1.

Рано утром Генка проснулся в прекрасном расположении духа, несмотря на все вчерашние кошмарные коллизии и несметное для себя количество выпитого алкоголя. Легко вскочив с кровати в бывшей детской комнаты сына Тамары, он потянулся, как выспавшийся кот, подошёл к зеркалу на двери шкафа и повертелся перед ним, принимая позы из бодибилдинга в журнале конца девяностых годов, который ему втюхали в закутке автовокзала под видом и по цене свежего порнографического в запечатанном виде.

Красное бельё, как казалось белобрысому раздолбаю, эффектно контрастировало с бледностью кожи, и он машинально вспомнил про всякие затейливые аксессуары в хозяйском шкафу, в сторону которого немедленно и отправился. Примеряя обновки, Генка мысленно вернулся к словам майора Грота о том, что женщина не может стать Жрецом. и расстроился. Впрочем, печаль не была долгой — он притащил из шкафа ворох Томкиного белья.

— Так не Жнец, — Генка приложил к себе пояс с чулками, — а так, Жнец, — наряд полетел на кровать. — Плохо вы меня ещё знаете, герр майор, Жнец-унисекс, это вам не мышь пописяла, а вы жлобитесь на аванс: десять процентов, десять процентов...

Смелость водителя была объяснима, монстр исчез из Тамаркиной комнаты сразу же отдачи распоряжений При этом, трудновоспитуемый, занятый сбрасыванием замотанных в постельное бельё останков бывшей любовницы в люк подпола на веранде, готов был побожиться самим Сатаной, что мимо никто не проходил, не пролетал, не проползал, и тому подобное, хотя люк был у самой входной двери, а окна были плотно закрыты ввиду того, что в каждом помещении были кондиционеры.

— Что ж я за дурак-то такой! — Генка с такой силой стукнул себя занятой рукой по голове, что чуть не выбил глаз застёжкой для чулок на поясе, — майор же разрешил взять бельё и деньги, а я тут с примеркой маюсь! Нет, ну не дурак, конечно, а дурачок. Милый такой симпатичный дурачок, да? — он кокетливо подмигнул отображению, но ему на мгновение почудились в зеркале красные глаза монстра, немигающе смотрящие него.

— Дела надо делать, а я как обезьяна перед зеркалом кривляюсь, — поймав деловую волну, Генка принялся шерстить шкафы и полки, но его постигло глубокое разочарование. Томка жила весьма аскетично и никаких заначек найти не удалось. Она сама жалилась, что до Майских каждый год в минусе прозябает. Торговые оборотные деньги держала на работе в сейфе, наверное, что-то было на счетах и картах, но толку-то с того? Драгоценностей тоже было кот наплакал в открытом доступе, куда их надевать? В итоге всей добычей стали двенадцать тысяч рублей с мелочью из Томкиной сумки, баул с тряпками и кольцо с мёртвой руки, перекочевавшее на мизинец живой руки незадачливого экспроприатора.

Утомившись скорбными трудами, Геннадий сел покурить на веранде и подумать о поставленных перед ним задачах, реквизировав из той же сумочки Томкин деловой блокнот на пружинке и авторучку. Не надеясь на свою память, он старательно вывел большими буквами вверху свободного листка слово «План». Чуть пониже: «19 апреля 2023 года».

Не успел новоиспечённый киллер накарябать первый пункт: «Получить деньги от Мариэтты», как раздался громкий стук в дверь — так обычно делают соседи или хорошие знакомые, остальные начинают со звонка у калитки.

— Томка! Открывай, жопа небритая, я пеногасители и редуктор принёс, полночи продудохался, литр с тебя!

Этот не угомонится, понял Генка, и в голове его созрел спасительный план. Добавив пару штрихов к своему туалету, он пошёл открывать входную дверь.

— Мужчина, ну что вы разоряетесь, как потерпевший? Тамара спит, оставьте, что вы там принесли, я передам.

Дядька в трениках, майке-алкоголичке, вассермановской жилетке и домашних тапках, держащий перед собой свёрток с запчастями пивного аппарата, выпучил глаза — на пороге стоял вроде бы мужчина, но специфически одетый в наряд стриптизёрши промежуточной стадии обнажения.

— Ты кто, мля?

