Этот сайт сделан для настоящих падонков.
Те, кому не нравяцца слова ХУЙ и ПИЗДА, могут идти нахуй.
Остальные пруцца!

Ебать-копать :: Прозрачная (на конкурс)
Фиолетовые борода и усы превратили Божью матерь в пухлого трансвестита. Перекрестившись на всякий случай, я плюнул на икону и попытался оттереть инородную растительность пальцем, но вышло только хуже. Мой малолетний племянник стоял с фломастером напротив меня и улыбался. Он ждал, что я оценю его творческие способности. Хоть борода и усы получились и вправду хорошо, мне пришлось отвесить говнюку подзатыльник.

- Чтобы взять чужую вещь, нужно для начала спросить. Отец тебя не учил? – грозно произнес я и вновь принялся оттирать фломастер, на этот раз футболкой.

Малой заныл и спрятался в прихожей. 

Попытки вернуть лицу Богоматери божеский вид обернулись полным провалом. Желтоватая кожа благодаря моим стараниям приобрела фиолетовый оттенок, но борода и усы никуда не делись. Икона пришла в негодность. Это было очевидно. Впрочем, проку от этой штуковины я не видел и раньше, чего нельзя сказать о жене, которая питала к святой необъяснимую любовь.

Завернув икону в пакет, я вышел в прихожую. Племяш услужливо подал мне шлепки и переместился на безопасное, по его мнению, расстояние.

- Никаких карандашей, ручек, фломастеров и красок. Понял? – спросил я.

Пацан стал быстро кивать, отступая в комнату.

***

Я стоял возле мусорного контейнера и вспоминал наставления матери о разбитых градусниках.

- Никогда не выбрасывай градусники в мусорку, - говорила она, смывая крохотные металлические шарики в унитаз, - в них содержится ртуть. Это может навредить экологии.

Что делать с испорченными иконами мать не говорила. Могут ли они нанести ущерб экологии? От греха подальше пакет с оскверненным изображением богородицы я опустил на землю рядом с грудой журналов о здоровье.

- Здравствуйте, - раздался дребезжащий голос тети Клавы, постоянной гостьи помоек.
- Здравствуйте, - ответил я, не оборачиваясь, и быстро зашагал в сторону от дома. Будь у меня счетчик Гейгера в кармане, он бы наверняка предупредил о надвигающейся опасности.
- Доброго дня вам, - послышалось уже чуть тише.
- Да-да, и вам, - почти неслышно отозвался я.

Надеяться, что жена не заметит исчезновения иконы, было бы слишком самонадеянно, но и ничего не делать я не мог. В нескольких кварталах от меня находился храм. Рядом с ним наверняка есть церковная лавка, в которой, как мне представлялось, имелся отдельный склад с портретами божьих мам.

Как только я прошел под коваными чугунными воротами, украшенными фигурой распятого Иисуса, в кармане завибрировал телефон. Мне удалось прочитать «…ат Антон».

- Ты ударил Павлика? – заверещал в динамике голос брата.
- Успокойся, - озираясь, ответил я, - пришлось дать ему подзатыльник. Если бы ты знал, что он сделал…
- Какая разница! – перебил Антон, - Детей бить нельзя!
- Он испортил икону моей жены…
- И что? Это не повод распускать руки! Я забираю его! И в наказание оставляю открытой квартиру! Пусть ее украдут!

Я хотел поправить брата, сказать, что квартиру можно обокрасть, но никак не украсть, однако истерика уже прекратилась. Разговор был окончен. С экрана на меня смотрели два рисованных кошачьих глаза, зрачок одного из которых заменяла иконка браузера.

Незапертая квартира могла навести ужас только на такого придурка, как мой брат. Я представил Антона, усаживающего молодого Пикассо в детское кресло, и усмехнулся. Что за нелепая угроза? Наверное, он думал, стоит ему тронуться с места, как люк возле моего дома отъедет в сторону, а из черной дыры канализации, позвякивая отмычками, вылезет тип в черной одежде.

