Единственная работа, которую смог найти Денис после журфака – внештатником на неполную ставку в газете «Загадки Черноземья». Издание рассказывало гражданам о разных эзотерических тайнах, мистике и всяком непознанном: колдунах, загробном мире, полтергейсте, прочей неведомой хуйне, якобы имеющей место в нашей жизни. И всё это подавалось так вульгарно и уёбищно, что определение «желтая пресса» было для газетенки комплиментом. В связи с этим, мечты Дениса снискать славы и богатств на ниве международной журналистики были пока далеки от воплощения, но он не сдавался.

Сложно было представить, кто читает этот горячечный бред, выкладывая за еженедельник 25 целковых, однако тираж кое-как раскупался, и газета приносила хоть небольшой, но постоянный доход издательскому дому, чьи акционеры не спешили его закрывать.

Обладая цинизмом достаточной безграничности, трудиться там было можно,  и Денис, делая таинственно-одухотворенное лицо, фотографировал провал грунта на кладбище, возникший на могиле старухи–самоубийцы, общался с семьей, которую терроризировал призрак кота, случайно задавленного хозяином во дворе, или брал интервью у потомственной гадалки.

Поэтому очередному редакционному заданию он не удивился.

– В Сомово какой–то вампир нарисовался, поедешь брать интервью, – редактор написал адрес на клочке бумаги, бросил на него тысячную купюру и двинул листок через стол.

– Я машину возьму?  – до Сомово можно было добраться и на маршрутке, но Денису было в лом.

– Машина в типографии, деньги тебе на дорогу, и это, купишь вампиру пузырь, чтобы был поразговорчивей. Сдачу не забудь вернуть и собери все чеки, – буркнул редактор и с умным видом уставился в монитор. В зеркальной дверце шкафчика за спиной редактора отражался экран – на нем медсестра в халатике на голое тело била по лицу интеллигентного вида мужчину огромной резиновой елдой.

Стало понятно, что разговор окончен, и Денис попиздовал на задание. Адрес он отыскал быстро – в двух шагах от остановки, прямо напротив магазина, стоял ржавый фронтальный погрузчик на спущенных колесах, за ним – выкрашенный зеленой краской забор из каких-то металлических отходов. На покосившихся воротах висел синий почтовый ящик с белыми корявыми буквами: «О. Дракуленко». Поверх надписи кто-то нацарапал гвоздем: «Вампир – пососун», а чуть ниже ящика располагалось яркое граффити, выполненное, судя по всему, говном и глиной: «ХОЧЕШ КРОВИ – САСИ КИШКУ», так что сомнений в том, что Денис прибыл куда надо, не оставалось.

Сразу за калиткой начинался запущенный двор, заросший сорняками, в глубине – старый дом с давно немытыми стеклами и полуразрушенный сарай.  Пока Денис опасливо осматривался, в поисках собаки, из сарая вышел низкорослый мужичок с оттопыренными ушами и молча уставился на журналиста, вытирая руки о грязные штаны. Выражение лица у него было такое, будто он только что ебал козу или как минимум дрочил.

– Здравствуйте, вы Олег Дракуленко? – Денис вспомнил про букву «О» на почтовом ящике, а имен на «О» кроме «Олег» как то в голову не пришло. – Я из редакции «Загадок Черноземья», хотим про вас написать…

– Опанас. Литр, – сказал мужичок и принялся копаться в карманах.

– Что? – растерялся Денис.

– Что-что, литр давай и пиши, сколько влезет, – грязный палец указывал куда–то, где, судя по всему, и был этот литр. Дуй в лавку, а то они на обед сейчас закроются.

– Че, репортер? – продавщица стукнула о прилавок бутылками и оглядела Дениса с ног до головы.

– Журналист, а вы откуда…

– Наташ, к вампиру нашему опять с телевидения приехали! – проорала продавщица в подсобку, оттуда раздался женский смех.

– Я из газеты вообще-то, а что, часто приезжают?

– Да были тут пару раз, иди, вон он из калитки выглядывает, трубы, небось, горят. Денис обернулся и увидел в открытую дверь Опанаса Дракуленко, который стоял перед калиткой и через штаны чесал муде.

Во дворе уже был накрыт импровизированный стол. На ящике от противогазов стояли два грязных стакана, и лежал пучок молодого чеснока, только что сорванного с грядки. К зелени прилипли комочки земли. Вампир уселся на чурбак и взглядом указал на стаканы.

– А как же вы чесноком закусывать будете, ведь вампиры чеснока боятся?

– Все это хуйня, не умничай. Денис налил полстакана и поставил бутылку на ящик.

– А себе?

– Не, я на работе.

– Ну, смотри, – вампир выпил, занюхал рукавом и закрыл глаза. Наступила тишина, лишь ветер шелестел в зарослях сорняков и тополиных кронах, да ещё где–то недалеко лаяла собака.

Прошло минут пять, вампир вдруг очнулся, осмотрел двор так, будто видит это место впервые, прокашлялся и начал, как по писаному:

– Ну, значит так. Началось все прямо перед войной, в тридцать восьмом году. Деда моего звеньевой Петров укусил…

– Как это – укусил?

– А очень просто, подрались они по пьянке, дед звеньевого завалил, а тот – хуяк его за ляжку. И до крови прям, до крови, – вампир потянулся к бутылке и набулькал себе полный стакан. – Ясен хуй, нога потом раздулась, чуть не отрезали. А после этого, в полнолуние, дед пошел в сарай и стал у кур кровь пить. Через месяц бабку укусил опять же. И стали они вдвоем ночами на ферму летать, чтобы крови попить. А дед еще и доярок осеменять пытался, пока они без чувств валялись, да бабка не пускала.

