Короче хлебнул Митрофан воды из умывальника и пошёл похмеляться, а денех нет! А вокруг как назло ни похорон, ни свадеб, ни даже именин нету. Как быть? Надобно понимать, в ту пору бесплатно нихто не наливал и не насыпал. Тут поди кому дровишек наколоть, кому сенца накосить чуток, вот тебе и стакан. Но куды ж с бодуна сильного, когда чуть конец не отдал, работать то?
А вокруг благодать. Лето. Птички каркают ды серут. Бабы в ручье бельё полощут. Коровы на лугу пасутся, ды луг колхозный ощипывают. Председатель Тихон на подводе рассекает, за порядком следит. Усы у него на ветру дрожат, ну прямо как у покойного Чапаева. Или это кажется, что они дрожат, на самом деле это он от пыли дорожной отплёвывается. В общем всё как полагается… тока Митрофан так не думает и это понятно! А хули там думать, похмеляться надо! Побежал к Гришке.
А Гришка лежит на холодной печи и во сне слюну пускает. Это ж надо! Ну Митрофан его растолкал кое-как, получил не сильно в глаз и вопрошает: "Слышь, братан, а может, осталась у тебя четвертиночка? Давеча, чуть концы не отдал!" Григорий Андреевич только пробурчал, чтойто невнятное и перевернулся на другой бок. Одно радовало, привыкший к забористому чифирю, организьм Гришки, смерть не посещала. Митрофан лишь услышал, как Гришка сплюнул на стену и захрапел. И правильно сделал. Когда заведомо известно, что похмелиться тебе не светит, лучше молча не реагировать на реальность и по возможности дрыхнуть..
Делать нечего ушёл Митрофан ни с чем. Тока сплюнул от досады и ушёл.
Потом вспомнил, что на село приехала семья новая. Они поди по незнанке, сразу на хуй не пошлют. Глядишь и нальют за знакомство. Тока забыл Митрофан, грешным делом, что уже давеча, неделей назад, уже знакомился, уже. Ну да ладно, раз забыл, значит мало знакомились.
А семья новая, для местного народа необычная. Армяне они - Сукасян фамилия. За каким хреном они на село приехали, пока никто не допытывал. Но ходили слухи, что погнали их из родных краёв за то, что голова семьи Артур Сукасян - кулак! Ежели по уму прикинуть, то такого быть не должно, так как всех кулаков ещё 2 года назад перестрыляли, ды перевешали. Но кто знает, шо у них там в их Армении творится.
Короче говоря пока Митрофан шагал до их калитки, завидел под дубом стайку местных шалопаев. Глядь, а они косяк курят! Ну чем не опохмел?! "Здарово паццаны! Как оно ничего? Чё курим? Афганка? Чуйка? Шишки? Шала?" - сразу спросил у них Митрофан, стараясь задать как можно больше вопросов. Это был безотказный манёвр, ведь пока "паццаны" думали что отвечать, Митрофан уже докуривал их косяк и уже собрался идти дальше. "Э, а, ээ… мы тут, ээ!" - сказал один из чуваков, подняв руку, как настоящий поэт на вершине холма. Его рука была направлена в сторону быстро удаляющегося Митрофана, которому уже было хорошо. Отмщение за бесцеремонно скуренный косяк ему не грозило. Шалопаи знали Митрофана. Митрофан знал шалопаев.
А тем временем он шёл по направлению к дому Сукасян, а по дороге придумывая телегу, которую он задвинет, чтобы надыбать чего-нить выжрать, а заодно и заточить. Шишки оказались отменные, поэтому телеги, в голове Митрофана превратились в паровоз имени Дзержинского, с большим количеством вагонов в которых сидели красноармейцы и пели белогвардейские песни.

(продолжение следует)