Как ни странно внутри церковной лавки пахло не ладаном, а свежей краской. Перед тем как подойти к прилавку, я прислонил ладонь к стене, потрогал дверную коробку и саму дверь. Источник запаха находился не здесь, возможно, красили в соседней комнате, из которой вышла старушка в цветастом халате.

- Доброго дня, - сказала бабуля и от этих слов меня передернуло. Я тут же вспомнил тетю Клаву, волочащую в свою нору полиэтиленовые пакеты. Из пакетов постоянно что-то капало. То, что недавно по подъезду прошлась тетя Клава, можно было определить по ведущей к ее квартире мокрой дорожке.
- И вам, - как можно более добродушно ответил я и стал рассматривать иконы.

Церковная лавка была похожа на комнату моего деда. Старик до чертиков боялся страшного суда и потому половину пенсии спускал на всякие религиозные побрякушки. Год назад я наведался к нему, чтобы одолжить немного денег. Дед лежал на диване и смотрел «Адвоката дьявола», а точнее подсматривал сквозь пальцы, поскольку на экране шла эротическая сцена.
Я поспешил поздороваться, но запнулся о телевизионный кабель, который в свою очередь потянул полку, заставленную иконами и книгами. В самом центре полки стояла гигантская позолоченная лампада, наполнявшая комнату ароматом елея. Раздался шлепок, затем протяжное «Аааа…», которое превратилось в частое шипение. Лысая голова, шея, а также подушка и простыня были залиты маслом. Рядом с красным ухом лежала опустошенная лампада. Я приготовился бежать, но дед не торопился пускать в ход кулаки, вместо этого он скатился на пол, подобрал одну из упавших икон и стал ее целовать.

- Спасибо Господи! - закричал безумный старик, - Теперь я как преподобный Кукша!

Клянчить пятьсот рублей в такой торжественный момент мне показалось кощунством, тем более что к дедуле мог вернуться рассудок. Прихватив на память упаковку импортных благовоний, я спешно удалился.

В следующий раз мне довелось навестить старика уже на похоронах. Произошло это спустя месяц после инцидента с лампадой, которая, как оказалось, при падении рассекла старческий лоб. В образовавшуюся рану проникла инфекция, а так как дед наотрез отказывался смывать Божью благодать, случился сепсис. Упрямого старца пытались образумить, предлагали отвезти в больницу и даже приводили врача на дом, но тот был непреклонен. Он объяснял, что лечить распухшую голову не нужно, и всех, кто был с этим не согласен, старался огреть палкой. Кроме того, каждому приличному посетителю, не занудствующему о пользе современной медицины, старик предлагал прикоснуться к ужасной лысине, которая, по его уразумению, сама обладала способностью исцелять различные недуги. В итоге все закончилось экстренной госпитализацией, а потом и скоропостижной смертью.

- Что-нибудь подсказать? – спросила продавщица. Все то время, пока я расхаживал от витрины к витрине, старушка разглядывала гадальные карты. 
- Да, пожалуй, - ответил я, так и не сумев определиться, какая из икон похожа на утраченную.
- Свечи? Иконы? Книги? Кресты? Украшения? – спросила бабуля и стала пихать в большой нагрудный карман колоду. Одна из карт вывалилась и, проехавшись по стеклу, упала возле моих ног. Внизу прямоугольника была надпись «Death», сложенная из костей, остальное пространство занимал оседлавший коня скелет. Я поднял оброненную вещь и протянул продавщице, но увиденное так взволновало женщину, что она не могла пошевелиться.

- Я бы хотел приобрести Божью матерь где-то сантиметров тридцать высотой.
- Божью матерь, - задумчиво повторила старуха и, наконец, взяла у меня карту.
- Мне бы посмотреть все, что есть, - пояснил я.
- Да, конечно, - скорбным голосом произнесла продавщица и принялась ходить по лавке, собирая с полок подходящего размера иконы. Спустя несколько минут передо мной лежала целая гора деревяшек. Я стал внимательно изучать каждую.
- Вы ищите что-то конкретное? – окликнула меня старуха.
- Да, но, к сожалению, я не захватил с собой фотографию. Приходится полагаться на память.

