Холодный ветер громыхал железными крышами домов, мрачно выл в подворотнях и пронизывал до самых костей. Над городом уныло плыл поздний вечер. Я, спотыкаясь, брёл по набережной. Было зябко, хотелось есть и немного выпить. Но денег не было ни на то, ни на другое.… Холодные воды реки призывно плескались своей чёрной водой, предлагая завершить все мои мучения быстро и безболезненно..  Но я не терял надежды… 
Впереди показалась сияющая огнями вывеска «салон красоты». Во всех окнах горел свет. Подойдя ближе, я прочитал – «Купим вашу сперму. Дорого».
Вот он, мой шанс!!!
Я постучал в дверь. Дверь открылась, в проёме показалась растрёпанная женская голова, обвешанная золотыми серёжками и цепями. Голова оглядела меня и спросила:
- Чё, дед, жрать хочется?
Я гордо поднял голову.
- Я не прошу подачек. Я пришёл заработать свои честные деньги.
И ткнул пальцем в объявление про сперму.
- Ну, заходи, работничек.
В помещении не было ни души, но было тепло и светло. Женская голова, волшебным образом приросла дородным туловищем и указала мне.
- Снимай пальто и вешай вон там.
Затем меня провели к стоявшему у стены зелёному эмалированному баку литров на двадцать с крышкой и прикованной цепью к ручке алюминиевой кружкой. Хозяйка сняла крышку с бака и указала мне пальцем внутрь.
- Туда сливай.
Бак был наполовину наполнен студенистой массой, напоминающей крахмальный клейстер. Я потихоньку начал разминать свой донорский орган, но дело не шло – руки ещё не отогрелись.. Тогда я позвал хозяйку.
- Матушка, ты бы помогла мне немного. В этом деле без женского участия очень плохо.
- Ты дед, совсем ахренел что-ли? Ты голову то подними, мы же это специально для таких как ты здесь повесили.
Я поднял голову и обомлел. На стене висел огромный глянцевый плакат, которого я с мороза так и не заметил. На плакате божественной красоты женщина стояла на белоснежном мраморном балконе. Балкон был хорош. Но женщина была ещё лучше. Стройная, обворожительная, с похотливой поволокой в голубых глазах. Алый шёлк платья стекал по телу до самого пола, выделяя и подчёркивая каждую ложбинку этого сексуального тела. И дела у меня сразу пошли на лад.. Как здорово, когда твой труд приносит тебе удовлетворение..
- Эй, дед – закричала хозяйка салона – ты давай портрет не забрызгай. Он же для журнала снят. Для «Крестьянки».
- Тогда зачем вы его здесь повесили – простонал я сквозь судороги наступающего оргазма..
- Ну, как зачем. Тестируем. Все же знают, что весь тираж раскупят онанисты и развесят по своим туалетам..

Я сидел за одним столом с женщиной и пил чай. Женщину звали Ангелина Феоктистовна. Она была вся увешана золотом. Видимо, её бизнес это настоящая золотая жила. Возле меня лежала открытая пачка печенья и кучка мелочи.
- А чё, мать, мелочи то насыпала? Бумажек совсем нет?
- Какая я тебе мать, дедушка. Хоть ты и хорош был возле бака, я аж засмотрелась и даже немного возбудилась, но всё-таки я помладше тебя лет на сорок буду.
Она улыбнулась, и свет электрических лампочек отразился в её золотых зубах.
- А мелочь это и есть твой заработок. Ведь бумажек по сорок рублей не бывает.
- Всего сорок рублей!? Побойся Бога, мать. Я ж отдал тебе всё что было. Я сам не кончился, пока кончал в твой эмалированный бак
- А что ты отдал? Несколько капель? Вот когда начнёшь сдавать по стакану как нормальные мужики, тогда и деньги будут другие.
Потом взгляд её подобрел.
-Ладно, не смущайся так. Вот откормишься у меня здесь, нажрёшься печенюшек, начнёшь побольше зарабатывать, тогда, может быть, и поговорим о твоём будущем. Может быть даже в штат зачислим.
И она улыбнулась так сексуально, как может улыбаться только женщина с золотыми зубами весом в 90 килограмм. И даже расстегнула верхнюю пуговку на кофте, из под которой пёрли своей несокрушимой мощью огромные сисяндры.