Денис молча слушал. Было понятно, что мужичок несет абсолютную хуйню, к тому же вампир пьянел все больше и больше, язык его заплетался, повествование временами приобретало затейливые готические формы:

– А парторг наш, Иосиф Абрамович, говорит: «Паки вмале узриши мя, не убоюсь тварей, во тьме шныряющих и единственный пастырь мой Господь – направи мя твердой дланью...» – это он на партсобрании выступал, когда в восемьдесят четвертом у нас все свиньи передохли нахуй – ни с того, ни с сего, пробормотал вампир и уронил голову на грудь.

Дениса все это изрядно заебало, он засобирался и хотел спрятать остатки водки в портфель.

– Ты что, не веришь? – Дракулеко схватился за бутылку, попутно опрокинув стаканы. – Я вампир, я исчезать могу! Хочешь, покажу? Закрой глаза!

Журналист закрыл глаза и через несколько секунд услышал звук бьющегося стекла. Вампира на месте действительно не было, зато из окна сарая торчали подошвы стоптанных ботинок и доносился мат, да такой забористый, что боцман торгового флота, пожалуй, позавидовал бы.

За сараем – оказалось, что задняя стена у него отсутствует – в позе эмбриона лежал Опанас. Он запутался в мотке ржавой проволоки, вокруг лежали пустые бутылки, несколько из них разбились. Денис помог бедолаге подняться.

– Вот! Видел? Видел, как я исчез? – прокричал вампир Денису в лицо. Денис ухмыльнулся и повернулся, чтобы уйти.

– Погоди, я еще летать могу! Нетвердой походкой Дракуленко направился к воротам,  неожиданно ловко вскарабкался на них и замер на самом верху, кое-как сохраняя равновесие.

Денис поднял руку, чтобы остановить придурка, но тот нелепо взмахнул руками и скрылся за забором. Удар был такой, будто Звезда Смерти из Звездных войн не взорвалась, а уебалась о землю со всего размаха. Почуяв неладное, Денис выбежал из калитки и увидел Опанаса, который приземлился прямо в ковш погрузчика. Тело лежало в нелепой позе и не подавало признаков жизни.

– Блять… – в сознании Дениса мигом пролетели картины разбирательства с мусорами, неприятные вопросы, подписка о невыезде, суд… Менты дело ведь сошьют, как нехуй ссать,–  тоскливо подумал Денис и обернулся.

Прямо у забора стоял мужичок в дождевике и с удочками.

– Дядь, он сам прыгнул, ты видел? – с надеждой спросил Денис.

– Да хули я там не видел? – неопределенно как-то ответил мужик. – Репортер?

– Да репортер, а какое это имеет значение?

– Такое, блять, испортили вы его нахуй. Славы захотелось, водка, опять же, дармовая… Раньше был мужик, как мужик – вампир и хуле дальше? Работал себе на погрузчике, комбикорм пропивал и жил потихоньку себе.

А года два назад Леха Макеев, есть тут один такой, позвонил на ТВ-3, дескать, приезжайте, тут вампир и все такое. Эти приехали, видят – хуйня нездоровая. А что? Снимать-то надо. Ну и сделали про него сюжет, он там в самом начале ноги моет в тазике секунд тридцать. Дальше снимать нельзя было, Опанас нахуярился, и давай орать, что всех отпиздит, но сил не хватило – заснул на бегу в огороде, пока за бабой с микрофоном гнался. Режиссер даже бумажку ему написал, что в камеру говорить, да хули толку, он с пьяных глаз зачитать все равно не смог.

Через месяц вышел сюжет, тут и слава и все такое. А вампир наш дурак дураком, а тему просек. Теперь как ему нажраться охота нахаляву, он от имени односельчан во всякие навроде твоей газеты издания и звонит. А репортеры едут и поят дурачину, хоть бы один нахуй послал. Вот он и разбаловался, блять…

Между тем тело в ковше погрузчика заворочалось. Денис обернулся – вампир уже лежал на боку и тихонько похрапывал, чему-то улыбаясь во сне. Мужичок подложил ему под голову пустую пивную баклажку.

– А почему вампир?

– Да это давняя история, – мужик достал беломор и прикурил. – Опанас как раз дембель отгулял, значит, и на танцульках в клубе доебался до почтальонши нашей – дай да дай. А она такая говорит, – «Да ты пьяный, толку от тебя никакого». А он нихуя не отстает, пойдем, говорит, за клуб. Ну, пошли они за клуб, что у них там было – хуй его знает, только вернулся Опанас один и рожа вся в крови, сплевывает и молчит. А почтальонша следом, подмигнула ему и домой одна упиздила. Бабы потом на ферме говорили, что заставила его пизду лизать, потому что ебать не смог, а кровь на морде – это месячные у неё были. А хули, баба бедовая, коблы видать ее на зоне научили… Вот и приклеили ему погремуху, значит. Ладно, пойду я, – дядька затушил окурок о погрузчик и быстро засеменил куда-то вдоль забора.

В редакцию Денис не поехал, рабочий день почти закончился. Дома он достал с антресолей пятку, специально заныканную для такого случая. Завтра надо было сдавать статью, а на свежую голову написать было решительно нечего. Минутку помедлив, он приступил к работе: «Дорога в деревню шла по лесу, в котором даже в солнечный полдень было мрачно и жутко. Ухали совы и время  от времени какая то большая птица, почти невидимая в полумраке, кружила над путниками, издавая тоскливый, будто предсмертный, крик. Ноздреватый снег отражал умирающий свет луны…»