— Сам ты мля. Сын я Тамарин, вчера из Европы приехал мать проведать. Не узнал, что ли? — Генка сообразил, что человек в тапках наверняка живёт поблизости и что-то знает о судьбе Томкиного сына, уехавшего пару лет назад в какую-то страну развитой демократии, и вышедшего там замуж. — Клади требуху сюда на стол, сейчас деньги вынесу, не громыхай, мать разбудишь.

Сбитый с толка Самоделкин отчаянно пытался сложить пазл в голове, про историю сына он знал, как и все в городе, и она его не волновала, да только сына этого, Ашота, ему доводилось видеть несколько раз, тот был довольно крупным чернявым и волосатым парнем, а это бледная спирохета какая-то. Вдоль коридора тянулась широкая полоса засохшей крови, у выхода стояла большая расстёгнутая сумка с бабскими тряпками, половик был небрежно задвинут под стол. Томка может быть и не благоволила сыну, но порядок бы непременно навела.

— Э-э-э, постой-ка, сын ты там или кто ещё, — слесарь на подхвате обратился к чужаку, протягивающему смятую тысячу, — позови Тамару, мне с ней переговорить надо.

— Сейчас выйдет, одевается уже. Сказала, чтобы я тебе ещё бутылку коньяка хорошего выдал за срочность, возьми там за столом под лавкой, -Генка понял, что номер не прошёл, и отступать некуда.

Волшебное слово сделало своё дело, и Самоделкин нагнулся, шаря руками под лавкой, а самопровозглашённый ученик Жнеца со всего размаха двумя руками засадил ему в темя большой металлический штуцер с манометром для кегов с пивом. Слесарь умер не сразу, а какое-то время бродил на полусогнутых по веранде, беспорядочно размахивая руками и пытаясь сфокусировать взгляд разбежавшихся в разные стороны глаз с налитыми кровью белками. Чем-то он напоминал красную телепузиху По с круглой хреновиной на затылке из любимой телепередачи для детей с неторопливым развитием. Если приглядеться, то можно было заметить, как стрелка манометра редуктора немного подёргивается в такт пульсации вытекающей из головы Самоделкина крови.

Вдоволь налюбовавшись картиной, Генка открыл люк подпола, и на очередном круге зомбососед рухнул туда, подёргался на остатках Тамары, и затих, выпустив из уже мёртвого рта алую струйку. Туда же, в подпол, полетело и другое принесённое оборудование.

Запихнув тысячную купюру за широкую резинку чулка, Генка вернулся к блокноту, куда вместо второго пункта: «Угнать грузовик», он вписал: «Премия за соседа».

2.

Какой бы беспонтовой игрушкой не выглядело шестисотдолларовое детище Маска, но язык пропанового огня ударил внутрь кубка эффектно, вырываясь оттуда, как горячая лава из жерла кратера вулкана. Не менее эффектное звуковое сопровождение не заставило себя ждать: как будто сотня свиней и кошек одновременно завизжали от боли и страха. Вместе с новорожденной тварью заголосила и Катька под кроватью в дальнем углу, но не от поруганных материнских чувств, а от осознания того, что ещё ничего не закончилось.

Вспышка пламени и жуткий визг как будто послужили сигналом к штурму виповской палаты. В дверь, под ручку припёртую спинкой деревянного стула, начали равномерно молотить чем-то тяжёлым, со стороны среднего из трёх окон послышался грохот отрываемой металлической решётки, звон разбитых стёкол и низкое утробное рычание. Отскочив от кубка, старпом проехался на спине по полу, попутно взводя курки ижевского обреза и наводя его на середину двери. Под очередным ударом спинка стула развалилась и в палату буквально влетел силуэт фигуры, взмахнувшей руками как спринтер на финише. С четырёх метров по такой мишени попал бы и самый кривой Гозман, что уж говорить про опытного стрелка. Получив по сорок грамм девятимиллиметровой картечи из каждого ствола, тело вылетело спиной вперёд так быстро, что старпом еле успел разглядеть на нём униформу ЧОПа.

