Начало франшызы тут http://udaff.com/read/creo/107521/

В час, когда стылое сентябрьское солнце опускалось куда-то в Несветай, когда на западе запылала багряная заря, потянув к востоку длинные зловещие тени,  когда с Татарки дохнуло  болотной прохладой тузловских вод, а седая борода дымов Новочеркасской ГРЭС,  устав трепыхаться в  бездонности застиранного неба, теплым одеялом  легла на город, когда черные стаи крикливых грачей легли на крыло и, роняя мумие, отправились смотреть свои птичьи сны в рощу Красная весна, именно в этот закатный час  небольшой, но очень сплоченный прайд пахучих  бомжей уютно расположился на живописном краю городской свалки, чтобы отведать яств, дарованных этим гостеприимным вместилищем неиссякающей манны.

Едва лишь  успели разложить они на картонном ящике  плесневелый сыр от "Магнита" и липкие сосиски  от "Пятерочки", лишь преломили они зачерствевший, в поте лица своего добытый, хлеб от «Юга Руси» и откупорили первую бутылку доброй бормотухи с пьяного угла,  как вдруг  из густых зарослей тростника, примыкающих к месту банкета, вышел неверною походкой странный человек.

Был он бородат и одет в когда-то добротную шинель советского комсостава, в кирзовые сапоги и пилотку набекрень. Изо лба его торчала рукоятка отвертки, обмотанная синей изолентой. В руке он держал, как копье, красный, явно снятый с пожарного щита, металлический лом.

Нетерпеливые в ожидании трапезы, чего только на свалке не повидавшие, не сочли бомжи данный биологический объект достойным своего внимания. И, как выяснилось, совершенно напрасно.
Заметив живописную группу, странный человек произнес что-то, напоминающее одновременно протяжную отрыжку и междометие "бля", сказанное с набитым ртом, и резко изменил направление движения. Вслед за ним из зарослей стали выходить такие же, как он, похожие на офицеров запаса, две недели отмечающих окончание военных сборов, персонажи.  В мертвых глазах их читался живейший интерес к участникам незатейливого пикничка на обочине жизни.

Приблизившись, странный человек перехватил лом двумя руками, размахнулся и разрядил повисшую было напряженную паузу, с хрустом опустив свое орудие на голову предводителя прайда, крупного и матерого бомжа по кличке Георгий Иванович. Второй удар, не откладывая в долгий ящик, нанес он оказавшейся поблизости первой даме прайда, известной в округе, как Сонька Менструация. Нанес прямо в грудь, основательно пригвоздив трепетную, как лань красотку к земле, а третий удар наносить уже и вовсе не потребовалось. Подоспевшая орда "партизан" принялась рвать и грызть живьем участников тайной вечери, в одночасье превратив их из субъекта трапезы в ее объект.

Странный же человек не стал задерживаться, выдернул и облизал лом, пошевелил ноздрями и, тяжело ступая, пошел в гору, туда, где кипела жизнь, и где зажигались огни вечернего города. Вслед за ним, сперва по одному, потом кучками, а затем и вовсе толпой, занимая все доступное глазу пространство, двинулись его разномастно одетые соратники,  поток которых, изливающийся из распахнутых ворот едва приметных за тростниками ржавых ангаров все увеличивался.
***

За два месяца до описываемых событий...

- А пизды хочешь, отварной?
Никитич смотрел на Витька озорным взглядом счастливого идиота.
- Она на вкус, как сазанчик, только без косточек. И навар, как ушица. А еще вяленая хороша, под пиво, что там твои кальмары. Нежная, сочная, жир так и капает.  Возьми какого-нибудь шмурдячного пива, типа Платовского, попробуй. Главное, чтобы  вкус был грубый, он оттеняет.

Щас сходим на второй уровень, нарежем тех, что помоложе, а чтоб не заметили клеем замажем, БФ-2  и мехом со старой ушанки заклеим. У меня клея целая банка есть. Советского еще. Им уже все равно не надо.
_ А может не будем а? - Витек попытался съехать.
- Не бзди, малой.  - взгоготнул Никитич и с прытью, не свойственной для его семидесяти с плюсом бросился собирать вещички: электронный ключ, герметичный бокс для отбора образцов,  резиновые перчатки, одноразовый скальпель, солдатскую ушанку и баночку с клеем в сумке от противогаза.