То, что в памяти отпечатался именно последний вариант иконы, серьезно осложняло дело. Меня подмывало взять фломастер и пририсовать каждой даме усы и бороду, но такое художество нанесло бы серьезный удар по семейному бюджету. Пришлось напрячься. В итоге я остановился на трех Богородицах, однако уверенности в том, что мне удалось сделать правильный выбор, не было.

- Пожалуй, возьму эту, - наконец, сказал я и ткнул пальцем в одну из икон.
- Хорошо, - кивнула старуха, - тысяча рублей.
- Сколько?
- Тысяча, - повторила она.
- А эта? – я указал на самую неказистую, на мой взгляд, икону. На ней Богородица вышла какой-то сутулой и почти не походила на женщину.
- Две с половиной, - с недовольным видом ответила продавщица.

Логика человека, придумывающего цены религиозным товарам, просто обескураживала, но выхода не было. Я достал последнюю тысячу и положил ее возле калькулятора.

- Пакет в подарок, - сказала старуха и вновь вытащила колоду гадальных карт.

Выходя из церковной лавки, я услышал:

- Не спасет тебя Богородица, милый. Сатана выехал за тобой.

Мне захотелось вернуться и уточнить, едет ли Сатана за мной на том самом коне, что был изображен на карте, или он использует для своих перемещений какой-то другой вид транспорта, но время поджимало.

***

Первым делом, вернувшись домой, я поставил икону на шкаф, после чего проверил квартиру на предмет появления новых рисунков. К счастью моя короткая педагогическая беседа удержала пацана от повторения ошибки.

Я лег на кровать и стал ждать. Мне представилось, что как только жена перешагнет порог, то сразу заявит нечто вроде «Я знаю, что ты сделал!», но ничего такого не случилось, вечер вышел довольно обыденным: мы сыграли партию в сёги и доклеили модель мусоровоза. Казалось, что обман уже не будет раскрыт, но когда я вышел из ванной, мне в живот ткнули иконой.

- Что это? – спросила жена.
- Икона, - виновато пробурчал я.
- Я вижу, но это не наша.

Отпираться было бессмысленно. Пришлось рассказать правду. Особенно красочно я постарался описать ужасные фиолетовые усы и бороду.

- Верни нашу икону, - заплакала супруга.
- Это икона ничуть не хуже той, - улыбнулся я и приобнял жену за талию, - видела бы ты, какую дешевую уродину мне предлагали купить. Но ты же знаешь, я не люблю жадничать, поэтому выбрал ту, что получше.
- Ты выкинул двенадцать тысяч, - процедила она.
- Что? Какие двенадцать тысяч? Нет. Всего тысячу.
- В иконе были деньги, - продолжила выть жена, - я откладывала их на Ейск.

Известие о том, что я собственными руками отправил двенадцать тысяч на помойку, заставило меня присесть.

- Но я не видел никаких денег!
- Они были спрятаны за картинкой, - промычала супруга и стала вытирать рукой сопли.

Смешанные чувства посетили меня в этот момент. Во-первых, было жаль потраченную тысячу, во-вторых, хотелось отвесить сопляку еще один подзатыльник и заодно дать поджопник брату, в-третьих, я убедился, что религиозность жены была сильно мною преувеличена, а стало быть, теперь в адрес попов можно отпускать различные шутки.

- Сейчас, - я погладил жену по голове, быстро надел шлепки и выбежал на улицу. Трактор с прицепом приедет только утром, а значит, икона должна быть на месте.

Мусорные контейнеры оказались переполнены, часть пакетов, а также плюшевый слон, залитый белой краской, лежали рядом. Я принялся откидывать все это в сторону, но как ни старался, отыскать разрисованную фломастером Божью матерь мне не удалось.

- Добрый вечер, сосед.

Рядом с ухом пролетел белый пакет и приземлился на самой вершине мусорной горы.

- Ловко, - сказал я и обернулся. В метрах десяти от меня, в застегнутом на одну пуговицу трофейном китайском мундире стоял Николай Семеныч – по слухам, бывший сотрудник госбезопасности, а ныне пенсионер, вот уже который год безуспешно пытающийся продать свою коллекцию засушенных кузнечиков.

