1. Таксист

Я свернул на Маяковскую, ругая редких пешеходов.
Последний пассажир - тупая истеричная блондинка настолько вывела меня из себя, что я для того чтобы не выкинуть ее посреди дороги, начал цитировать Канта.
Услышав незнакомые слова, блондинка сразу заткнулась. Видимо, посчитала что это какая-то мантра или заклинание. Современные бабы-дуры очень падки на модную сейчас эзотерику и всякие там буддизмы.
Так что последнюю часть пути она сидела молча, зажмурив глаза и скрестив пальцы.
Зачем, я так и не понял.

Включенное радио извергало на меня поток новостей: cын некого олигарха разбился на МКАДе, катаясь на своей новой Ламборгини, депутату отрезали руку за воровство, оперы накрыли притон элитных чеченских шлюх, но те подорвали себя во время задержания. Словом, стандартный поток ежедневного дерьма и сплетен, который я слышу каждый день. И что самое интересное - новости никогда не меняются, словно все делается по какому-то секретному шаблону.
Сначала, неведомые корреспонденты рыскают с утра до ночи снимая и записывая различные аварии, пожары, убийства, etc. После, в своем логове они собирают весь материал и смотрят в шаблон.
– Так-с, – говорят они. – Сегодня у нас  четверг, а значит рассказываем про суициды и аварии с летальным исходом.
– Ага, а завтра у нас пятница - день борьбы с коррупцией и ловли педофилов.
Обсудив и составив план, они, гордые своей работой, вешают фотографии и текста на большую доску. На этом их работа закончена. Падальщики могут отдыхать.

Радио перестало бубнить, и из динамиков раздался пидерастичный голос, который завывая пел то ли о любви к мужчине, то ли о мужчине и любви. Меня всегда удивляли такие неожиданные вставки из песен, которые проскальзывают в вечерних эфирах почти всех станций. Понятно конечно, что это предназначено для пиара очередной звезды-однодневки и что за раскрутку этой бездарной песни чей-то папаша откатил немало бабла.
Это все хорошо и очень мило.
Но как могли допустить появление этого существа на радио "Золотой Дождь"?
Самого грубого и мужского радио во всей России, черт возьми.
Поморщившись, я выключил магнитолу. Как оказалось - не зря.

2. Встреча

На нем был платок, который скрывал нижнюю часть лица, глаза были закрыты очками с темными линзами.
– Уважаемый, нам нужно заехать в пару мест, платим за простой и еще сверху. Согласны? – наклонившись к окну, произнес мужчина.

Мне сразу не понравились эти двое, стоящие на перекрестке под светофором.
Мигал зеленый свет, и я был вынужден остановиться.
Тот, что был повыше, сразу двинулся ко мне, а низкий остался. Откуда-то из складок его плаща исходил небесный свет, вероятно из планшета или смартфона.
Я быстро прикинул в уме что могут сделать с бедным таксистом из провинции эти ребята замотанные в тряпки.
Они могут быть некрофилами, любителями BDSM-а, которые разъезжают между закрытыми клубами и в самом плохом варианте  могут быть парой геев-маньяков, которые путешествуют автостопом.

Все эти варианты означали, что меня могут: убить, ограбить, изнасиловать орально/анально, а возможно и убить сначала, а изнасиловать уже после смерти.

От высокого доносился аромат дорогой туалетной воды - легкая смесь грейпфрута с оттенком хвойного леса, да и ожидая моего решения он то и дело посматривал на часы стоимостью 3к евро, не меньше.
Даже если они будут маньяками и извращенцами, то явно из высшего общества. Быть может если я приму участие в их оргии или побуду "нижним" пару часов, то они подкинут мне бабла.
Но то что это хороший шанс подзаработать думала только одна моя сторона, вероятно самая темная и скрытая от других.
Другая же лихорадочно взвешивала все варианты и думала что же делать. Но в эту ночь решала тьма.
Вздохнув, я согласился.



3. Мент

Первый адрес, который назвал высокий, меня смутил, и я сразу вспомнил все свои опасения, возникшие в первые секунды после предложения этой парочки.
Мне предстояло везти их в самый грязный и самый заброшенный район Москвы. Район, который был самой большой обителью бомжей и различных отбросов общества.
Имя этой цитадели зла даже звучало зловеще - Чертаново.
По рассказам моего хорошего знакомого - алкоголика Андрюши, китайцы с рынка звали этот район Cher-tyan и лишь при одном упоминании начинали плеваться и размахивать руками.
Буддисты чертовы, им бы успокоится и дальше работать, но нет!
Выписали себе из Тибета мага-отшельника какого-то, по вполне себе русской фамилии Тюленин, который им таблетки из трав делает.
Так вот, китацы этих таблеток наглотаются и потом весь день полусонные ходят, руками уже не размахивают, танцы не танцуют - под приходами короче.
Зато потом работают по 12 часов в сутки и слова не скажут. А как выходные, то они сразу к Тюленину на прием. За таблетками, вестимо.
Знающие люди говорили, что Тюленин и сам пьет. Жутко пьет.
Ну,  Андрюша его в глаза и не видел, может и вовсе - миф.
В общем, в это место мне хотелось меньше всего.


