Доехать до вокзала, что, казалось бы может быть проще? В большом городе, где налажено сообщение общественным транспортом, где есть метро, есть такси, где все блага цивилизации к твоим услугам. Где вся мощь современной городской инфраструктуры буквально вопиёт доставить тебя по назначению.
В общем задача вполне решаемая. Да и не задача это вовсе, а просто расстояние из одной точки в другую, по карте - прямая, как учит наука, геометрия. И в конечном итоге не километры это, а просто время. Время, единственный невозобновляемый ресурс.

Вася прикинул, что через сорок минут будет на вокзале полюбому. Даже если пешком пойдёт, то успеет всё равно. Но пешком идти он, разумеется, не собирался. Вызвал такси. Чемодан, лужи… Зачем пешком?
В парадной, с тёплой батареи, на него посмотрел кот. Кот был ленив и стар, ему можно было смотреть на людей как он хочет. Он хотел никак. Он хотел тепла и еды. Это был воистину старый и мудрый кот, давно понявший в жизни самую её суть - время.
Вася перепрыгнул лужу, оглянулся на двор.
В груди на секунду шевельнулось чувство, похожее на тоску. Ту самую, древнерусскую. Сейчас он уедет, другие улицы, другие города будут тешить его взор, завлекать, околдовывать, сулить славу и богатства, но вернётся он сюда, каким уезжал. Тоска, разумеется, не от того, что он вернётся, а от того, что какое-то время не будет видеть всего этого, ставшего ему за годы существования, привычным, и потому родным.

В такси стоял устойчивый человеческий запах и играла современная бестолковая музыка. Вася попросил выключить звук. Тишины он конечно же не получил, но шум улицы был много гармоничнее и информативнее.
- Вам к самому вокзалу? - спросил таксист.
- Вы же сами мне помогали чемодан в багажник грузить…
- Ах, да! - спохватился водитель.

Проводница проверила паспорт. Парень с длинными волосами улыбался с чёрно белой фотографии. Вася улыбнулся в ответ. Девушка была милая и как все проводницы, хитрая. Форменная одежда только усиливала это.
Задевая своим чемоданом за все старательно предусмотренные инженерами-проектировщиками, углы, Вася добрался до своего купе. Сразу закинул чемодан на самую верхнюю багажную полку, или как её называли раньше “небо”. Благо багаж был не тяжёлый, повесил куртку на плечики и сразу забрался на верхний диван. Трогательные моменты знакомства с другими пассажирами он не любил. Было бы здорово, если бы в это купе кроме него вообще никто бы не купил билеты. Но человек предполагает, а выходит всё так, как выходит.