- А то, - не без удовольствия ответил бывший кагэбэшник и подошел поближе, - что это ты тут рыщешь впотьмах? Неужто у Клавдии Степановны появился конкурент?
- Да нет, - замялся я, - просто оставил здесь икону, а ее кто-то забрал.
- Забрал, говоришь, - оживился Семеныч, - это не удивительно. Хорошая икона сейчас на вес золота.
- Это точно, - вспомнив свой поход в церковную лавку, согласился я.
- А у Клавдии спрашивал?
- Еще нет.
- Зря, - неодобрительно покачал головой пенсионер, - у этой женщины нюх на такие вещи. На прошлой неделе мне пришлось выкинуть чудесный цветочный горшок, и что ты думаешь? Точно такой же горшок я потом увидел у нее дома.
- Вы были у нее дома? – удивился я.
- Ну да, - невозмутимо ответил Семеныч, - она прекрасно готовит. Особенно хорошо ей удается пражский салат.

Представив, из каких продуктов готовит тетя Клава, меня едва не вывернуло. 

- Пойдем, - пенсионер взял меня за руку и как ребенка повел за собой, - найдем твою икону. Кстати, а зачем ты ее выбросил?
- Случайно, - соврал я, - перепутал пакеты.

О том, что в иконе были спрятаны деньги, я на всякий случай умолчал.

Семеныч довел меня до квартиры тети Клавы и стал напутствовать:

- Ничего без разрешения не трогать, а если все-таки взял какую-то вещь, сразу же клади на место. Понял?
- Понял, - ответил я, натянув на нос футболку. Мерзкий запах хорошо ощущался даже через закрытую дверь.
- Ты когда-нибудь имел дело с Плюшкиными? – спросил Семеныч.
- Нет, - признался я.
- Это удивительные люди, - пенсионер стянул с моего носа футболку и аккуратно разгладил воротник, - например, за украденную книгу или какую-нибудь сущую мелочь они могут тебя убить.
- Меня?
- Почему нет? Или ты особенный?
- Не особенный.
- Не дрейфь. Что мы со старушкой не справимся? - Семеныч хлопнул меня по плечу, несколько раз постучал по заляпанной двери ногой и после небольшой паузы добавил, - Если что, беги.

Дверь нам открыли спустя минуты две. Из квартиры пахнуло так, что мне вдруг резко перехотелось искать икону. Черт с ним с Ейском, лишь бы убежать от этого запаха. Я попытался шагнуть назад, но уперся о руку коллекционера кузнечиков. Видимо, «если что» еще не наступило.

- Добрый вечер, подруга, - поприветствовал Семеныч два тусклых глаза, выглядывающих из темноты, - Не спишь?
- А чего мне спать? – спросила тетя Клава и распахнула дверь. Теперь хозяйку квартиры стало полностью видно. На ней была надета пестрая вязаная кофта, увешанная советскими значками, черная в белый горох юбка до колен и смешные тапки с загнутыми кверху носками.
- Вот с товарищем решили заглянуть к тебе в гости. Я рассказал ему, как ты чудесно готовишь пражский салат. И знаешь, что он мне сказал? Он сказал, Николай Семенович, я просто обязан взять рецепт.

Бледное старушечье лицо залило краской.

- Скажешь тоже, - смущенно возразила тетя Клава, - порезал, перемешал, вот тебе и весь рецепт.
- Нет, ну вы только посмотрите на эту скромницу, -  Семеныч схватил хозяйку квартиры за манжеты и стал напирать, - где сейчас увидишь такие манеры?

Старушка отступила и даже не попыталась снять с себя руки кавалера. Вероятно, заигрывания старого альфонса были для нее привычным делом.

Я пересилил себя и вошел следом. Прихожая, как и коридор, были загромождены поставленными друг на друга коробками, в которых лежали какие-то бумаги, старые облезлые маски животных, зонты без ручек, сломанные детские игрушки и много подобного барахла. Стены тоже использовались для хранения вещей. Отовсюду торчали кривые гвозди, на которых висели пакеты с таким же бессмысленным мусором. Какое-то время я просто стоял, не решаясь закрыть за собой дверь.