На его метания с деланным безразличием взирала камера наблюдения.
- У нас, как на подводной лодке, свои традиции и свои суеверия. И главное, не бзди - повторил он - чай не впервой.
В углу коптерки Витек заметил замызганную мультиварку Redmond. Воистину, не впервой.

Когда тебе сорок, а ты еще не женат и до сих пор не имеешь регулярного секса, если ты десять последних лет работаешь простым программистом в бюджетной организации, в окружении лопоухих джуниоров и они в глаза называют тебя Витек, то, к бабке не ходи, ты неудачник. Если кого-то сократят, то в первую очередь – тебя. И потом никуда не возьмут тоже именно тебя.  Не потому, что сорокалетний программист в глухой провинции это оксюморон. Отнюдь.  Просто потому, что ты Витек, и это написано у тебя на лице несмываемой краской.

Потому, что ты приходишь на собеседование в свитере, пятна на котором помнят еще студенческие пьянки,  потому, что ты грызешь ногти, прячешь глаза и путаешься даже в том, что знаешь лучше, чем эти малолетние выскочки, которые тебя собеседуют. Просто, потому что ты в их глазах неудачник.

- Тут все просто. - Никитич, похожий на ватного колобка,  уверенно семенил кривыми ножками по шпалам узкоколейки, уложенным, как казалось, специально под его укороченный шаг и эхо звонко множилось среди бетонных сводов полутемного и холодного тоннеля, казавшегося бесконечным.
- есть горизонтальные уровни, мы  сейчас на самом верхнем. Под ним еще два, которые нам доступны. Что ниже, лучше не спрашивай. По уровням проложены тоннели, по одному мы сейчас идем. Тоннели идут параллельно, с шагом триста метров. От них есть ответвления к помещениям для хранения и через каждые шестьсот метров идут тоннели перпендикулярно. Они узкие, только под кару. Ну вот, пришли.
- А это она, наша красавица - Никитич привычно махнул по считывателю картой доступа и ухватившись двумя руками за ручку открыл тяжелую дверь. Затинькали, зажигаясь, на потолке светильники  и похожее на операционную помещение, заставленное медицинской техникой, залило холодным бело-голубым светом. Одна из ламп продолжала раздражающе мигать. В дальнем углу на каталке лежало голое тело. Из тела в потолок задорно торчали голые сиськи.
- Значит так - Никитич плотоядно потер руки. - Сейчас ты ей вдуешь, потом я, а потом мы вырежем то, о чем договаривались и сварим. А ты, как новенький, сбегаешь в магазин за выпивкой.  Это у нас называется "Посвящение".
И отвернулся с деланно-безразличным видом, насвистывая мелодию из кинофильма "Убить Билла". 
- А если я не буду? - Витек чувствовал странное, смешанное со страхом и отвращением, нездоровое и непреодолимое притяжение к этому телу.
- А если не будешь, то сразу переместишься на третий уровень, к холодным. У нас тут за все одно наказание. Перчатки надеть не забудь, и вот тебе гондон,  инпортный.  У нас гигиена.

Витек подошел к каталке и потрогал то, что на нем лежало. Тело оказалось теплым, хотя в подвалах температура нигде не превышала 10 градусов. Поэтому он тоже, как и Никитич, был в сапогах, фуфайке, теплых штанах и шапочке. И с красным от соплей носом, с непривычки. Тело было самым теплым и живым из всего, что он успел увидеть на объекте.
Он неуверенно расстегнул ширинку и спустил штаны, чувствуя, как пульсирует стремительно наливающийся кровью член. Взял тело под колени и потянул к себе. Разорвал зубами неподатливую упаковку презерватива,  щурясь поискал, какой стороной его надевать и неловко раскатал.

