Астма

Мужала Русь, курчавились закаты
В лучах светила, золотых и красных.
Но нет на свете счастья без утраты,
Как нет кредитных схем без переплаты,
Пришла болячка, аллергия. Астма.

Так приступ первый удивил весною,
Когда во всём переживались роды.
Вот только воздух поступал волною,
Но вдруг исчез за призрачной стеною,
И стало страшно, сорок же не годы?

Потом врачи: «Не бойтесь, все хворают» -
Но слишком рано, как коленом в поддых.
Земля! Она, наверное, сырая …
Удушье, жуть! Когда вокруг без края
Волшебной массы, под названьем воздух!

Да полно, Вера, это ли кручина?
Есть пострашнее гадости на свете.
Твоей болезни, кстати, есть причина:
Война, бесхлебье, Сашина кончина.
С землёй не смей! Напоминаю, Дети!

По следам Авиценны

Сентябрь шагает  по гряде Урала,
А в нашем доме знатная победа.
Так что там? Адка разнесла по баллам
Шкалу приёмки в старых стенах Меда.

Ликует зал, актёр ушел за сцену,
В ведре шпаргалки порваны и смяты.
Вот так, друзья, родятся Авиценны,
А иногда и вовсе - Гиппократы.

А что ты хочешь? Ленинское племя,
Чисты душой, и песней громогласны.
Довольна мать, не зря бросали семя
В сороковом далёком и прекрасном.

И, слава Богу, оперились птицы,
Одной-то тяжко от подобной клади.
Теперь вот Ада станет докторицей,
И может статься, сердце пересадит!

Ну, что ж дерзайте, голуби, летите!
Придёт пора, всплакнёте в изголовье.
Одна надежда - Саша тоже видит.
Из «Где-то там», от синего безмолвья.

Кепка-хулиганка

Полный швах с шестидесятым годом,
И откуда эти урки лезут?
Только март и восемь эпизодов,
И все восемь дерзкие, с обрезом.
Трудятся в ночную смену, чисто,
В день зарплаты из берлог вылазят.
Каждый раз подпивших машинистов,
У которых денег, словно грязи.

Дядя Ваня сматькался сурово,
Закурил «Казбек», вздыхая тяжко.
И пошёл работать. Участковый.
Стукнув в дверь рукою-деревяшкой.
А посёлок замер, всё на нервах,
Старики у хлебного гутарят.
Как тогда вот так же, в сорок первом,
По ночам бесчинствовали твари.

Резали как волки что попало,
Уголовка бдела до рассвета.
И теперь опять, как будто мало
Крови пролилось на землю эту.
Ведь ушла война, иные нравы?
(Но, в Руси стучится на отлично.)
Из Перми примчались волкодавы,
И всю шайку сделали с поличным.

После были очники, допросы,
Обыски, аресты и наганы.
Лёвка, по этапу? Вера в слёзы,
Что же ты наделал, окаянный!

Да, воспитатель, не удался слог,
Всё для людей, и потому, быть может,
Сапожник вечно ходит без сапог.

Чемпион

- Ада, что за ветер в голове?
Рано, девка, вышла ты из садика.
Пляски на остриженной траве,
Мальчики с флажками – акробатика.
Понимаю - доктор, музыкант,
Живописец с планетарным именем.
Твой-то Вовка, что ещё за фант?
Стойка на руках? Ой, не смеши меня.
Пусть завсклад, что тащит в закрома.
Не спеши, а то потом раскаешься.
Он силён? Ну, значит, нет ума,
Эти вещи, дочь, не уживаются.

- Мамка, ты от юбки нигилист!
У самой-то много ли хорошего?
Папа тоже был вон, машинист,
Негр лицом от угольного крошева.
Вова сталевар, металла для.
И ещё нюанс, для понимания,
На спартакиаде вдоль кремля
Впереди колонны шёл со знаменем.

В общем, я решила, все дела,
Пусть тебя сомнения не гложут.
Вова, он надёжный, как скала,
Да и просто, мама, он хороший!
Решено, сентябрь - и под венец,
И не делай лиц вот этих грозных.
Был бы рад, наверное, отец,
А теперь уж поздно, мама, поздно.

Вот так, друзья, катрены громоздя,
Я подошёл к концу повествованья,
А дальше свадьба, счастье и дитя…
             
Финал

Да, этот год запомнится в веках,
На тыщи лет работа трубадурам.
Так говорят, взирали в облаках,
Во всех краях, на всех материках,
Когда взошла звезда над Байконуром.

Кричала пресса, телетайп гудел,
Прошла волна по весям и погостам.
Ой, что-то будет, новый передел,
И Белый дом по-взрослому вспотел,
Ну как же, россы полетели к звёздам!

В холодной тундре, знойном Малабо,
От человека до последней твари,
Творились ставки в плане кто-кого,
Земляне, homo, Божие людство,
Все повторяли звучное - ГАГАРИН!

А мать и дочь метались до зари,
Потомок, отпрыск, это ли не слабо?
Но, автор строк, пуская пузыри,
Сырой снаружи, влажный изнутри,
Вещал планете: ба-ба-ба-ба … БА-БА!!!

Послерифмие

Так просто, словно мусор из избы,
Как старый фрак окурками прожжённый,
Я выплеснул на строки три судьбы,
И часть своей, ещё не завершённой.
Три бабьих доли стоптанных до дыр,
Три женских счастья: горьких, скоротечных.
И я боготворю весь этот мир
За то, что в нём для них нашлось местечко.
И в час, когда в груди моей темно,
Из глаз души, больной и старой одры,
Я вижу то далёкое окно,
Где были боль, победное вино,
Где ждёт меня бабулин «Ванька Мокрый».

Урал - Хмели