Дверь открылась и в купе вошла очень страшная баба. Васе доводилось видеть некрасивых женщин, но то, что он увидел сейчас, было за гранью всех мыслимых понятий. Фигура, точнее её отсутствие, ввалилось в купе как биомасса, заполонив собой четверть пространства. Вася воздал хвалу железнодорожным богам, что так быстро забрался на своё место. Покрытое прыщами и с вызывающе отталкивающими чертами, лицо. Сиплое дыхание и целая какофония всевозможных звуков при каждом движении. Васин мозг подавал сигналы тревоги. Он не воспринимал данный объект как представителя своего вида.
“Хорошо что ехать всего восемь часов…”
Тем временем пассажирка распределяла по рундукам свой багаж. Несколько объёмных сумок и чемодан на колёсиках.
Дверь опять отъехала в сторону и в купе попыталась войти девочка дошкольного возраста.
- Ой, мамочка… - вырвалось у неё. Позади распахнула в ужасе глаза её мама.
- Я наверху! - сразу сориентировался ребёнок.
- Сейчас тётя расположится, и мы зайдём. - мама не хотела рисковать быть задавленной жирной тушей, которая к слову никак не реагировала на пытавшихся войти, и продолжала методично уничтожать пустое багажное пространство своими кутулями.
Это длилось довольно долго, и вынужденные стоять в проходе мама с девочкой порядком настрадались, пропуская через себя других пассажиров. После того как тётка распихала все свои сумки, она принялась застилать постель.
Тут мама не вытерпела:
- Давайте вы потом займётесь своим бельём, нам надо с прохода уйти и вещи свои уложить. Мы мешаем людям!
Жирная баба даже не дёрнулась и продолжала мстить миру за свою жизнь.
Вася обратился к маме:
- Передайте мне ваши сумки, я их пока к себе закину. И малышку давайте, я её на верхнюю полку посажу.
Вася ловко перехватил девочку и усадил на полку напротив. Малышка принялась тут же болтать ногами в розовеньких босоножках и веселиться.
Потом Вася закинул сумки, пару раз случайно но с удовольствием задев жирную тушу.
- Мы едем к папе. - сообщила Васе девочка, не прекращая болтать ногами.
Мама устало улыбнулась пропуская непрекращающийся человеко-чемоданный поток.
Было слышно, как кто-то пройдя мимо купе выразил сомнение, что локомотив сможет сдвинуть их вагон с места.
- А мы скоро поедем? - задал ребёнок самый важный вопрос.
Все дети хотят быстрее поехать, потом быстрее приехать...
- Скоро, Маша, скоро… - успокоила её мама.
- Вот и хорошо… - пробормотала девочка себе под нос, явно подражая кому-то из своей семьи.
Туша закончила свои приготовления и села. В купе стало обманчиво свободнее.
Мама девочки с трудом пристроила чемодан в единственное пустое пространство, долго борясь с никак не желавшим слушаться, диваном. Победив упрямую инженерную разработку она устало присела и тяжело вздохнула.
Жирная баба зашуршала полиэтиленовым пакетом. Предсказуемо достала завёрнутый в бумагу гамбургер и принялась жрать. В купе повис мерзкий запах фастфуда.
Ребёнок сверху смотрел на всё это распахнув глазенки, явно опасаясь, что когда гамбургер закончится, наступит её черёд.
Вася хотел уже было воткнуть наушники, и попытаться заснуть, но вдруг ему стало так тошно от этого запаха, что он спрыгнул вниз и вышел из купе.
Поезд уже набирал ход. Вася подумал, и пошёл в сторону вагона ресторана.