И раньше, чем он успел вставить, за спиной вспыхнула фотовспышка и раздался сиплый истерический гогот нескольких прокуренных глоток.
- Ну ты блядь и идиот, ты ж ее и вправду чуть не трахнул - Никитич с полароидом в руке визжал и приплясывал от восторга. Рядом бились в припадке еще четверо неизвестно откуда появившихся мудаков в фуфайках.
- Добро пожаловать на борт, сынок. Не обижайся!


На  полигон Витек попал странным образом.  После того, как через полгода поисков стало понятно, что адекватная работа, увы, не предвидится, когда закончилось выходное пособие, а трубопровод голова-жопа выкручивал руки, требуя продолжения транзита в прежнем объеме, он  начал хвататься за любые шабашки, лишь бы платили здесь и сейчас. Естественно, обветренная на вынимании и укладке кубометров морда и заскорузлые руки стали еще одним стоп-фактором на продолжавших еще изредка случаться собеседованиях.  Так продолжалось бы и дальше, если бы однажды ему на имейл не свалилось с левого адреса подозрительное приглашение поучаствовать в развитии крупного логистического проекта. Команда целеустремленных профессионалов, белая зарплата, соцпакет и прочее бла-бла-бла. Дело, как говорится,  было вечером и Витек, не долго думая, согласился.

«Крупный логистический проект» оказался унылой заброшенной промзоной. С одной стороны ее теснила дымящаяся городская свалка,  с другой над ней нависал слоями ракушечника обрыв Новочеркасского холма. К подножью холма было приляпано несколько кургузых железных ангаров, к которым вели присыпанные тырсой ухабистые подъезды, а все свободное место было покрыто зарослями некошеного и непуганого тростника, в которых били родники и где запросто могли водиться крокодилы.

В пропахшей носками, табаком,  псиной и дошираком сторожке, гордо именуемой КПП, его встретил Никитич. Полковник в отставке, усмирявший Прагу,  возивший ракеты на Кубу и стрелявший волков на Байконуре. В кирзовых сапогах с закатанными голенищами и стоптанными наружу каблуками, в засаленной фуфайке и вязаной шапочке с надписью "Олимпиада 80". В конце то июля.
Все мало-мальски значащие факты своей героической биографии полковник с шуточками и прибауточками оттарабанил буквально в течение пары минут, пока допивал остывший чай из немытой, казалось, ни разу кружки.  Рядом с ним, на продавленном диване, под портретами главнокомандующего и премьер-министра лежали, свернувшись клубком,  две дворняги с ушами, увешанными гроздьями клещей.

- А почему она, на каталке,  теплая? - Витек как воду проглотил уже четвертую рюмку и пунцовый румянец от пережитого начал усугубляться багровым румянцем от выпитого. Они сидели с Никитичем в каптерке на втором уровне. Витек проставлялся.
- Понимаешь, программист - полковнику, казалось, доставляло удовольствие смаковать это слово, обкатывать его и обсасывать - я и сам толком не знаю. У нас обычный контингент, это покойники с кладбища. Их еще в морге подвергают спецобработке, пропитке, потом в присутствии родственников хоронят, а вечером откапывают и к нам. Все наши подвалы такими забиты. Они уже одеты, обуты, вооружены, чем бог послал и стоят поротно на консервации. Терракотовая армия, блять.
- Тут везде лежат трупы?
- Не лежат, а стоят. И это не трупы, Витек. Это наше оружие возмездия. Как говорят в ваших кинах,  воины судного дня. 
- А зачем?
- Ты што, тупой? Это единственное, что еще способно гарантировать нашу государственную независимость. Вот заебем вы всех, наконец, уебут они по нам ядерным оружием, а мы им ответим. Такие как ты или я сдохнут. Сразу или чуть позже.
А эти вот не подохнут, они уже мертвые. Такие объекты, как наш,  разгерметизируются, они выйдут на поверхность и мало никому не покажется. От нас до границы девяносто километров по прямой.
- Вы ж молодые  - продолжал  Никитич, разливая - вы же любите фильмы про всяких оживших мертвецов, кипятком аж ссыте. А зачем их снимают, скажи мне?
- Для денег?
- Дурак! Затем, пацан, чтобы население земли  морально подготовить к тому, что должно случится. Шоб они свыклись с мыслью, что вскорости вокруг будут бродить такие вот организмы и искать, на что бы наброситься. В общем, Окно Овертона и прочая научная хрень. Читал, небось?
- Военные, они не такие идиоты, как кажутся. Они хуже. Они давно просчитали, сколько обычный боец протянет на поле боя после нанесения по противнику упреждающего ядерного удара. Просчитали и прослезились. Мало он протянет, а потом и вовсе не жилец. Поражающие факторы ядерного взрыва изучал? Про Чернобыль слыхал?
Вот в НАТО пошли по пути роботизации, чтобы значится машины воевали, а человеки ими из бункера управляли. А мы, понимаешь, от бедности пошли, как всегда,  своим путем. У нас покойнички будут воевать. Им умирать уже не страшно. Открыли мы, в свое время, как делать из них биологических роботов.