Уже полчаса мы ехали в тишине.
Высокий смотрел в окно, а его партнер сидел уткнувшись в планшет.
Обычно, когда я развожу пассажиров, я люблю с ними поговорить. О погоде, о семейных делах, иногда о политике. Об обыденном.
Один раз со мной, из-за моей излишней болтливости, приключилась занятная история.
Около одного из гламурных кабаков Москвы я подобрал перебравших студентов, как позже оказалось с философского факультета,  которые на мой вопрос: "Что из себя представляет Сартр и стоит ли его читать?", устроили бурную дискуссию, решая между собой, кто же главнее и важнее в идеях экзистенциализма: Сартр или Кафка.
Дискутирующие смешивали такие научные и глубокие слова как - экспрессивный, полигамный, ничтоже сумняшеся, со словами обыденными и более родными русскому человеку - пидорас, хуявка и косоглазый хуесос.


Один из студентов, с небольшими усиками и очень бледным лицом типичного интеллигента, кричал что-то про процесс и про терзания личности в бескрайнем море бытия, другой же, бритоголовый, с большой окладистой бородой, басом рассуждал о проблемах церкви и постмодернизма. 
Студент, сидящий рядом со мной, ежеминутно прикладывался к бутылке и бормотал что-то о преследующей его тошноте и полнейшем хаосе и абсурде человеческой жизни.
Так я и не познал Сартра.

Сигарета дотлела, и я полез в карман за пачкой.
– Вы могли бы не курить так часто? – раздалось с заднего сиденья. – Спасибо.
– Да нет проблем, хозяин - барин, – буркнул я, вмяв только что вытащенную сигарету обратно в пачку.
– Владилен. – раздался вкрадчивый голос – Меня зовут Владилен Пятин. И предполагая ваш следующий вопрос, отвечу: мы в масках, так как хотим быть инкогнито, понимаете? Мы не бандиты и не парочка влюбленных голубых, не беспокойтесь.
Я вздохнул и посмотрел в зеркало заднего вида. Редкий свет стоящих на обочине фонарей отражался в очках Владилена.
– Ну, раз я уже представился, то как ваше имя, уважаемый? – произнес он.
Я свернул с асфальта и выехал на гравий. Еще полчаса езды и мы окажемся в Чертаново. А что же будет после? Я не мог ответить на этот вопрос. Или просто не хотел.
Было ли тут место страху? Кто знает. Скорее, просто чувство неопределенности, обыкновенно мне непресущее.
– Максим, – наконец, выдавил я. – Можно просто, Макс.
– Очень приятно, Максим. Надеюсь, наше сотрудничество пройдет гладко и без особых проблем.
Меня подрезал пьяный азер на Приоре и я матюкнулся. В такое позднее время, да еще и на шипованной резине. Сука.
– Вижу, вы согласны со мной. Ну, а это Димитрий. – Владилен кивнул на соседа.
Тот, уткнувшись в планшет, что-то пробурчал в знак приветствия. Я кивнул головой.
– Как видишь, Макс, Димитрий в отличие от меня, человека старой закалки, большой любитель новомодных гаджетов. Очень любит социальные сети. А ты? – спросил Владилен.
Я задумался. Отношение к всяким Контактам и Фейсбукам у меня было очень двоякое - с одной стороны это однообразно и тупо, с другой над контентом всегда можно поржать. Так что, можно сказать я занимал нейтральную позицию.
– Не за, но и не против. – буркнул я.
Пятина этот ответ, вероятно, устроил и он потянувшись, устроился поудобнее.
– Ну, тогда какие у тебя вообще развлечения, Макс? – выждав, произнес Владилен. – Или ты только вкалываешь, вкалываешь и вкалываешь?
– Пьет, да баб ебёт. - со смешком сказал Димитрий, подняв глаза от планшета. – Чем еще народу заниматься, мы же русские, бля!
Я растерянно рассмеялся. Пятин хмыкнул и приоткрыл окно.
– Дождь начинается, – задумчиво произнес он, смотря на темное небо. – Не к добру это.
Как в воду глядел.