В ресторане Вася подсел к какому то гражданину вполне обычной наружности - других свободных мест не было. Костюм и стоптанные пыльные ботинки, возраст около сорока, тёмно-коричневый портфель у стены, на столе чашка кофе. Вечный командировочный.
Вася поздоровался, спросил, ничего, мол, что нарушил одиночество. Гражданин радушно улыбнулся:
- Буду рад знакомству!
- Вася. - представился Вася.
- Михаил Арсеньевич Гагарин. - гражданин протянул руку.
Рукопожатие у нового Васиного знакомого оказалось крепким и быстрым. Что говорило о нём как о человеке решительном и бескомпромиссном.
- А вас как по отчеству? - поинтересовался обладатель тёмно-коричневого портфеля.
- Владимирович. - Вася отодвинул металлический стул и присел.
На покрытом застиранной скатертью столе лежало тощее меню. Вася быстро его пролистал. Раздел еда был в пять раз меньше раздела напитки.
- Чем занимаетесь, Василий Владимирович?
- Еду по делам.
- Тут двадцать вагонов едет по делам. - заметил гражданин.
- Я не оригинален.
- А я вот, как раз наоборот, просто праздно перемещаюсь в пространстве без всякой причины.
- Но раз перемещаетесь, значит как минимум было желание?
- Пожалуй, только оно и было.
У стола замерла официантка. Предложила для начала напитки. От напитков Вася отказался, попросил бутылку минералки и котлету с пюре.
Официантка посмотрела на Гагарина:
- А вы?
- А я… - Гагарин прикрыл глаза, вспоминая меню, - Я буду двести грамм коньяка Апшерон.
- На закуску? - приподнял бровь официантка.
- На закуску куриное филе на пару и оливье.
Вася подумал, может тоже бахнуть, но сдержал порыв, предположив, что если сосед по столу окажется разговорчивым, всё может перерасти в неуправляемый процесс.
- Не поддержите? - прочитал его мысли Гагарин.
- Спасибо, откажусь.
Официантка уже обернулась с графином и двумя стопками. Опыт подсказываю ей, что так вернее.
- Точно? - прищурился Гагарин.
- Точнее некуда. - отрезал Вася.
Гагарин налил до краёв:
- Поехали… - и выпил залпом.
- Вы смыслите в астрофизике? - вдруг спросил он.
Суть вопроса настолько не из чего не вытекала, что он поверг Васю в ступор. При чём тут астрофизика? Кроме школьного образования и общих знаний, почерпнутых из жизни, Вася знать ничего не знал, да и не особо он следил за изменениями в этой дисциплине.
- Так… Общие понятия…
Гагарин укоризненно цокнул языком и посмотрел на проносящийся в окне ландшафт.
- И правильно. - вдруг согласился он больше со своими мыслями, чем с собеседником.
- Есть ведь и поважнее вещи.
Принесли оливье. В зелёной стеклянной креманке лежали в тесном симбиозе ингредиенты, скреплённые, для прочности, раствором майонеза.
Незнакомец обильно поперчил закуску.
- Всегда перчю в пунктах общепита. Хоть какая-то страховка от антисанитарии. - пояснил он свои действия.
Это, в отличии от вопроса про астрофизику, показалось Васе разумным.
- А я не особо голоден, просто не могу уснуть… - пожал он плечами отвечая невпопад.
- А-а-а… - протянул Гагарин, - не можете заснуть на новом месте… Понимаю!
- Я позже ложусь обычно, так что приходится коротать время.
Гагарин зацепил полную вилку салата. Отправил в рот. Прожевал и зажмурил глаза от удовольствия, пережёвывая.
- Оливье к коньяку, лучшая закуска…
- Это как то по рабоче-крестьянски.
- Ну, спорить не буду, конечно… Может оно и так, только вот если это работает, то какая разница как называть? Если есть явные плюсы, то называй, не называй…
- Я не критикую… - поспешил с репликой Вася.
- Да я понимаю… Я про то, что это в принципе не важно.
- Не важно… - согласился Вася.
Подошла официантка, спросила, не хотят ли молодые люди повторить. Гагарин попросил нарзану, а Вася решил, что маленькое пиво не помешает. Когда принесли, жадно выпил большими глотками половину и только после поставил бокал.
- Правильно сделали… - заметил, походя, Гагарин. – А то я смотрю, мучается ведь человек. Гагарин быстро выпил коньяк и закусил.
- Я вам, сударь мой, так скажу… - он замер, смакуя послевкусие, - Главное, это ценить момент жизни здесь и сейчас. Всё в мире находится в тесной взаимосвязи на квантовом уровне, и если всеобщее распиздяйство транслировать дальше, то распиздяйство и получишь, а если вот как я, поддать коньячку, то и всё вокруг станет лучше и краше.Вася согласился и кивнул. Гагарин говорил, по его мнению, вещи разумные и правильные, интуитивно понятные адекватному человеку.Вася, разумеется, к таким адекватным себя и причислял.
- Если что, - сказал Гагарин заговорщицки приблизившись, - У меня в купе, с собой, есть бутылка водки и коробка конфет. Так сказать – неприкосновенный запас. Предлагаю после того как мы тут закончим, - Гагарин обвёл руками стол, - переместиться ко мне и там продолжить.
- А соседи?
- Соседей нет, повезло, я один.
Вася допил пиво и задумался:
- Там видно будет…
- Только вы мне сначала скажите, что вы думаете по поводу проводов.