Американцы то тоже со временем прочухали, что мертвяки это сила, и себе их стали запасать. После того, как наши ученые в Израили эти ваши повалили и все тайны проторговали. Ты чо, думаешь, Афганистан, Ирак, Сирия - просто так это? Хуюшки! Сырье там дешевое, арабы всякие. Миллионом больше, миллионом меньше - кто их заметит?
- А Украина, Никитич?
- С Украиной другое. Там два хранилища оставалось. В каждом по миллиону почитай. Мы их со времен Союза  сохраняли и поддерживали, а потом эти дурни самостийные решили америкосам все отдать, задарма практически. Представляешь? Вот как с такими людьми работать? Ну теперь то все в порядке, одно хранилище, в Крыму, теперь наше, второе практически зачищено. Хотя издержки - сам видишь.
Но ничего, живая мертвичина  в нашем 21-м веке самое ценное сырье. Круче нефти.  И цены на нее растут. Так что все окупится. Грядет большая война, не такая как были до этого.  Кумекаешь, программист?
- А почему вы так думаете, что война будет, есть предпосылки?
- Предпосылки, говоришь - Никитич поперхнулся – предпосылки, блядь? А то, что весь мир на голове стоит, это не предпосылки?  То, что вы ебётесь туда, куда надо целоваться и целуетесь туда, куда надо ебать, это вам не предпосылки?  То, что вы дальше своих ебаных телефонов ничего не видите, то, что у вас пидарасом быть почетнее, чем героем труда, это вам не предпосылки?  А то, что шесть миллиардов голодных, блядь, дикарей на это все смотрят с ненавистью и думают,  «какого хуя они так хорошо живут, они, а не мы?»,  это не предпосылка?  Кто такое запрограммировал, скажи мне, ты ж программист?




