Она была... или не была... Кого волнует? Главное, что этот случай из её жизни может быть интересен с точки зрения скуки: если надо убить время, то почему бы не прочесть. Особых изысков и пикантных моментов там совсем почти нет. Просто случай из жизни...

***

День начинался обычно: кофе, сигарета в лифте, и лужа, которая сама потянулась к ноге. Водитель автобуса как обычно терпеливо дождался пока она подбежала к двери и прямо перед её носом закрыл её. Это ещё что: в прошлом году, будто специально, а скорее всего специально, зажал её ногу дверями, причём сама она зайти не успела. Метров десять она ехала на... О том, что она способна выражать свои мысли таким красно-железобетонным матом, она и не подозревала. В конце концов подъехал следующий мясовоз. Да, да - не автобус, а именно мясовоз - единица антиобщественного транспорта. Кое-как устроилась на ступеньке, распихав серых мужчин в джинсах с черными котомками наперевес и тёток сильно постклиматического возраста, наштукатуренных так, будто они - труженицы с Калининского проспекта. Интересно смотрелись их усы и бакенбарды, зацементированные пудрой, а бородавки, вместо того, чтобы спрятаться, пробивали кисель перегара Эверестом. В сумерках золотилась южнославянская улыбка. Наконец, двери захлопнулись. День всё ещё только начинался, пробивая ртуть облаков и паутину слизи дождя. Для неё прошли считанные секунды с момента выхода из дома. Лера, а именно так её и звали, пыталась вспомнить столь яркий сон, который ей сегодня приснился, но чем сильнее она пыталась вспомнить, тем сильнее его забывала. Остатки воспоминаний утонуле в людской волне: подкатывалось что-то толстое и противное, с немосковским акцентом: "Оплачиваем проезд!". Волна остановилась: "Ну нет у меня денег!". Бочка заученным ультразвуком пропилила в ответ: "Раз нет - в автобусах бы не ездил!". И так далее. В таком же духе. Перепалка затянулась, но закончилась - волна шла дальше. Водитель не спешил и даже притормаживал при каждом гавке бочки. Мадам нарисовалась около Леры, вырвала мятую десятку, сунула мятый билет и нарочито неспеша стла отсчитывать сдачу.
Снова ВУЗ и снова бой - она здесь душа компании, но не её тело. Не с её грудью, лицом и ногами. И попытка выглядеть по моде заранее обречена на провал: никак переделанные мамины вещи, даже самые лучшие, за новые и модные не сходили. Явно просматривалась лишь жалкая пародия на юную эмансипе. Малообщительность и страх были раньше - сейчас она просто играет роль язвительной стервы. Даже те кавалеры, которые были ей под стать не подходили к ней: она над ними издевалась, лишь приближая к себе судьбу старой девы. Нельзя сказать, что она не хотела любви и секса, да простого секса, просто защитная маска приросла и уже сама диктовала условия. Она себя за это НЕНАВИДЕЛА, но ничего не могла с собой поделать!
Вот её подруга - Таня, или просто, для их компашки, Хвостик. Почему? Никто уже не помнил. Лера раздавала прозвища, а сама была Лерой, главной. Хвостик была низкой и толстой, профиля лица почти не имела - гладкое как натяжной потолок. Все в их компании были... Были такими. Они словно оттеняли Леру, тем более что переняли её повадки и старались подражать ей, только были хуже.
Все знают, что внешность - пустяк, не главное, а главное - душа. Вот только все приличные парни там были безграмотны и не знали этого.
Мимо прошёл Лось - здоровяк из их группы. Тупое: "Рас-с-сте!". Девушки промолчали. Вот Ирка - девушка Лося. Целуются. Что он в ней нашёл? Даже образина с параллельного потока - Вика - даст ей солидную фору. На Леру словно находило иногда что-то: "Может потому что следит за собой? В смысле, ногти корявые, так всё равно не стрижёт - отращивает, красит в сексуально-алый или чёрный цвет... Носит чёрные чулки... Губы красит... Это, эпилируется: усики, бровь, руки, ноги... Я бы... Что мама скажет? Но чем я хуже?" - думала она. Каждый миг чужого счастья она думала так, или почти так. Дальше - больше: "У многих женщин ноги с возрастом становятся красивей" - это ей как-то сказал один парень, находящийся в сильном подпитии и жаждущий поделиться со всем светом своей озабоченностью: "...какие ноги! И тут хрясть - по лицу ей за сорок!..". Как ни ужасно, но любая мелочь сводилась к красоте.