- Каких проводов? – не понял Вася.
- Разных. У нас же всё опутано проводами. От высоковольтных, до телефонной лапши.
- Сейчас беспроводная связь набирает силы, так что провода отойдут в прошлое.
- Позвольте… Мы атомную энергию освоили, а на дачах печки топим дровами, как при неолите. Никуда провода не денутся.
- Это разные вещи, провода и дрова. Да и с какого боку собственно, вам эта тема так интересна.
- Да просто в окно смотрю, а там провода, провода, провода…
Вася вдруг понял, что его попутчик охмелел. Может даже слишком, раз понёс всякую околесицу.
- У меня есть одна история, вот сейчас я допью эти сто, или сколько там осталось, грамм, и расскажу. – Гагарин вылил остатки в рюмку, немного потряс графин, вытряхивая последние капли.
Вася приготовился слушать что-нибудь по типу рассказа о проводах. Альтернатива была возвращаться в купе с жирной бабой, так что альтернативы не было.
Гагарин допил остатки, покосился на нарзан, но передумал и зажевал последним куском курицы.
- Итак… Я, когда был приблизительно в вашем возрасте, отправился по путёвке комсомола на стройку комунизма. Где-то в тайге, мы строили объект важного хозяйственного значения. Поскольку военные объекты строили специальные войска, то для остального агитировали комсомол и прочих гражданских, желавших заработать. Деньги кстати платили очень приличные, за пару лет на кооперативную квартиру можно было накопить, если удачно пристроишься. Но молодость не мыслит категориями приспособленчества, нам подавай что потруднее. Память свершений первых пятилеток толкала нас на передний край. Наш отряд прокладывал магистраль. Дорогу в тайге из одного "никуда" в другое. Лес перед нами валили "за бесплатно" другие люди, но мы, всё по той же молодой глупости, тогда этого не знали, да и не задумывались о таких мелочах. Нашей задачей была прокладка и отсыпка, укрепление геосеткой, потом выведение уровня полотна щебнем и укладка бетонных дорожных плит. Работа была тяжёлой и трудной. Мы впахивали без выходных по четырнадцать часов в сутки. Как и везде тогда, у нас был свой план, к выполнению которого мы стремились. Но то плиты не подвезут, то щебень, то ломался кран… И несмотря на это дорога упрямо ползла вперёд. Мы очень гордились собой и общим делом. Это не было показухой. Когда работаешь с такими же как ты, плечом к плечу, то по другому смотришь на многое. Кто то начинает себя вести как законченный марамой, а кто то, от которого и не ожидаешь, вдруг проявится вылитым из стали, человеком.
У нас в отряде как раз оказалась парочка таких диаметралов. Возглавлял нас, как полагается, комсомолец и разрядник. Он закрывал табеля и всячески собой гордился. Партия доверила ему нас, оболтусов, и он почуяв, что может с такого старта попасть чуть ли не в обком, рвал и метал. И как водится был у нас и типичный лирик. Ему вся эта битва за урожай была плохо понятна. Отправил его в отряд папа, к слову тоже пробитый партиец, когда то тоже что то "поднимавший", и вот значит захотел он, чтобы сын тоже приобщился к созидательному труду, который, как известно, социализирует и объединяет. Так получилось, что с этим лириком я больше всего и сдружился. Звали его проще некуда - Лёнька Сидоров. Имя и фамилия, прямо как с газетной передовицы. Лёнька играл на виолончели и главное для него в этом строительстве “дороги к счастью” было не угробить свои руки, что он всячески и делал. А наш комсомольский вождь его за это не взлюбил. Портил, Лёнька, ему всю статистику. У него каждый день "отчёт по порванным жилам" акурат на Лёнькины жилы не сходился. Но будущий аппаратчик про Лёнькиного папу знал, и открыто выступать ссал. Но однажды и он не вытерпел - Лёнька отказался прыгать в ров с водой, за куском троса. Слово за слово, чуть до драки не дошло. По такому случаю устроили партсобрание, начали Лёньку “песочить”. Бригадир требовал отправить Лёньку на большую землю немедленно, а нам, к слову, оставалось погибать то всего неделю. Ну и я один встал и честно сказал, что у парня руки золотые, а вы не понимаете в это нихуяшеньки, через год будете гордиться, что с таким парнем работали. И тут как то все зашумели и решили взять его на поруки и “дотянуть”. А нам того и надо было.
И вот на следующий же день бригадир наш, долбоёб, стоял на самом краю отсыпки, а сверху подошёл самосвал и опрокинул совок свой, щебень вывалить, а отсыпка поползла и самосвал стал медленно крениться и заваливаться прямо на бригадира. А тот стоит, в лес смотрит. Лёнька первым сообразил, что хана, и прыгнул. Только он успел вытянуть этого мудака, как на место где он только что стоял, рухнул самосвал.
Вот и выходит, отправь он Лёньку домой, то и сам бы не выжил. Может быть весь смысл жизни этого бригадира был в том, чтобы в нужное время оставить рядом с собой, как ему казалось, ненужного человека?