– Лейтенант Виктор Падько, вечер добре. Шо же мы нарушаем, уважаемый? – выдохнуло в окно, обдавая меня перегаром и запахом чеснока, красное мясистое лицо немолодого уже полицая, который стоял переминаясь с ноги на ногу, словно готовый пустится вскачь.
Его усы презрительно топорщились, и я мысленно сравнил их с хорошей такой щеткой для обуви.


– Документы предъявите. – зло произнесли усы лейтенанта.
На меня напал какой-то неожиданный мандраж, и я стал бегать руками по куртке пытаясь найти кошелек в котором лежали права.
Тем временем мои пассажиры времени не теряли.
– Вот до чего довела твоя реформа смены названия, – тихо произнес Владилен, обращаясь к соседу. - Они становятся все тупей и тупей.
– Да и толще. – добавил Димитрий, при этом тихо смеясь.
Как я понял потом, лейтенант Падько, кроме его незаурядных усов, был еще и обладателем отличного слуха и поэтому резко переместился к окну где сидели мои пассажиры.

Сквозь шум дождя, бившего по крыше машины, я смог расслышать лишь крик Пятина, явно обращенный к лейтенанту: "попутал что ли, сука?"

Дождь хлестал все более неистово. На лейтенанта Падько было жалко смотреть - с его фуражки стекали маленькие ручейки, а рыжие усы обмякли, потеряв всякую агрессивность.
Он стоял около патрульной машины в одном нижнем белье, и смотря куда-то сквозь меня, отдавал честь.
– Вот, это уже другое дело. – удовлетворенно произнес Владилен.
– Тебе бы, Макс, синее ведерко приобрести - вообще проблем с этими козлами не будет. – засмеялся Димитрий и вернулся к своему планшету.
Я же, все еще держа в руке найденные в заднем кармане права, судорожно пытался понять, с кем имею дело.
Они могут агрессивно вести себя с ментами. Это раз. Я знаю лишь их имена, но не вижу лиц. Это два.
Сегодня я впервые увидел опущенного мента и мне это понравилось. Это три.
Бинго.

4. Свои


Могу сказать точно, что в этой части Москвы я был впервые. Обветшалые дома, мусор и в завершении - темная дыра подъезда, из которого доносилось приглушенное пение на неизвестном мне языке.
– Останови здесь. – тихо попросил Владилен.
Я подъехал к куче мусора, которая напоминала окоп.
– Мы скоро. – произнес Димитрий.
После встречи с полицией мои пассажиры явно стали немногословны.
Хлопнула задняя дверь машины и фигуры скрылись в подъезда.
Пение стихло.
– Мага здесь? – услышал я приглушенный голос Пятина. – Я от Намзара.
– Второй этаж, направо. – с акцентом ответил грубый голос.
В окне над подъездом зажегся свет. Из темноты заиграла лезгинка.
На втором этаже явно намечалось застолье. Надолго.
Я потянулся к бардачку за сигаретами, попутно включив магнитолу.
На радио "Золотой Дождь" был час экстремистской музыки. Заиграл "Каловорот - Герои БРОА".
– Чурки ебаные, – подумал я, лениво затягиваясь. – Вот такой вот satisfaction.





Спустя полчаса из подъезда вышел Димитрий с двумя большими пакетами.
Я приветственно мигнул фарами. 
Задняя дверь жалобно скрипнула и он влез на сиденье.
– А где Владилен? – спросил я, выпуская кольцо дыма.
– Да он скоро, – с глухим смешком ответил Димитрий – Его не хотят отпускать.
– Там либо ваши друзья живут?
– Друзья друзей.
– У вас прямо Вконтакте какой-то.
– Не без того.
– А что в пакетах?
– Подарки с Кавказа - со смехом ответил Димитрий. - Не бери в голову.
Я кивнул головой. Опять эти игры в секретность.

Следующим пунктом назначения был то ли притон, то ли публичный дом, скрытый под вывеской известной молодежной организации - "Cвои".
От всезнающего Андрюши я слышал, что вход туда был заказан лишь для депутатов, охочих до юных девиц, да миллионеров, которые платили бешеные бабки за то, что бы хоть разок поучаствовать в оргиях этого вертепа.
Так же притон спонсировал различные фестивали для юной и прогрессивной молодежи, на которых "Свои" принимали свежих неофитов в свою организацию.
Андрюша утверждал, что огромный приток новичков можно объяснить лишь полной властью Эроса, который не только царил над всей организаций, но и был верховным божеством теневых спонсоров "Своих".
Охочие до тел себе подобных, сжираемые похотями и страстями юноши и девушки не могли устоять перед сладким обещаниями наемных зазывал.
Так из городков и провинций по всей России в столицу страны съезжались будущие бухгалтера и юристы, не понимая всю опасность своего решение.