В этот момент оконная решётка окончательно рухнула, и на широкий подоконник палаты вскочила куда как более страшная фигура — жуткая смесь человека и монстра. Навстречу монстру из своей ёмкости выпрыгнул и горящим ежом покатился на своих шести ногах не перестающий истошно визжать непропечённый Генрих. Как на грех, в руках Олега залип телефон, и он как во сне продолжал снимать камерой происходящее. Если бы чудовище на несколько мгновений не запуталось в болтающихся планках и шнурах жалюзи, быть большой беде, так как если уж новорожденной твари огнемёт летального ущерба не нанёс, то его взрослому сородичу только если шерсть опалить.

Однако, в опытных руках и петух снесётся — воспользовавшись моментом, он выкрутил регулятор смеси на максимум и пыхнул более чем двухметровым снопом пламени прямо в морду монстра. Тот инстинктивно зажмурил глаза и заслонился лапой, чего только Тимофей и ждал, ибо бить кулаком в эту морду спереди было равносильно киданию спелых бананов в лобовую броню танка. Он поднырнул под плечо врага, разминувшись с когтистой лапой, и нанёс со всей дури страшный удар в верхнюю часть шеи, как раз под затылок.

Какие бы мутации не трансформировали майора Грота, а что-то человеческое в нём оставалось. Замерев на секунду, он тяжело рухнул на колени и уткнулся лбом в трёхстворчатый шкаф, царапая свободной лапой полировку дверец. На какое-то мгновенье в виповской палате, уже лишившейся значительной части и так далеко не цыганской роскоши, воцарилась тишина, даже дымящийся файербол Генриха притих на подоконнике, подплавляя вокруг себя дешёвый китайский пластик.

Затишье, длившееся от силы пяток секунд, прервала прооравшаяся и успевшая принять рябино-водочный допинг Катька, вырвавшаяся из-под кровати на середину палаты молниеносным ужом. Стремительность сия была вызвана тем, что Рыжая, забиваясь в своё убежище, крепко зацепилась спиной за расхристанные пружины сетки панцирной кровати и дёргалась, пока верх халата рывком не распрощался с низом и примкнувшим к тому памперсом. Рвавшаяся в бой Екатерина Ивановна напоминала Свободу, сошедшую с картины известного художника Эжена Делакруа, только обнажённую с диаметрально противоположной стороны. Санитарка, нисколько не смутившаяся потерей значительной части своей экипировки, схватила с пола кубок и со всей мочи стала охаживать чудовище по голове, громко крича и мельтеша подпрыгивающей белой попкой с искрами веснушек. Олег Павлович, несмотря на окрик старпома, продолжил свой фоторепортаж, так и позабыв о карабине.

Набат княжеского кубка как будто дал сигнал ко второй волне атаки. В дверь снова влетел Антоша, но Ушаков не купился на этот трюк — с такими дуплами в грудной клетке не выживет никакая нечисть, а тем паче мухортый чоповец. Дуплетом чуть левее падающего тела стрелку удалось зацепить отскакивающую в сторону от дверного проёма мужскую фигуру в светлой одежде, о чём свидетельствовал и громкий вскрик в коридоре.

Попытки Рыжей добить монстра привели к обратному результату, он стал отлипать от шкафа и угрожающе взревел.

— Беги, дура! — пустые гильзы сменились новыми патронами, но Катька выплясывала прямо на линии огня, заслоняя собой распрямляющееся чудовище. Последнее, что она успела — в прыжке баскетбольным данком натянуть кастрюлю кубка на голову смертельного врага. Каска пришлась настолько впору, что он не смог сразу сдёрнуть её, да и увечье от Тимофея препятствовало освобождению, но ему удалось сбить храбрую санитарку на пол и прихлопнуть огромной когтистой лапой, как мелкую букашку. Тимофей бросился на помощь, и теперь у старпома не оставалось другого выхода, как стрелять в бронированную голову, чтобы не попасть в

Похвальные усилия князя Ахеджакова, купившего сосуд из орудийной бронзы, сослужили в данном случае неважнецкую службу — импровизированный шлем выдержал оба заряда, и монстр только тряс головой, так ещё и несколько картечин срикошетировали в живот Тимофею и в плечо Олегу, свалив обоих на пол. Жнец тем временем избавился от бронзового шишака и стоял напротив старпома, тряся головой, видно по ушам ему хорошо досталось, законы физики действовали и на модифицированных офицеров рейха. Больше всего дед опасался, что ему не хватит патронов к лупаре. Патронташ был красивый, да только всего на десять выстрелов, шесть из которых уже сделаны. Огнемёт своё дело сделал, никто от этой зажигалки большего и не ждал, а вот Сайга с нетронутым магазином лежала значительно ближе к непрошенному гостю. В Шаолине моряку бывать доводилось, но только на экскурсии, поэтому никакой трюковой акробатики не предвиделось.