Гагарин задумался и потёр висок:

- А вот ещё история… Прошли годы. Канули в лету все комсомольцы и великие стройки, точнее все великие стройки комсомольцы прибрали к рукам и стали буржуями, теми, с кем они тогда боролись. А мы с Лёнькой после этого собрания стали не разлей вода. Он по гастролям мотался, стал музыкантом очень известным и как приезжал, мы садились и квасили, вспоминали молодость. Однажды, было это ещё в эпоху развитого социализма, сидели мы где то у щукинской. Культурно, на лавочке, а была уже осень поздняя, но нам это не помеха. Там есть парк такой и посередине толчок, очкового типа, прям как у нас тогда в стройотряде. Ну и выпили мы, закусили… И мне припёрло по большому, что просто сил нет терпеть. Побежал я со всех ног… Добежал чудом, сел, и только начал это дело, тут кто то сверху хватает мою шапку, а она у меня модная была, меховая, и только слышу, убегает. Я вроде как думаю - Лёнька шутит, а потом понимаю, что нет. Ну, пока туда-сюда, застёгиваю штаны, выбегаю - нет уже никого. Жалко шапку стало, хорошая… Вернулся на лавочку, рассказал Лёньке, тот ржал до слёз, но смейся - не смейся, а без шапки осенью не дело. Я долго думать не стал, пошёл опять в этот толчок. Зашёл в кабинку, закрылся и сижу в засаде, слышу - зашёл кто то. Я дождался пока он откряхтелся отперделся и вот когда уже ему там совсем не до чего стало, я хватаю шапку с бедолаги и бежать. Слышу только как в спину хуями кроют. Добегаю до Лёньки, с шапкой с этой, в руке, и мы с ним дальше со всех ног, к метро. А шапка, чувствую, меховая, ну, думаю, не прогадал! Разворачиваю - ментовская, сука, с кокардой!

Вася, пока слушал рассказ, допил пиво и думал, взять ещё, или нет, так что развязка застала его врасплох. Он вежливо улыбнулся и на всякий случай спросил:
- Не стали носить?
- Да нахуй надо… - засмеялся в ответ Гагарин и помахал официантке.
-Закругляемся, мать. Посчитай.
Официантка назвала сумму и Гагарин, широким жестом ладони отстранив Васю, заплатил за обоих.
- Так как насчёт продолжить? - Гагарин призывно посмотрел на Васю.
- Спасибо за приглашение, но мне с утра нужно на работе быть. - соврал Вася.

Вернулся он в купе когда все уже спали. Отвратительно похрапывала жирная баба, слегка сопела молодая мама и совсем беззвучно спала её дочь. Вася как можно тише забрался к себе и немного покрутившись, уснул.

Где то ночью, на каком то полустанке, Вася смутно сквозь сон услышал как кого то ссаживали с поезда. Он открыл глаза и прислушался. Несколько незнакомых раздражённых голосов и голос Гагарина. Гагарин пел: Эль пэбло унидо, хамас сера венсидо! Вася мысленно пожелал удачи этому странному человеку и закрыл глаз до самой своей остановки.

© Свешников А.Н.