Намёк был более чем прозрачный. Но я никогда не любил жирных женщин, и переступить через себя не мог. Я даже мысленно представил себя в позе Кисы Воробьянинова со слетевшим на нос пенсне и дрожащими от возмущения руками.
- Никогда, Вы слышите, никогда Воробьянинов не протягивал руки.
- Тогда протянешь руки, старый дурак – звучал ответом голос Остапа.
Я закрыл глаза и откинулся на спинку стула, давая понять, что намёка не понял.

Добрая женщина Ангелина Феоктистовна приютила меня. Теперь я жил на топчане в кладовке возле туалета, где уборщица хранила свои швабры. Днём я собирал фантики от жвачек и окурки возле салона красоты. Свежий воздух сделал мои щёки румяными, а регулярное, хоть и не изысканное, питание придало мне сил. Я теперь запросто делал по несколько подходов к снаряду в день и за каждый раз сливал в зелёный эмалированный бак уже не жалкие капли, а рублей по сто за раз. Но такое бытие не могло продолжаться вечно, ибо я как человек прогрессивных либеральных взглядов, не мог жить так долго в таких условиях. Да и эта жизнерадостная Ангелина постоянно задевала меня своими полупудовыми сиськами и потом громка хохотала, глядя, как я краснею от стыда.

Однажды в свой третий заход на бак я так и не смог завершить бурным продолжительным оргазмом свои действия. Обессиленный я рухнул на стоящий рядом стул и глубоко задумался. А подумав, принял решение. А приняв решение, решительно встал и не менее решительно отправился в магазин и купил такую маленькую бутылочку водки, которую и засосал в своём чулане.
Из чулана я вышел пружинистой походкой с глумливой улыбкой на губах. Зашёл в офис к Ангелине, сел возле неё на стул, положил ногу на ногу и сказал:
- Ну, что, крошка, пошалим?
И взял своей мозолистой заскорузлой рукой её за сиську.
- Ну, наконец-то - проговорила она на бегу, потому что уже во весь опор мчалась закрывать на все запоры входную дверь и менять табличку «открыто» на «переучёт». Когда вернулась, то сразу сняла трусы, и взгромоздилась раком на кожаный диван задом ко мне, уткнувшись лицом в диван, в надежде весь его изгрысть в порывах страсти.
Я оглядел представшую передо мной картину и с сомнением подошёл к огромному теплому заду. Широко расставив руки, я похлопал её по булкам. Булки отозвались радостным колыханием. Тогда я вытащил из штанов свой сморщенный писюн и немного его потрепал. И как-то само собой случилось чудо. Писюн, бывший каким-то мерзким и жалким гадким утёнком, вдруг стал надуваться значимостью и вскоре превратился во вполне себе приличный член, который словно стрелка компаса, смотрел точно по направлению дышащей жаром вагины Ангелины Никифоровны. Тогда я прижался к ней сзади, а член вошёл в жаркие недра. Ангелина страстно закричала, её крик пронёсся жутким эхом по всем помещениям салона красоты, где-то лопнула в люстре лампочка  и жалобно заскрипела дверь моего чулана.
Ну, что я могу сказать.. Ощущения, конечно, не были сказочными, однако это всё же лучше, чем дрочить в эмалированный тазик на забрызганный спермой многочисленных доноров портрет красотки для «Крестьянки».
Прошёл месяц. Я переехал из чулана в будуар моей хозяйки на второй этаж салона красоты, пах французским мылом и носил носки без дырок. Иногда я подходил к окошечку и смотрел вниз на суетящихся возле эмалированного бачка самцов, старающихся заработать денег на бутылку водки или на букет для любовницы. Я смотрел на них так, как смотрит лоснящийся домашний кот на своих бездомных соплеменников. В моих глазах читалось презрение. И вообще, сегодня вечером мы поедем в магазин покупать мне замшевый пиджак.