Красное вино искрилось в бокалах, из динамиков доносилась спокойная музыка Майка Олдфилда. На Джен было платье, пошитое из американского флага – выглядело очень патриотично, а благодаря глубокому декольте, позволяющему лицезреть нежную ямочку пупка и разрезу, который открывал вид на не менее патриотичные трусики, еще и вполне эротично. Бывшая работница Госдепа, известная миллионам россиян, призывно улыбалась, делая тазом недвусмысленные движения. Тестостерон прямо из яиц мощно ебанул в голову. Крышу снесло напрочь и как рычащий тигр я накинулся на Джен, зубами и ногтями разрывая в клочья символ американской государственности.

И вот рядом с клочьями большого американского флага, бывшего минуту назад платьем, я бросаю маленький флажок, который только что скрывал от моего голодного взора белые ягодицы и поросшую нежной рыжей порослью pussy бывшего официального представителя Госдепа США. Наклоняю её к унитазу, мощно вхожу. Джен визжит от удовольствия, брызгая слюной. Справа Владимир Владимирович убедительно говорит мне: «Правильно, Алексей, мы будем трахать их везде, понадобится и в сортирах будем ебать. Раком и в рот всяких там Мари Харф, Хиллари Клинтон и Кондолиз Райс». Слева Барак Хусейнович чего-то по-английски орёт: «Free Nadia Savchenko! Hands off from Ukraine! Glory to the heroes! » Бля. Ко всему прочему дети где-то зарыдали, а Дженни задком подмахивает и покрикивает: «Oh yeah! Don’t cry my baby! Oh yeah!» Короче, пиздец какой-то. И только я собрался направленным взрывом тестикул заронить семена разумной жизни в безжизненную черепную коробку Дженни, как завыла сирена. Громкий металлический голос начал вещать: «Граждане! Воздушная тревога! Граждане! Воздушная тревога! Граждане! Воздушная тревога!» Сука. И надо было на звонок от Андрюхи такой рингтон поставить. Блять.

Спросонья ничего не могу понять. Крутится мысль: «Две недели без секса и такая хуйня уже снится». Андрюхина жена рыдает в трубку. Окончательно просыпаюсь.
-Кто умер? Когда умер?
-Андрюха. Только что. Лёша, приезжай скорее, - голосит в трубку Машка.

Еду по ночным улицам. Никаких пробок. Накрапывает дождь. Небо пахнет осенью. В колонках надрывается Рома Рябцев. С Андрюхой мы ходили в одну группу детского сада, потом в один класс. Помню, первую сигарету в своей жизни я курил вместе с ним, первую бутылку водки, первый косяк.

Возле подъезда милицейский бобик и машина с красными крестами. В квартире натыкаюсь на ментов и медбратьев. Взгляд останавливается на скрюченном в кресле теле моего друга, кажется, что он удивленно взирает на мельтешение незнакомых людей вокруг себя. Я не могу смотреть в эти мертвые глаза и киношным жестом опускаю его веки.

Подписаны протоколы, объяснительные. Квартира опустела. Машка плачет. Достаю из холодильника водку, наливаю в бокалы. Смотрит сквозь слезы.
-Выпей, легче станет.
-Лешаааа, я не могу, - выдавливает сквозь всхлипы.
-Сможешь, открой рот. Вот так. Молодец , - заливаю содержимое бокала в Машку. Выпиваю сам.
-Я проснулась. Смотрю сидит, в экран пялится. Я его позвала – не отвечает. Подумала, что он в наушниках, поэтому не слышит, бросила в него подушку, а он … а он, - слезы Ниагарским водопадом устремляются из Машкиных глаз.
Первая бутылка допита, открываю вторую. Наперебой что-то рассказываем друг другу про него. Машка оттаивает, слезы высохли, иногда улыбается моим историям из нашей молодости. Мир подернут дымкой. В какой-то момент осознаю, что Машка увлеченно делает мне минет. Глаза закрыла, шепчет что-то. Валю ее на пол, срываю штанишки, трусики, и не прицеливаясь вхожу до упора. Глаза у нее закрыты, она шепчет имя, имя моего друга.

