Вот всё и закончилось.
А может быть никогда и не начиналось...сейчас уже это невозможно проверить, потому, что то, что начиналось когда-то, не может подтвердить никто, кроме тебя, а те, которые могли бы подтвердить, они не знают тебя и никогда не знали, а если даже и знали, то не тебя, а того, кем ты был когда-то, а может никогда и не был, и был ли вообще?

На этот вопрос нет ответа, а если даже и есть...или был когда-то, но, скорее, что никогда не был, как и то, что никто не ответил на тот вопрос, которого не задавали...или задавали...неважно...ответа-то всё-равно нет и не было, а может быть и был, но это никому не было интересно, и даже если и было, то не стоило задавать этот вопрос ради того ответа, который, если бы даже и последовал, не внёс бы ясности ни тогда, и ни сейчас.

А сейчас...сейчас это просто одна старая, позабытая из-за отсутствия интереса у публики, трагикомедия, которую когда-то сыграли некие оборванцы, напялив на себя костюмы Эпохи Возрождения, и, некстати чихающие, при каждой очередной реплике, от нафталина, пыль которого глубоко въелась в бархатные складки и кружева бутафорских одежд, которые безалаберная костюмерша не удосужилась вытряхнуть и просушить на солнце, а просто вытащила их из пыльного старого сундука, где они хранились много лет...под шаткими ступенями лестницы, ведущей в гримёрку...и куда давно уже никто не заглядывал, а может быть и заглядывал, но только мельком, спеша подняться в свою уборную, пропитанную вонью застарелого перегара и табака, чтобы преобразиться в Благородного Героя при помощи давно потерявшего срок годности грима, который скатывался в мелкие катышки, незаметные зрителям галерки, и даже партера, на твоей навазелининой физиономии.

А ты, отыграв раунд на сцене, как постаревший и уже никому ненужный боец, который, в очередной раз, чудом избежал нок-аута, и сорвавший жидкие апплодисменты тех, кто помнил тебя ещё сильным и молодым, с облегчением возвращался в свою каморку, находу сдирая с себя эти дурацкие клоунские шмотки, которые наутро костюмерша найдёт расбросанными на давно немытом, матовом от пыли, полу, и засунет их обратно в тот самый старый сундук под лестницей, в тайной надежде, что уже никогда это затрапезное барахло не понадобится ни тебе, ни кому-то другому, потому, что врядли найдётся ещё один такой идиот, который согласится напялить на себя эту нафталиновую рвань и выйти к молодой необстрелянной публике, ожидающей реальных зрелищ, а не дурацкой истории про Настоящую Любовь какого-то психа, которого не забрасывают гнилыми помидорами из чувства сострадания к его прошлой славе те, кто ещё помнят его молодым подающим надежды, которым не было суждено сбыться никогда, старые и тоже уходящие в прошлое, поклонники его...бывшие поклонники его бывшего таланта...никогда не говори...что, что?



- Рустам, Рустааам...
- Ли? Привет, мать! Я чё, уснул?
- Ага, просыпайся, первые клиенты уже сидят.

Выползаю из-под моего рабочего стола...стукаюсь головой о закруглённый край.

- Ли, я нажрался...днюха у Пашки была...спать хочу.
- Нельзя, голубчик! Сегодня же суббота! До утра пахать будем!
- Я никакой, Ли...домой хочу...спать...
- Тихо ты, кассир уже пришёл, спрашивал где ты. Давай, просыпайся, я помогу. Тесто есть, ты его в обед заквасил, только скажи как это помодоро открыть?
- Дай сюда, я сам открою!

- Лина, Джованни, чао! А я тебя везде ищу...думал, что ты не пришёл.
- Чао, Фабио! Он в бытовке был, переодевался.
- Окэй. Заказ на две "Маргериты" и одну "Маринару". Лина, три латтины "Айнекена" на столик номер четыре, быстро!
- Да, Фабио, сейчас!

- Рустам, блин, да прийди ты в себя! Они же тебя уволят нахуй!
- Да и хуй на них! Заебался я, мать...домой пойду.
- Я те пойду! А ну-ка, пиццу давай лепи! Вот, молодец, теперь ещё две и отдыхай, я сама "робу" на не неё накидаю...что там? На "Маргериту" - моцарелла, помодоро, базилико, маслом полить ...давай, в "форно" только закинь? ЁПЭРЭСЭТЕ! Криво закинул...пиздец нам с тобой, Рустам...предвижу...о кей, давай эту ещё закинь, а я "Маринару" - чё там? кильку, блять, помодоро, масло...ах да, чеснок! Всё!
Ладно, Босс, отдыхай, я прослежу, чтобы не подгорели твои уродцы, пока клиентура не набежала.

- Лина! В зале два столика и на улице четыре! Иди заказы принимать, я на кассу!
- Да, Фабио, бегу!

- Рустам...мммм...ты где, блять? Ёмаё! Сбежал...

- Лина, что-то не так?...где Джованни? Клиенты уже всё пиво выпили, пиццу ждут.
- Я не знаю, Фабио...у него что-то с желудком, может в туалет пошёл?
- О, мадонна! Пицца сгорела!

(ёмаё...Босс, теперь тебе точно пиздец...)

