Воскресенье…В воскресенье и выходить-то неохота. Только если за разливным пивом. И то без энтузиазма.
В субботу летишь в ларек как новенький перехватчик, а в воскресенье как кукурузник, разбросать навоз по полям.
Так себе денёк, – ни туда, ни сюда, настроение неважное и одолевает тревога перед завтрашним днем.
Вычитал, даже заболевание такое есть – синдром воскресенья. Единственное в своем роде, – распространяется не половым или воздушно-капельным, а трудовым путем. Приступы аккурат с выходного на будний день.
Но самые жестокие рецидивы случаются в оконцовке отпуска: организм слабеет, отказывается слушаться, нервишки как расстроенные струны, панические атаки и предобморочное состояние, сменяются апатией и параличом воли.
Однако «Всемирная организация здравоохранения» не спешит официально признать болезнь. Иначе на следующий день грянет такая пандемия, – больничных листов не хватит! Поликлиники лопнут от набега больных. Все забьют работать. А лекарства-то нет, только народные средства – дрын да пиздюлин. А к БАДам медицина скептически.

В один воскресный полдень, когда мне немоглось, в дверь позвонили.
Жена Зина принимала ванну, пришлось открывать самому. Я надел несколько мертвую улыбку и отворил дверь.
– А вот и мы. – улыбалась мамаша пятилетнего Пети, с которым моя дочь Лизка ходит в сад и водит дружбу. А поскольку их одежные ящики соседствуют, волей-неволей подружились с родителями мальчика.
Когда каждый день бок о бок одеваешь-раздеваешь ребенка, попробуй не свести знакомство. Поводов зацепиться масса: от пропавших трусов, до инаугурации президента.
Мамаша поцеловала Петю, втолкнула в квартиру, вручила мне тысячу рублей и предостерегла: – Не покупайте Пете мороженое и газировку. Ему вредно.
Не беспокойтесь, говорю, Светлана, кроха получит лимонад только через мой труп с характерными следами борьбы.
– Не хотелось бы шествовать за вашим гробом, хотя это и честь для меня. – кокетливо улыбается она, тоже принимая шутливый тон.
– И все ж остерегайтесь, чтобы в поле зрения Петра попала витрина с газировкой и эскимо. – говорит уже без шуток. – Не провоцируйте мальчика.
Что ж мне его, зигзагами водить, как эскадру во вражеских водах, Петю вашего? Июнь, жара, ларьки на каждом углу – не хочешь да наткнешься.
Но, я пообещал бдеть, мы попрощались и я захлопнул дверь.
С лестничной клетки донеслось радостное: – Уф-ф! Ля-ля-ля! – и цокот каблучков взрослой крупной женщины весело покатился по ступеням.
Я с неприязнью прислушался к легкомысленному мотивчику. Не оступись, думаю, иначе я окажу честь шествовать за твоими разрозненными комплектующими в красном ящике.
Ну и муттер! – сплавила кровинку, и рада. То ли дело моя Зиночка! – такая наседушка душечка, вся в хлопотах: ко-ко-ко, ко-ко-ко. А-ах, заюшка моя, пушистое пузико!

В общем, этим днем мне выпала честь сопровождать чету мартышек в детский музей с научным уклоном, где «ваши дети и вы весело и увлекательно проведете время» – так подавали себя эти каменоломни чадолюбия и урановые рудники родительского долга.
Стал я лениво одеваться. Ой неохота никуда! А детишки эти, Петя с Лизой, топчутся в прихожей, и ржут и блеют от нетерпения: – Ну-у, ну-у. Скорей!
– Выше нос, милый. – говорит мне жена. – Пара часов пролетит незаметно, и вернешься на диван хандрить дальше.
– Делов-то: держи их в поле зрения, не забывай поить, следи чтоб не вспотели, чтоб не толклись под кондиционерами, пописать превентивно, своди в буфет, проследи чтоб вымыли руки, объясняй что не ясно, покатай на шее, не дай им свернуть шеи, пусть не тащат что попало в рот, не сорятся, помоги вытереть попы, если что. Влажные салфетки, платки, телефон с тобой? Отзвонись, как вы там.
И хлопает меня по плечу и заявляет: – Эх завидую! – отдохнешь. А мне отчет доделывать.
– Угу…
– А вечером получишь четвертинку. – приободрила Зина напоследок.
Порою, когда мне особенно тяжко в воскресенье, она сулит четвертинку славного доброго коньячку. Под действием напитка синдром отступает, и засыпать и почивать под созвездием пяти звезд куда лучше чем «всухомятку». Короче, каждое воскресенье я с чекушкой, красавец.
Подумала Зина секунду, и добавила: – И еще кое-что получишь… Хи-хи.
И опустив вороные ресницы на заалевшие скулы, застенчиво чертит большим пальцем ноги по полу.
– Новые покрышки?– спрашиваю.
Бабёнка фыркнула и надулась на мою низкую эмоциональность и эмпатию, как хомяк, дорвавшийся до крупы.

Ишь, дурачка нашла. Твое «кое-что» я получу за так. Для того и женился, чтоб в хозяйстве всё было. А с коньяком шутить не моги!
– А поллитру не хочешь? – говорю жене. – Четвертинка была за одного ребенка, за двоих – поллитра. Гони поллитру, Зина, не заставляй утомлять арифметическими выкладками. Тем паче, утверждают – дважды два пять, и кажется я продешевил.
Эх она и рассердилась. Если, говорит, второго-третьего рожу, ты сопьешься не от радости повышенного отцовства, как любящие-то мужья, а радостно подсчитывая декалитры.
Тьфу, сухарь! Всё, выметайтесь, – у меня отчет. Выставила нашу троицу и захлопнула дверь.
– Уф-ф! Ля-ля-ля! – донесся из квартиры знакомый мотивчик.