Тупо шла лекция, где старый профессор в серо-крысином костюме-тройке бодро объяснял очередной пассаж физики. У неё был очень крачивый почерк, как наверное у всех представительниц её пола. Мысли лезли малопонятные - она просто тупила. Она считала Хвостика самым близким человеком, но где-то глубоко в душе ненавидела её, пусть даже и сама этого не осознавала. Иногда, когда кто-нибудь из парней хотел с ней подружиться и её нерушимая маска стервы соскальзывала, то Танюха, верная принципам феминизмавсемужикисволочи всё портила. Лера её за это ненавидела. Неосознанно. А может и не за это. Как и всех других женщин. Как и каждая женщина, пожалуй.
Модест Леопольдыч, известный в народе как Старая Швабра, или СШ, ворвался в её мысли: "Я смотрю Терёхиной не интересно! Ну зайдите - побеседуем после лекции о вашем будущем зачёте".
СШ откинулся на спинку кресла, сложив руки на животе и уставился на вошедшую Леру. Пауза затягивалась. Наконец, СШ перевёл взгляд на своё обручальное кольцо и тихо заговорил: "Женщина не должна наукой заниматься... Замуж ей надо... К мужчине, одним словом". Леру передёрнуло - она поняла намёк и в слезах выбежала в коридор. Ей хотелась бежать. Бежать куда угодно, причём она непрерывно вспоминала газетные статьи о тех молодых девушках и юношах, что прыгали с ржавых крыш в светлое незавтра.
Невесть как она оказалась в старом парке. Не очень старом, но очень уж грязном. Картину дополняли плевки дождя. Она села на грязную и мокрую лавку. Свет поплыл и время пропало... Нет, она не потеряла сознание, просто она стала моникеном, куклой. Вдруг она дёрнулась - в поле её зрения попал один знакомый парень - Вовик. Как она сама как-то сказала: "Не Ален Делон и даже не Пуаро из сериала, но...". Вовик медленно подошёл к ней и кашлянул. Его слюна от чрезвычайной деликатности и робости, попав Лере на нос, окончательно вывела её из состояния депрессивной комы.
Вовик не был очень умён, но имел очень обострённую интуицию, которая, правда, его всегда подводила. Он на лекции не ходил. Незачем. Он вставал каждое утро ни свет, ни заря, тупо пил чай и вплющивал своё сознание к дверям родной путяги. Затем, дождавшись начала лекции и настреляв меди, шёл гулять и пить пиво. Были у него и друзья. Верные, но не менее тупые. Один, высокий - вообще псих, который в свободное время рисовал маслом гигантские красные унитазы, препарировал трупы и вообще ещё много чем занимался. Но они все "заботанили" в последнее время и он гулял один. Проблем с противоположным полом у него не было (он не делал из этого проблемы).
И вот они встретились: судьба пришла, предание свершилось. "Чё, вспух?", - зло крикнула Лера - она снова была стервой. Вовик онемел и лоб его стал мокрым не от дождя, а от пота. Он начал что-то неразборчиво бормотать - Лера ещё несколько месяцев назад ввинтилась ему в мозг, а тут такая удача. Хоть Хвостика рядом с Лерой и небыло, она весьма резко отшила Вовика, что немного ей подняло настроение, и пошла вздёрнув нос домой.
Дом, родной дом, что ад. Ничего интересного, кроме громкой ругани из-за пустяков, связанных с разными взглядами на жизнь... Нет, даже на быт и на самогигиену. Квартирный вопрос, отцы и дети и шинель отца...
Дальше жизнь Леры на какое-то время стабилизировалась, но вот Вовик начал меняться: сходил с ума. Видимо, он и правда сильно влюбился. Как он пытался приблизится к Лере - отдельный разговор, который, однако, к этой истории отношение имеет лишь косвенное. Достаточно сказать, что он постоянно пытался стать к ней ближе.
Близилась сессия.