- Не напусти комаров, - сказал Семеныч и показал кулак.

Я потянул за ручку. Щелкнул английский замок, и в прихожей стало темно.

Сладкая парочка уже ворковала на кухне. Семеныч нес очередную чепуху о кулинарных талантах Клавдии Степановны, а та в свою очередь застенчиво хихикала. Я стал пробираться через завалы хлама навстречу единственному источнику света. Ходить по квартире можно было лишь по узким тропинкам, настолько узким, что в некоторых местах приходилось протискиваться боком. О чем меньше всего думала хозяйка мусорной горы, так это о комфорте.

На кухне меня вновь едва не стошнило. Дышать носом здесь было решительно невозможно. Пенсионеры же, напротив, находились в приподнятом настроении, и будто не замечали зловоний: ухажер что-то высматривал в шкафчике, а его барышня копошилась в черном пакете, от которого в сторону батареи прокладывал себе дорогу бурый ручеек. Как оказалось, в пакете было мясо. Старушка вытащила несколько кусков, поднесла их почти вплотную к глазам, затем один вернула обратно в пакет, а остальные выложила на разделочную доску.

- Николай Семенович, что насчет иконы? – напомнил я старику цель нашего визита.

Семеныч с некоторым недовольством посмотрел в мою сторону, поставил на захламленный стол три разномастных бокала и, прокашлявшись, произнес:

- Знаешь, Клавдия. Сегодня на мусорке этим молодым человеком была по ошибке оставлена икона. Ты случаем не находила?

Тетя Клава, увлеченная приготовлением какого-то блюда, пропустила вопрос своего ухажера мимо ушей. Похоже, старуха всерьез возомнила себя знаменитым поваром и намеревалась поскорее продемонстрировать кулинарные способности гостям.

- Наберись терпения, - шепнул мне на ухо Семеныч, - пока она готовит, лучше ее не трогать.

Я убрал с табурета коробку с пластинками и присел. Коллекционер кузнечиков стоял у открытого шкафа, полки которого были заставлены бутылками. Жидкость в бутылках не соответствовала этикеткам. Так в литровую водочную было налито что-то желтое, а в коньячную нечто белое. После долгих раздумий Семеныч сделал выбор в пользу темно-коричневой жидкости. Он ее так и назвал:

- Попробуем темно-коричневую.

Кагэбэшник наполнил бокалы доверху и поочередно секунд за двадцать опустошил каждый.

- Неплохо, - сощурился Семеныч и вновь налил темно-коричневую в бокалы. На этот раз выпивать все он не стал. Я вдруг подумал, что старикан ходит сюда вовсе не из-за пражского салата.

- Пей, - сказал пенсионер и пододвинул ко мне загадочное пойло, - продезинфицировано, продегустировано.
- Что это? – спросил я.
- Не знаю, - равнодушно ответил он, - но в магазине такое точно не купишь.

Я взял бокал и поднес к носу. Воняло спиртом и мятой. Больше сказать о субстанции я ничего не мог.

- Ну же, - улыбнулся Семеныч и ударил своим бокалом о мой, - смелее. Полегчает.

Пить неопознанную жидкость не хотелось, но слова о том, что мне полегчает, добавили решимости. Я сделал несколько глотков и с удовольствием отметил, что все не так уж и плохо. Темно-коричневая оказалась смесью крепких напитков, но определить каких конкретно не представлялось возможным.

Повеселевший Семеныч, пританцовывая, подошел к тете Клаве, нежно обнял старушку и словно кот стал тереться ухом о ее кофту.

- Клавдия Степановна, - промурчал коллекционер кузнечиков, - не проходите мимо.

Старушка, смахнув с редких черных усов капельки пота, быстро опустошила бокал с мятным напитком и вновь принялась что-то нарезать.