Утром мы боялись смотреть друг другу в глаза, делали вид, что ничего не произошло. Буднично обсуждали детали похорон: что и кому нужно сделать, какое кладбище, где провести поминальный обед, еще какую-то хуйню. Голова раскалывалась, щас бы ебануть грамм стописят, но надо за руль, а аспирин вообще не помогает.

Позвонил на работу, отпросился. Пока стоял в пробке, в голове крутились картины произошедшего ночью, вопросы. Странно. Не успел Андрюхин труп остыть, а Машка со мной ебется – подозрительно как-то. Что стало причиной смерти? Не Машка, случайно?

Заехал домой переодеться, возле подъезда скорая, милиция. Да что ж такое, сука? У бабулек на лавочке спросил, что за хуйня. Оказывается, Леонид Васильевич из тридцать пятой умер. Прямо в кресле возле компьютера. «Баб голых смотрел, вот сердце пенсионерское и не выдержало», - шепотом поведали мне бабульки.

Мысль мелькнула еще, что друг мой тоже возле компа скончался. Странное совпадение.

Результаты вскрытия нихуя не прояснили. Внезапная остановка сердца у здорового тридцатитрёхлетнего мужика. На вопрос, что стало причиной остановки, патологоанатом только развёл руками: «А хуй его знает».

Похороны произвели на меня гнетущее впечатление. Ебанутые обычаи: жрать борщ и кашу с водкой, когда уходит человек, чтобы доказать самому себе, что ты еще жив, что ты еще можешь пить, жрать, срать и городить хуйню. Грустно. Пытались дать мне слово, но нет. Я так не могу.

На работе меня ожидала еще одна неприятная новость – сисадмин скончался от сердечного приступа прямо на рабочем месте. Третий случай! Охуеть, да что же такое?
…
В общем за месяц это приобрело масштабы эпидемии. Похоронные агентства взвинтили цены. Во-первых, потому что спрос начал очень сильно превышать предложение. Во-вторых, сотрудники этих самых агентств тоже не были застрахованы от этой хуйни.
У меня возникало ощущение, что человечество стремительно несется к снижению численности популяция в один миллиард. Тот самый, сука, золотой миллиард. Даже стал подозревать, что к смертям причастен Бильдбергский клуб, Ротшильды или Рокфеллеры – разработали вирус, который хуйпойми от чего заставляет умирать мужиков. Вспомнились байки про программы, заставляющие человека выковыривать свои глаза. А хули. В этом мире возможно всё.
Выхлебав ноль семь GreenDay, как я делал это каждый вечер после смерти Андрюхи, ложусь спать. Проваливаюсь в темную бездну напитанного страхом сновиденья.
Странный мир. Под ногами хуй с ножками преследует, убегающую от него пизду. Настегает. Визг. Стоны. Не понятно, чем они издают звуки – ртов-то у этих созданий нет: просто хуй и просто пизда с лапками, как у паука. Охуевший, поднимаю глаза, чтобы увидеть, как летающий хуй в результате молниеносного пике вонзается в пизду с крыльями. Пиздец. Что за хуйня?
Но еще больше меня я удивился когда увидел – ЭТО … Раскинувшееся от горизонта до горизонта обнаженное женское тело, испещренное мириадами пёзд. Часть пёзд пустовала, а часть подвергалась непрекращающейся ебли со стороны истощенных, закованных в кандалы мужиков. Если мужики останавливались, кандалы начинали искрить – хуярить их током и их корчи превращались в продолжение бесконечного коитуса.
Следующее, что я увидел, был мой друг Андрюха. С диким остервенением он ебался. Слезы катились из его глаз, кровь капала с мозолей на его яйцах. Но остановиться он не мог.
Я успел перекинуться с ним парой фраз, прежде чем проснулся. Оказывается, богиня Тласолтеотль заключила сделку – каждый кто увидит сто тысяч пёзд умрет и станет ее вечным сексуальным рабом. Долгие тысячи лет богиня пребывала в одиночестве, пока не подарила человечеству интернет …
Хуйевознает. Но проснувшись утром я удалил все закладки с порносайтами. А вы еще нет?