиннадцатый класс считал своим святым долгом посмачнее харкнуть в неё. Cumshot со ста хуев на ебло бабе ничто по сравнению с её сплющенным рыльцем, с детски-наивными и радостными глазками. Для неё это было естественным.
Все это было мне параллельно, пока я не увидел воочию, что может эта искорёженная сука. В один обычный день, в обычный час, в обычном классе стояла необычная тишина.
Охуевший немного от такой тишины и рабочего настроения стада выблюдков, я повелся на хуйню, хотя и почувствовал подвох, но поспешил заняться тем, что обычно. Я лечил за какие-то там формулы и одночлены-многочлены, периодически поворачивая башню в сторону школьной доски и строчил по её коричневой поверхности наглядное пособие, щедро осыпая себя меловой пылью. Загнавшись, я не замечал, что в эти минутки раздавались звуки плевков. Меня это поначалу нисколько не задевало. Но потом, мой внутренний голос тормознул меня, произнеся: "Стремак катит, ты опять проёбываешь свое время попусту." Как подтверждение его слов, мимо меня пронеслись две сучки, с грохотом вывалились в школьный вестибюль и я услышал, как их неиспорченные алкоголем желудки заорали: "БЯЯЯААААААААА!!!!!!" Упс!!! Стремак подкрался и гулко зазудил внутри: "Щааааа!!!" Я сделал удивленное лицо и отвернулся снова. Справа к доске было приляпано такое нехитрое устройство из оргстекла, которое можно было использовать в виде зеркала и я принялся наблюдать за стадом. Тупые выблюдки, решив, что мне все похуй, принялись снова делать то, чем они занимались все это время. А именно - они играли. Они играли в простую детскую игру. Игра была простой и незатейливой как и все детские игры. Вся часть стада, которой природой было назначено носить хуй, направила свои ебла в сторону Ёфы. Поочередно, сопливые рты извергали мокроту, которая летела на последнюю парту, где сидело это создание. Оно ловко ловило плевки ртом и при этом улыбалось. Это заводило ублюдков и они с азартом продолжали свое нехитрое занятие. Их лица напоминали морду кобеля, которого силой стащили с течной суки. Какая в пизду учеба! Обезвоженные организмы вяло сопротивлялись, но кобелиный задор и юношеский максимализм вопили : "Еще!". Потому что Ёфу перло, она кончала с каждым плевком и возбуждению её не было предела. Да-да, оргазмические судороги сотрясали это уёбище, вместе с ней , бессознательно, четверо выблюдков чесали свои промежности, абсолютно не отдавая себе отчет о происходящем. Охуительно. Детки еблись не по детски. Не выдержав более этой прекрасной картины, я в полном охуении выволок эту суку в сортир, попутно отвешивая пиздюлей самым метким. Наступила тишина. Она разрасталась снежным комом, изредка прерываемая всхлипами, позывами к рвоте и чьим-то недовольным ворчанием. Задав выблюдкам самостоятельную работу, я плюхнулся на своё место и задумался. Когда я был на их месте, было всякое. Мы дергали своих одноклассниц за сиськи, лазили под столы, чтобы посмотреть какие трусы на учительнице русского языка, даже умудрились отъебать лаборантку из кабинета химии, за что схватили неслабых пиздюлей от завуча, которая неожиданно вошла в тот момент, когда очередной пиздюк пытался затолкать свое непослушное сокровище лаборантке в пирожок. Дверь забыли закрыть. Это было весело и легко, как и должно быть. Может быть я неправ. Но все-таки….
Немного позже Ёфу убрали. Просто перевели на домашнее обучение, я даже пару раз сходил к ней домой, но не доходил до квартиры. Потому что железная дверь подъезда не давала мне сделать это. Она всегда была закрыта. Когда дверь приветливо приглашала меня войти, я вопрошал: "А хуй тебе не пряник?" мягко подталкивал её и она становилась непреодолимой преградой. Потому что я этого очень хотел.
Весной Ёфа объявилась на экзамен и от неё пахло обычным сопливым детством, бабушкиными пирожками, мылом и прочей хуйней, с помощью которой родители показывают какой у них хороший выблюдок получился. Но детски-наивные глаза говорили. Они просили о возможности вернуться в стадо, молили о том, чтобы привычный запах вернулся, чтобы все было так как и раньше…Наверное так Ёфе было бы лучше, потому что в одиннадцать лет какие -то пиздострадальцы заполнили её башку спермой, где она весело плещется по сей день. Почти ничего не изменилось тогда в жизни этой маленькой девочки, кроме того, что в медицинской карточке психиатр вывел своим трудночитаемым почерком диагноз "Сексуальная шизофрения".