Темно-коричневая вскоре закончилась, ей на смену пришла просто коричневая, а затем и светло-желтая. В отличие от своих предшественников светло-желтая томилась в двухлитровой пластиковой бутылке, горлышко которой было залеплено пластилином. На этот раз я не стал принюхиваться, а просто выпил содержимое бокала. Мне показалось, что в животе что-то затрещало. Из глаз неожиданно покатились слезы, и кухня превратилась в размытые пятна. Захотелось присесть. Через некоторое время до меня дошло, что я уже сижу.

- Хороша, - раздался искаженный каким-то треском голос Семеныча, - надо повторить.

Я протер глаза футболкой и обнаружил, что на месте пенсионера сидит человекоподобный кузнечик. Тонкие волосатые лапки, торчащие из рукавов китайского мундира, сжимали два стакана, наполненные доверху светло-желтой.

- Такое только из настоящих кубков. Пей!

Отказывать насекомому было страшно. Тем более что за его спиной стояла гигантская крыса, вооруженная ножом и ржавым трезубцем.

- Спасибо – пикнул я и влил в себя половину стакана. 

Эффект от второго пришествия светло-желтой был иным. Я словно опустился в подземелье, где почему-то стали ярче цвета. Кузнечик и крыса больше не казались страшными, а горы хлама перестали быть чем-то единым. Сломанные игрушки, зонты, потрепанные книги превратились в артефакты. Сожаление вызывало то, что все они должны были ютиться в тесных коробках, когда душа требовала представить каждому сокровищу отдельную полку.

- Улицы хорошо родят, - пропищала крыса и кинула на стол тарелки с дымящейся снедью.

Еда выглядела прекрасно. Зарычал желудок. Брызнули слюни. Хотелось аплодировать, но в руке уже была вилка, хотелось свистеть, кричать браво, но рот был забит божественным салатом.

- Вы превзошли себя, - заклокотал кузнечик и принялся стучать по столу бутылкой светло-желтой, - это немыслимо. Рецепт! Рецепт! Рецепт!

Я прожевал последнюю порцию салата и присоединился к Семенычу; облизал вилку и начал лупить ею по пустой тарелке. Вакханалия была остановлена отлетевшим куском керамики.

Тетя Крыса держалась за локоть и жалостливо попискивала. Кузнечик вскочил со стула, небрежно осмотрел рану и без особых раздумий залил ее светло-желтой. Крыса отдернула руку. Доктор, пожав плечами, отхлебнул из горла и передал бутылку мне.

Очередная порция солнечной жидкости неожиданно пробудила ярость. Со всех сторон на меня смотрели замученные вещи, выброшенные нерадивыми хозяевами и заботливо подобранные матерью Терезой в крысином обличье.

Я вытряхнул из ящика подгнивший картофель и стал отдирать гнилые доски.

- Спятил! - заверещала крыса.

Сзади на мои плечи навалился человек-кузнечик. Он потащил меня на балкон, расталкивая ногами коробки.

- Я всего лишь хотел сделать им полки! - заорал я, но рот мне заткнула волосатая рука.

Балкон был также завален вещами, но в отличие от остальной квартиры, запах здесь не казался таким сильным. Кузнечик поставил меня на ноги. Одной рукой он по-прежнему держал пластиковую бутылку, а другой открывал окно. Свежий ветер с улицы ударил в лицо, напомнив о том, как пахнет реальный мир. Желание делать полки угасло само собой.

- О-о-о-о! – затрещал кузнечик, - Эт-то-не-э-тво-й-йа-и-ко-ко-на?

Я опустил голову и увидел фиолетовое художество Павлика. Божья матерь покорно лежала рядом с видеокассетой, на обложке которой разрисованный зеленой ручкой Кашпировский давал залу какую-то установку.

- Да. Это она, - подтвердил я и приложился к бутылке.

Сознание укутал мягкий светло-желтый туман.

***

Я лежал на своей кровати и смотрел, как ветер из форточки подергивает бумажную модель американского истребителя.

- Доброе утро.

Я медленно повернул голову. За столом, подложив руки под подбородок, сидела грустная жена.

- Доброе, - ответил я.