- Никитич, а ты кто тут, такой умный?
- Я  комендант северного участка, слышь, программист!. Уже четвертый десяток лет. Старожил.
- А чо ж ты в фуфайке то ходишь, как сторож?
- А в чем мне, в парадном мундире тут ходить, с аксельбантами? Здрасьте блядь, я командир дивизии зомби. Равняйтесь, блядь, смирно.
- Так а тут дивизия?
- Тут, почитай, целая армия, не считая нижних уровней.  Подо всем городом мы.
- А кто этих воинов выпустит, если нас всех накроет?
- Сами выйдут, не ссы. ту все продумано и многократно зарезервировано. Автоматически откроются все ворота и вперед!
- А кто их активирует?
- Да никто. Кислород им нужен. Они в атмосфере азота хранятся, при плюс шести градусах. И будут храниться, сколько надо. А подай им кислород, начнутся окислительные процессы, пойдет выделение энергии, они очухаются и рванут, пока питающая пропитка не кончится либо пока они не пополнят сами запас энергии свежим мясом. А жрать нечего будет, как обычные мертвяки, упадут и разложатся. Отличный инструмент для военных действий в городских условиях.
- А куда они  рванут, когда их выпустят?
- А вот это хуй его знает.  В этом то и есть наша самая главная военная тайна и военная хитрость. Никто не знает, что мы не знаем, куда они рванут.  Хотя, может быть, если бы наши западные партнеры знали, то боялись бы нас еще больше. В общем, основная наша стратегия в наступлении состоит в том, чтобы доставить их на поле боя и выпустить. А самим съебаться подальше.
Я с нашим контингентом встретиться тет а тет не стал бы. С непривычки обосрешься от одного вида. Но с ними все просто, если понимаешь,  они, как роботы, тупо уничтожают все живое, рвут, грызут, ломают, пока сами могут двигаться. А ниже третьего уровня, там...
- Что там?
- Да ну его нахуй, лучше не знать. Спать будешь спокойнее. Пиздец там полный. Туда уже никто давно не ходит, а кто ходил - те давно не в себе и хуйню всякую несут. Говорят, что они там стали другие, что ими что-то управляет, и что там буквально нутром чувствуешь, как они нас ненавидят, за то,  что мы живые, и чувствуешь, как они хотят выйти.  И тебя, самое главное, тебя самого что-то изнутри тянет их всех выпустить. Вообще, оттуда седыми выходят. Так что забей, наши уровни с первого по третий.
- Так а с теплыми то что, Никитич?
А вот с теплыми, с ними еще сложнее. Они более живые, штоли, и что-то даже понимают. Но интерес у них один – ебать все, до чего дотянешься.  И они заразные. Кого трахнут, тот таким же становится.
- А  откуда они взялись?
- Да вот,  случАй был, несколько лет назад, в шахтерском поселке, за Новошахтинском, какая-то хрень с народом случилась. Все с ума сошли за новогодние праздники и друг-друга заебли до смерти, в буквальном смысле. Водка, говорят, плохая была. А другие говорят - эксперимент над ними поставили. Кто теперь разберет. Поселок с землей сравняли, а их всех там собрали, тыщ пятнадцать, и привезли к нам, на второй уровень. Изучают.
Говорят, что они сулят нам технологический прорыв.  Теплый, он же с виду как человек, только не в себе. Ему вколи успокаивающее и подмешай одного к толпе беженцев, он через полдня очухается и всех заразит, и пиздец матушке Европе. Там такая содомия начнется, что ихние геи к нам в Дагестан побегут прятаться.

А вот кстати, один теплый, слыш, рассказывали,  из поселка таки съебся. Самый, типа, главный. Ушел через украинскую границу, успел только погранцов в Успенке заразить и таможенницу. Она тоже тут. Да что я тебе рассказываю, ты  ж сам на ней сегодня чутка не подженился. Она самая свеженькая, ее прямо с поста привезли, она нам еще глазки тут строила, шутила, а потом одежду сорвала и предлагать себя начала, моле ебите меня кто куда может, а глаза невидящие, как у мертвой. Жуть короче.

Вот ее несколько лет уже исследуют. Накачали чем-то, чтоб не прыгала, побрили налысо, глюкозу колят, кормят через трубочку, опыты ставят, зонды со всех сторон заводят, электроды присоединяют. А сейчас она на вроде как на лечении. Ей вкололи какой-то препарат,  да переборщили. Впала в кому наша спящая красавица. Лежит бревном. Хотя, мне кажется, она все слышит и все понимает.
- Никитич, а неужели никто не догадывается, чем мы тут занимаемся? Такое ведь не скроешь. Особенно если покойников выкапывать по всей стране.
- Так а государство на что? Оно за всем следит и порядок поддерживает. И на корню пресекает. Вот, недавно, например, завелся в городе один малахольный, не слыхал? Все по кладбищу ходил в казачьей форме, с бородой, нарывался - мол могилы славных предков разоряют, нос совал куда не надо. Прикрыли родимого, тихо и красиво. Пекаль у него обнаружился в косметичке.

Опять же времена какие нынче - никто ничему не верит, везде несут хуйню, кто во что горазд. По телевизеру, для тех, кто попроще, в интернетах этих ваших, для всяких хитровыебаных, типа тебя, кто себя умнее других считает. Кому-то алюминиевой ложкой накладывают, кому-то позолоченной. А все говно из одной бочки, даже меда добавлять не надо.

Продолжение следует…
© 2015  Че катилло ака Фрезеровщик