Враги стояли в пяти шагах друг напротив друга, как в ковбойских фильмах, и просчитывали варианты. Не хватало разве что специфической музыки из «спагетти-вестернов». Старпом был уверен, что три четверти картечи зайдёт при любом раскладе, но хватит ли времени на перезарядку или на бросок к карабину? Ожидания оказались оправданными, скорчившийся на полу от боли Тимофей через силу подал понятный знак.

— Прыгай, сука! — Игнат вскинул дробовик.

Монстр, как будто только этого ждавший, ринулся вперёд и тут же начал падать, Тимофей заплёл ему ноги или лапы. Мгновения заминки было достаточно, чтобы гигант рухнул наземь уже с двумя зарядами картечи в груди. Убедившись, что враг недвижен, моряк первым делом сунул Тимофею карабин, проверил, что Катя и Олег дышат, и только потом осторожно высунулся в коридор, держа лупару с последними двумя патронами наизготовку. Всё было тихо. В дверях лежал чрезвычайно мёртвый Антоша, испачкавший своим разнообразным содержимым с десяток квадратных метров, немногочисленный персонал карантина в виде дежурных санитара и санитарки, махал из двери сестринской белым полотенцем на рукоятке швабры.

— Отставить капитуляцию, наши победили. Перевязочные, антисептики и всё такое есть? Берите и бегом в виповскую со всем барахлом, и держите язык за зубами, иначе в не наши запишем, а там разговор короткий, ясно?

— Нам бы медсестру на всякий случай в помощь...

— А министра здравоохранения не привезти на вертолёте? Я вам сейчас сестра, брат, отец и внучатый племянник. Охранника в кучку соберите у стены, чтобы ходить не мешал, и накройте чем-нибудь.

— Ой, а что это с Антошей? — любопытная бабёшка в белом халате высунулась в коридор.

— С табуретки упал, когда лампочку менял, бывает. Кто ещё на этаже есть?

— Трое лежачих, двое ходячих, но они оба спят пьяные, и Мариэтта, главврач.

— Она когда появилась здесь?

— Да почти сразу после вас, мужчина с ней ещё был, статный такой. Вроде я его где-то видела, но не помню. В кабинете у неё сидели, а потом как началось...

— Понятно. Идите, раз собрались. Обезьяну не трогайте только там.

— Какую обезьяну?

— Большую человекообразную. Из цирка сбежала, делов наделала.

— Что-то вы путаете, дядечка. Цирк к нам только в конце лета приезжает! — бабёшка нашла свежие уши и не торопилась к пострадавшим. Не, не из вредности, а по привычке, здешние насельники всё равно помрут рано или поздно.

— А я и не говорил, что из здешнего цирка, — старпом легонько наподдал тараторку коленом в круглый зад по направлению к месту прошедшего боя, — откуда надо, оттуда и сбежала, топай давай, трепачёва фабрика!



3.

Генка прибрался в Томкиной хате, выставил пару сумок к двери и вновь сел с листочком плана за стол веранды. Думал он медленно и не очень качественно, но всё равно допёр — жить ему останется недолго после того, как исполнит главное поручение — уберёт приезжего питерца. Даже если майор Грот расплатится, то с ментами-то что делать? Шесть лямов -деньги хорошие, но это рубли, на них в Австралию не сдриснешь с концами, а здесь он уже после Лильки на виду, как прыщ на заднице. С Томкой он хоронился, но больше как раз от жены, наверняка кто-то машину санитарную у дома видел или самого его в пивнухе. Может, усатая и сама своему сынку педрильному что рассказывала, кто знает, что у баб в головах.

Домой к матери-пьянице тоже не вариант, только скорее повяжут. Гостиница тоже не покатит, там документы светить надо, и обслуга спалит, и камеры везде понатыканы. В хате посуточной если только зависнуть с тёлкой какой-нибудь для прикрытия... Убить в сто раз проще, чем концы в воду спрятать, честное слово.

