Он смотрел на звезды. Эти крохотные белые искры, раскиданные по черному бархату ночного неба, манили его своей необъятной, недостижимой тайной.

— Все звезды — фантомы, — прошептал он. — Их свет, преодолевая бесконечность пространства и времени, доходит до нас, но за эти годы сами звезды могли давно исчезнуть. Мы видим лишь отблеск прошлого, иллюзию. А если бы даже устремиться к ним на самой быстрой ракете, нам не догнать их. Никогда. Но как же хочется хотя бы на миг очутиться там, на этой манящей точке… Интересно, есть ли там жизнь? Нет… Лучше бы ее не было.

Ночной ветерок пробрал его до костей, заставив невольно поежиться. Где-то вдалеке монотонно отзывалась ночная птица, будто сопровождая тишину своим загадочным криком. Он докурил, бросил окурок в мокрую траву и аккуратно притоптал. Узкая тропинка вела его мимо старого стеклянного парника, уставшего от времени, и грядок с картошкой и патиссонами. Подойдя к дому, он вдруг почувствовал легкий, почти невесомый толчок у ноги.

Петр Семенович дернул ногой, и в ночи раздался громкий, жалобный крик:
— Мьяю!

— Ну, принесла тебя нелегкая, Черныш, — пробормотал он, разглядев кота. — Зачем так пугать-то?

Кот, не удостоив его взглядом, лениво прошел мимо и уютно устроился на грядке с мягким укропом.

— Даже в этом глупом коте заключено бесконечное множество миров, — задумчиво сказал Петр Семенович, глядя на пушистого спутника. — Но ведь он не кот… Это всего лишь одна из форм материи. И если кто-то из жителей далеких миров сможет преодолеть свои границы, он окажется здесь — где-нибудь на шерсти Черныша… Или на его хвосте. Я, простой человек, могу дотянуться до этой точки легким движением руки. Но не могу попасть туда, в светящуюся звезду. Никогда… А кот может… Но не этот.

Он достал последнюю сигарету, помял ее в руках, задумчиво поднес к губам. Ночь вокруг казалась бесконечной, но раздались звуки шагов.

Из дома вышли двое крепких мужчин. Их шаги были быстрыми, решительными.

— Вот он где! Нашли, наконец! — прокричал один из них. — Клавдия Захаровна, держите свое чмо, мать его!

— Чую, с этим беды будут, — пробормотал второй. — Только вчера привезли, а он уже такое творит. Четыре утра, твою ж мать…