В одном Зинка была решительно права – два часа в музее пролетели незаметно. Для моих маленьких друзей… Потом еще три с четвертью, или около того.
Какой сопляки взяли темп, так я обрадовался, что они начнут подтормаживать и виснуть уже через час, и разрядятся.
Однако, я здорово заблуждался насчет энергоемкости карапузов. Через три четверти часа подтормаживал я, а они только входили во вкус…
Нужно быть ещё нестарым гепардом со зрительным аппаратом хамелеона, чтобы отслеживать их непредсказуемые траектории и поспевать за чертенятами.
Вы видали ящерицу Василиск? Эта молниеносная тварь бегает по воде…
Так и они – фюить в разные стороны!
Как я не вывихнул диоды?! И по сей час двоится. В «три д» киношке очки мне теперь без надобности.
До десяти раз терял их в толпе – чуть не поседел! Три этажа, пара гектаров, – попробуй отыскать. Набегался как бобик в собачьей свадьбе блядь!
Если суммировать пробежки с этажа на этаж, – я пешком взбежал на башню «Федерация» в Москва-Сити и даже влез на антенну. Руфер! Мой опорно-двигательный аппарат никогда не будет прежним…
Их бы посадить на шлейку, да шлейки тут не продают. А зря! – это был бы startup of the year! Родители и др. родственники выстроились бы в очередь.
Сдается, в этих стенах не один дедушка прибежал в объятья инфаркта, и ликуя уехал в реанимобиле.
Ибо войти сюда просто, а выйти – непосильный квест для взрослых.
Выманить отсюда ребенка не проще чем крокодила вафлями. Не выковырял бы и Архимед своим рычагом, принцип работы которого был тут представлен. А может это был колодезный журавель, или уменьшенная ось земли – все смешалось в моей голове.
От оптических иллюзий, до пневмопочты, работающей на теннисных мячиках. А между ними цельная прорва механизмов, в два счета развенчивающих фокусы матушки Физики. Не хватало ядерной бомбы. А может я пропустил…

Лишь спустя три часа утомительного трипа, мне удалось залучить парочку в буфет. Все чего я хотел, чашечку кофе и присесть. Но садиться передумал – не встану…
В этаком угнетенном состоянии, я и купил Петруше мороженое и баночку газировки. Ну забыл я… Голова ж кругом.
С последним глотком двойного эспрессо, в мальчике булькнуло.
Ну как бутыль на кулере, или грязевой вулкан средних размеров. Этак утробно, густо: – Б-бульк! Б-бульк!
Я ушам не поверил. Ты? – спрашиваю.
Немногословный и застенчивый, Петруша утвердительно испустил ветер, что-то около пятнадцати метров в секунду, если судить, как напузырились его штанишки.
Понимая, что это продувка протяжка, а там зажигание, хватаю его под мышку и скачками в туалет. Следом несется дочка – косички отлетают.

Вышли мы на воздух что-то без четверти шесть. Тут началось: – Устали, устали, на ручки! Взял, а как иначе?
И пёс меня дернул срезать дворами. О, эти веселые качели…! Анафема вам!
Не сговариваясь, эти лживые обезьяны, соскочили с меня прямо на них, и ну качаться. Усталость? Я хохочу как шакал…
От вида раскачивающихся качелей затошнило меня.
Попытался ссадить и увести, так этот ракалия Петя, орал так, что меня спросили:
– Извините, это ваши дети?
Молодая парочка за ручки, – худенький очкарик со скрипичным футляром и довольно крупная девушка.
– Это ваш папа? – спрашивает она уже оглоедов.
– Нет! – отрицает Петя.
– Нет! – поддерживает моя предательница.
– Держи его, Аристарх! – скомандовала девка скрипачу, да как заголосит: – Маньяк! Сюда! Маньяк!
У Аристарха затуманились от ужаса очки. Спасует? У спутницы прекрасные глаза и пятый номер, – я бы не пасовал. С такими персями больничка не нужна, приложишь – перелом срастется, поцелуешь – пульпит утихнет, на голову положишь – плюс стопятьсот к айкью.
И он не спасовал. Положив скрипку и вздернув очки, взял резкий, как ему казалось разбег, подпрыгнул и навел пятки мне в челюсть. Я залюбовался – Джекки Чан! Схватил прилетевшего Арика как полено, уложил и прижал коленом.
И тут мне по затылку: – Б-бам! Да еще: – Б-бам!
Девка! – скрипкой.
На зов прибежали сознательные граждане и хотели меня вязать, но все разъяснилось.
Аристарх чопорно извинялся, девушка отводила глаза и виновато вздыхала.
Ну какие извинения, говорю, милые мои. Вы просто мэджик! Я бы сам этих маньяков пачками перевоспитывал. Из пулемета. Вот что, дайте-ка мне ваши контакты, я благодарственную телегу накатаю начальству вашему.
Не дали. Ушли, держась за ручки. Мы с детишками двинулись домой. Хандры моей как не бывало. Хороший день, хороший….