Лежать было неудобно. Возможно, из-за того, что вместо привычной одежды на мне было надето жесткое разноцветное пончо, похожее на вязаный половик. Впрочем, я не исключал возможности, что это и был половик.

- Заходил твой друг, - сказала супруга, - справлялся о твоем здоровье.
- Какой друг? – напрягся я.
- Тот, с которым вы учили пожарных.
- Учили пожарных?
- Ага, - жена встала из-за стола и подошла к окну, - ты пытался вырвать шланг у одного из них. Николай Семенович скакал рядом и кричал, что нужно лить на потолок. Жаль, конечно, старушку.
- Какую старушку? – спросил я, вспомнив накрытые простыней носилки.
- Тетю Клаву. Она пыталась спасти свои вещи, но успела вынести лишь несколько коробок, - супруга вытянула руку и отвесила щелбан самолету. Картонный Боинг слетел с крючка и приземлился где-то за столом.

Я присел на край кровати. Из-под пончо на пол выпал прозрачный пакет, на четверть заполненный чем-то похожим на пепел

- А это что? – испуганно спросил я.
- Это… - супруга закусила верхнюю губу и стала разглядывать пакет, - …полагаю то, что осталось от иконы.
- От иконы… - повторил я шепотом.

Я вновь вспомнил фиолетовые усы и бороду, вспомнил, как на Богородицу, жалобно смотревшую на меня из металлического ведра, полились остатки светло-желтой, и как пламя за несколько минут уничтожило все краски, превратив их в один черный цвет.

- Вы позвонили батюшке, - сказала жена, - и спросили у него, что делать с испорченными иконами…
- А он сказал, что их нужно сжечь, - продолжил я, - и что пепел затем необходимо спустить в реку.

Я смотрел на пакет и пытался понять, успел ли я вытащить из иконы деньги или все они сейчас лежат прямо здесь у моих ног. А если все-таки успел, то где они?

- Ничего страшного, съездим в Ейск в следующем году, - попыталась утешить жена, - кстати, ты обещал научить меня готовить какой-то салат...
- Пражский, - тихо ответил я и поплелся в ванную. Едва я скинул с себя дурацкий половик, как в дверь позвонили.

- Это к тебе, - окликнула супруга.

Я вышел в прихожую, обмотавшись полотенцем. На пороге стоял Семеныч. Вместо приветствия он протянул мне перевязанную красной атласной лентой стопку рамок.

- Вот сосед, - сказал пенсионер, абсолютно не смущенный моим видом, - как и обещал. Отличное приобретение!

Я положил рамки на трельяж. Мне не нужно было в них заглядывать. Я прекрасно знал, что там находится. Десятки высушенных кузнечиков.

- Ну, что? – шмыгнул носом Семеныч и достал из-за спины бутылку с прозрачной жидкостью, - помянем Клавку?

27-02-2017 11:11:38

адын


27-02-2017 11:11:49

дыва


27-02-2017 11:12:02

и замкнули


27-02-2017 11:12:09

Не стихи, попробую читать


27-02-2017 11:18:26

>""В иконе были деньги, - продолжила выть жена, - я откладывала их на Ейск.""

Был в Ейске, нехер там делать.



27-02-2017 11:27:40

Прочитал. збс. 6*


27-02-2017 12:40:16

добротный такой трэш.


27-02-2017 12:40:26

отлично


27-02-2017 13:51:58

Пойдёт. Правда сам трэш описан как то плоховато и сумбуо=рно


27-02-2017 14:13:35

Понравилось
5*****



27-02-2017 15:34:08

Попытки вернуть лицу Богоматери божеский вид обернулись полным провалом(ц)

нуну, графоман вульгарис



27-02-2017 15:43:33

Спс, паблевал.


27-02-2017 18:28:52

Не очень.


27-02-2017 21:47:58

добротно написано.


27-02-2017 23:00:23

Атмасфернабля!


04-03-2017 22:47:47

Гугугу. Зачот. 6*.


06-03-2017 10:25:17

Нечитаемый бред.

(c) udaff.com    источник: http://udaff.com/read/creo/132836.html