- Где он, Лина? В бытовке роба на полу валяется...
И Саверио тоже нет! Сегодня же суббота! Что я Жанфранко скажу? Саверио! Савериоооооооооо!!!
- Здесь я...Джанни меня уволил, когда пришёл пиццерию открывать...
- Имбечиле! Кто такой Джанни? Хозяин твой? Работодатель?
- Я боюсь его, Фабио...он сказал, чтобы я в жопу трахаться пошёл...но я не пошёл...я спрятался.
- О, Санта Рита!

- Фабио, успокойся...что делать будем? Хочешь, я сбегаю к Джованни домой, он же близко живёт?
- Ничего не надо делать, Лина. Закрываемся, пока Жанфранко не пришёл и не уволил нас всех к чёртовой матери! Иди, деньги клиентам верни и извинись за причинённые неудобства...скажи, что пиццайоло заболел...а он что? и вправду заболел?
- Да, Фабио, лица на нём не было, когда пришёл...он старался работать, но потом ему ещё хуже стало...желудок у него прихватило...боялся прямо на пиццу наблевать.
- О, Синьоре! Ещё этого нам нехватало! А если бы санитарный контроль? Нас же закрыть могли!...слава тебе, Господи, что не наблевал...уффа!



Ли! Столько лет прошло...когда после закрытия пиццерии мы шли за пивом в ночной бар "Несун дорме", никто не спит типо, и до утра уговаривали с тобой это пиво в моей конуре...ты одна знала, что он приходит, когда я остаюсь один...он просто был случайным свидетелем...там, в Донецке...я даже не знаю как его звали!



Где я?
На западе работает "Град"...город мой ебашит...Наташка!!!...запах горелого мяса...наизнанку выворачивает...сдерживаю рвотный позыв...сбрасываю с себя обломки нашей двуспалки...Наташка???!!!

Смотрит куда-то вверх недоумённо...одним глазом смотрит, а другая половина лица её - кровавое месиво...мясо горелое...дымится ещё...буэээээээээээээээээээ..кх-кхах...буээээээээээээ!! Блядь! Мы же трахались, блядь! А потом она сладко уснула на моей груди! НААТАААААААААААШШШШКААААААААААААААААААААААААААА!!!



Я проснулся от его крика:"Не убивааайте! Не убивааайте, пацаныыы! Пожалуйстааа! Я ничего не скажу...ууу...ууу..."
Холодный пот...в голове расплавленная вязкая масса из мозгов...лясим-трясим, блядь!

Если бы я был один...я бы отпустил его...но я был не один, нас было пятеро, и я не мог отпустить его, лясим-трясим, блядь!



Стоп, Рустам! Это же было до того...когда это было, где?
Пацаны сели за групповуху на пятнадцать лет, а нас с Наташкой матушка в Италию вытащила...Наташка бросила меня тогда...к макарону богатому ушла...а я нажрался на днюхе у Пашки и просрал субботу...а потом они меня нашли...пацаны сидят, а ты...Ли, ты меня спасла...ты звонила каждые пятнадцать минут, а я отвечал:"Соно анкоро виво", я пока ещё жив типо...и они не стали меня убивать, только побуцкали малость и жилетку фирменную порвали.



Получается я вернулся домой, а Наташка вернулась ко мне? И я её простил?
Нихуя себе кошмар...а теперь это что? Сон? Да-да, это сон, я сплю и вижу весь этот ужас во сне! Наташка, разбуди меня! Разбуди!
Мясо...горелое мясо...это мясо - то, что было, ещё вчера вечером Наташкой...жена моя...я простил её и у нас был классный секс, а потом она уснула, а я ещё долго не спал и думал, что больше никогда её не отпущу...никогда не говори...что? что?

Соно анкора виво! соно анкора виво! СОНО АНКОРА ВИВО!

- Ли! Где ты? Скажи, что это не Наташка моя под обломками нашей двуспалки лежит и глаз её недоумённо уставился в арматурное кубло на потолке, сквозь которое видны зелёные звёзды!

- Рустам, я здесь...только ты не видишь меня...я ненадолго, надо вернуться туда, на улицу Фортуны...это рядом с Хлебным переулком...помнишь?

- Ли...?
- Да, Рустам, я тоже...сама...устала я просто и всё.
- А как же он? Ты же не могла без него жить, сама говорила!
- Не смогла, Рустам, не смогла...



- Что это было?
- Что-что, конь в пальто!
- Баб Валь? Вы чего здесь так поздно?
- Рано, сынок...утро уже...ты это...иди-ка домой, мне ещё у этого алкаша Гамлета в гримёрке прибраться надо...тоже небось нажрался после вечернего спектакля...хорошо бы не наблевал...убирай тут за вами, артисты погорелого театра...иди ужо, там Наташка твоя на улице час как дожидается, просила передать: выйдешь - убьёт!




Вот всё и закончилось.
А может никогда и не начиналось...сейчас уже это невозможно проверить, потому, что то, что начиналось когда-то, не может подтвердить никто, кроме тебя, а те, которые могли бы подтвердить, они не знают тебя и никогда не знали, а если даже и знали, то не тебя, а того, кем ты был когда-то, а может никогда и не был, и был ли вообще?

На этот вопрос нет ответа, а если даже и есть...или был когда-то, но, скорее, что никогда не был, как и то, что никто не ответил на тот вопрос, которого не задавали...или задавали...неважно...ответа-то всё-равно нет и не было, а может быть и был, но это никому не было интересно, и даже если и было, то не стоило задавать этот вопрос ради того ответа, который, если бы даже и последовал, не внёс бы ясности ни тогда, ни сейчас...никогда.