Лера сидела на семинаре и смотрела на дверь, благо она была около доски. СШ оперировал мелом, по ходу объяснений повторяя Лерино имя, вплетая её в стыдные примеры. Наконец, время вышло. На последок СШ сказал, что пора аттестовать: зачёт. Аттестация намечалась через 2 занятия. Лере же было сделано последнее предупреждение: "А вот как Терёхина зачёт будет получать, я не знаю. Думай, думай, Терёхина... Лера...".
Лера вышла из аудитории в состоянии глубокой апатии и, естественно натолкнулась на Вовика. Привет-отстань. Как обычно. Тут вышел СШ: "Та-а-ак! Конечно вам не до меня!.. Не до уроков". Тут на Леру что-то нашло: "Это мой любовник! Жених! У нас скоро свадьба!". Вовик и СШ онемели и стали со своими выпучеными глазами похожи на ротанов - рыбок с очень выпучеными глазами. СШ пошлёпал с отвисшей челюстью во тьму лестницы. Вовик и Лера смотрели друг на друга. Наконец, Вовик выдавил: "Ты смеялась надо мной, отвергала, но... Но сейчас ты говорила так... Это правда? Теперь я не поверю, когда ты скажешь нет". Лера молчала. Снова пауза и выводок УВДовцев. Они одни. Вовик маниакально потянулся к Лере. Она была от него на некотором удалении и подошла к нему. Он её обнял, но... Появилась Таня и на Леру наползла маска: "Убери свои грязные руки, урод!". Она вырвалась и пошатываясь пошла от ошалевшего и окаменевшего Вовика мимо ошалевшей и окаменевшей подруги в след за СШ во мрак лестницы.
Вовика она не видела неделю. Поползли слухи, что он где-то подцепил какую-то болезнь. "От шлюхи", - скандировала общественность. Но вот Вовик вновь предстал перед нею: "Или соглась быть со мной, или... Или я... УМРУ!". Лере показалось, что он не шутит, но она БЫЛА С ПОДРУГОЙ, В ОБЩЕСТВЕ, на которое ей было плевать. Да, действительно плевать. Она могла пройти хоть голой - они все не живые. ВУЗ восковых фигур.

***

Прошло совсем немного времени. Шёл снег. Она задержалась в институте. В кабинете Моди. За окном тьма с фонарями. Шёл грязный снег. Волосатые тётки и перегарные дядьки давились шпротами в мясовозах по дороге домой. Она дрожала. Наверное от холода. День прошёл обычно: кофе, сигарета в лифте, и лужа, которая сама потянулась к ноге, водитель-хам, сволочь-кондукторша, давка в метро. Дорога до ВУЗа - как в тумане. Шёл грязный снег. На какой-то контрольной с очень злобным преподом её кто-то о чём-то спросил. Конечно шёпотом. Она, конечно, во весь голос назвала кого-то по имени, в уменьшительно-ласкательной форме, ласоково так, громко, "не знаю"... Громко... Шёл грязный снег. В кафе она втянула в себя кофейные помои под гипнотическую музыку Динамит-FM. Тупо втянула под тупую музыку в тупом кафе. В тупом мире. Почему всё так? От робости? Могло быть всё иначе? Вовик... Могло... А сейчас она дрожала. Модя раскраснелся и пыхтел. Тупо пыхтел. Из его коричневого облупленного портфеля торчала газета. С большим заголовком. Смешным: "Открылся сезон полётов". Модя тупо хрюкнул, не прекращая пыхтеть. Что-то бормотал об упадке нравственности в стране, о гадах, её разваливших и... и пыхтел. Лера его не слышала. Она думала. Как никогда много. Она знала кем станет. Вопроса "кем быть?" перед ней уже не стояло. Но она не хотела ей БЫТЬ! Знала она и что подарит себе к Рождеству. Любовь. Большую любовь. Какую не подарила себе раньше. "Вова, я тебя люблю!" - пела её душа. Она уже видела под ногами ржавую крышу. "Вова, я иду!" - её последнюю мысль засыпал грязный снег. Рядом стояли толстые волосатые тётьки с накрашенными губами и пьяные дядьки в кепках и с водкой в котомке через плечо. Они смотрели и спрашивали: "почему?". Но не то "ПОЧЕМУ?"...