Концы в воду? А что там главчёрт про парсуну и камешки говорил? Денег же обещал хороших, вот с чего начинать надо, как только колёса под пукелем будут. Где только искать? Лилька тогда в кустах патрульных ментов подслушала, они икону в реку кинули и камни неподалёку прикопали.

Генка закурил, представляя себя Шерлоком из телевизора (рассказов он не читал, ясен-красен), расстегнул ворот рубахи, почесал грудь под лифчиком и открыл карту на Томкином смартфоне, в который уже пересадил свою симку. Нельзя не признать, водителем он был классным, город и окрестности знал, как свои пять пальцев, так что карта ему нужна была больше для сверки.

Красавчика привезли в Диадинский филиал стардома в начале пятого ночи, всё сходится. Прибыл в Краснодар из Москвы в час: пока багаж, пока машина со стоянки, а ехал сам за рулём, при местном водиле патрульные глушить бы не стали. Сами бомбилы тоже побоятся, их морды давно аэропортовские камеры срисовали, да и коллеги по цеху первыми и ввалят в конкурентной борьбе за место под солнцем. Машину можно не искать, у ментов и у гайцев свои автосервисы под оброком, уже утянули на разбор сразу. Сами не погонят, понятное дело, значит и прикопали где-то рядом, пока разборщиков ждали.

Ну, а место только одно под все дела подходит, это мост через Белую, там правоохранники и кормятся. С каждой стороны перед мостом съезды-карманы машины на три-четыре, по фонарю, под которые добычу ставят, а патрульную машину подальше от фонарей, прямо у моста. Случись чего — легко можно деньги или наркоту сбросить, а то и гражданина сильно умного. И если закопать что надо, лучше места не найти, полотно дорожное по срезанному хребту идёт, особо обочину не поковыряешь, ещё и видать за версту, а под мостом подсыпку с одной стороны сделали, ройся-не хочу. Генка почувствовал себя обладателем карты Острова cокровищ. Не подумайте, что в нём проснулись спящие детективные способности, методы работы здешних слуг порядка фантазией не отличались.

— А не поехать ли мне в Диадинку прямо сейчас? — умные мысли полезли из головы водилы, как лосось на нерест, — что я тут сидеть буду и опять указаний от Мариэтты ждать? Денег на кармане семнадцать тысяч, такси до Диадинки сотка, сумки выносить не надо, дом поджигать — всё потом, когда на руках что-то будет для торга и получения гарантий.

Подумано — сделано. Генка перекинул через плечо рюкзачок с Машей и Медведем, некогда забытый школьницами в пивнушке, в который сложил несколько пакетов, отвёртку с длинным жалом, кухонную лопатку из нержавейки, полотенца, моток скотча, и отправился проулками к дороге, вызывать машину на адрес он благоразумно не стал.

Из такси Генка вышел чуть ли не за километр до моста, около магазина, сказав болтливому бомбиле, что здесь его подхватят друзья до Краснодара. Убедившись, что таксист, подцепив у магазина пару пьяненьких к полудню мужиков, развернулся и уехал, подмастерье Жнеца неторопливо пошёл по обочине к мосту. Погода была ясная, было видно, что и на той стороне нет ни гайцев, ни патрульных. Перед самым мостом Генка взял правее, по узкой тропинке сбежал вниз, быстро перебирая ногами, и очутился на каменистой осыпи под мостом.

Большая работа начинается с большого перекура. Этот постулат несомненно бы украшал династический герб Чуньковых, если бы таковой имелся. Пока же статус водителя ограничивался надписью под его окном в мамином доме: «Чунья-гавно» (орфография писавшего неизвестного автора сохранена). Предписаниями о необходимости приведения фасада в надлежащее состояние растапливали печь, а сами проживающие не думали чесаться, так как искренне полагали, что написано это про другого из двух членов семьи, и полностью с этим соглашались. Впрочем, к происходящим событиям это имеет лишь косвенное отношение.

Так или иначе, начинающий кладоискатель вынул железяки, взбил рюкзачок как подушку и в раздумьях уселся на него с сигаретой во рту, глядя как Шъхьагуаще (Богиня гор, а сейчас просто Белая) несёт свои быстрые, но мелкие в черте города воды с вершин Ошхена и Фишта в Краснодарское водохранилище.