Мы немного помотались по центру, потом резко свернули направо, проехали два раза на красный свет под вой сигналок и оказались в Весковском переулке.
– Дом 2, строение 1. – Владилен тронул меня за плечо. – Паркуйся там.
Около входа в здание стоял очень худой человек одетый в серый тренч, который, заметно нервничая, с кем-то разговаривал по сотовому. Каждую секунду он распылялся все сильнее и сильнее.
– Как недобор? Как недобор у вас, бля? Зовите студентов, школьников, бомжей с вокзала, бля. Чтобы под завязку мне автобусы набили! Уволю всех нахуй, гады! – кричал он в трубку.
– Вот и Вася. – сказал Пятин. – Приехали.

Я уже приготовился сидеть час или больше, ожидая эту парочку, но тут Владилен постучал в окно: "Ты что сидишь? Давай с нами".
Димитрий держал в руках два тех самых пакета, которые я видел еще в Чертаново.
– Так что в пакетах? – спросил я у Владилена.
Тот отмахнулся: мол, потом. И помахал рукой Василию, который заметив нас, стал что-то вталкивать огромного вида охраннику, в одиночестве стоящему на улице.
– Сейчас зайдешь внутрь с нами, расслабишься, может чуть выпьешь – начал объяснять на ходу Владилен, – Девочки там всякие, красивые тоже есть. Пользуйся в общем. Ну, а потом мы свои дела сделаем и по домам. И не парься - все за наш счет.
Такой расклад меня вполне устраивал - халява есть халява. А про девочек, это вообще отдельный разговор: сказывались последние полгода без постоянной подруги.



***

Владилен бросил на стол пакет. Василий с вопросом посмотрел на него.
– Чистейший. Кадаров не будет обманывать. – с ухмылкой произнес Пятин.
Димитрий хихикнул не отрываясь от планшета. Наверное писал новый твит или готовил пост в жэжэшку. Надеюсь, я там не буду упомянут.
Василий поддел ножиком пакет и из него на стол посыпался белый порошок. Героин. Таким я видел его на экране телевизора в сотне мыльных боевиков и таким же он оказался в реальности. Рыхлый, белый с небольшим серым оттенком.
– Будете? – Василий обвел нас глазами.
Владилен отрицательно качнул головой. Димитрий что-то пробурчал, не отрывая взгляда от экрана, я же лишь скромно потупил глаза.
Во времена студенчества мы с одногруппниками любили употреблять различные вещества, открыть, так сказать, третий глаз. Но тогда в ходу были марки, а тяжелее никто и не предлагал.
Представьте только: идет четвертая пара античной философии, все, даже дикие ботаны изнемогают от количества непонятных аббревиатур на квадратный сантиметр текста. Да еще этот противный голос лектора, который прочно въелся в уши.
Но тут звучит долгожданный звонок на перерыв и все гурьбой бегут в толчок за свежей маркой - вот она сила скуки помноженная на доступность.
Через пару лет после окончания института я как то задался вопросом - кто же толкал нам эти марки?
Прошелся по однокурсникам, половина из которых уже были заведующими кафедрами и докторами наук, сидящих на героине и метадоне, но они мне не смогли ответить.
Лишь только через всезнающего Андрюшу я смог узнать что дилером был некий мажор, поступивший на философский факультет ради корочки для своего папаши и каждые выходные посещавший заграницу, якобы с целью пошопиться.
Как же его звали… то ли Сергей, то ли Александр, уже и не вспомнить.

Василий качнул плечами, мол, не хотите как хотите и быстро разложил дорожку из порошка на одного.
– Забористый, – крикнул он, поёжевшись, – Мое почтение Намзару.
Я рассматривал корешки книг. Василий явно знал толк в садизме. Тут и Захер-Мазох, и де Сад и даже Масодов. Резные амурчики над моей головой посмеивались. Чего они только не видели в этом кабинете.
– Нам побазарить надо. – Василий тупо смотрел на стол.
Продолжая изучать библиотеку я понял, что Василий кроме садизма увлекался еще оккультизмом, гонками и поп-артом. Ну что за человек такой.
– Парень, – Василий взглянул на меня огромными зрачками. – Сходи вниз, развейся.
Я посмотрел на Владилена.
– Мы скоро, – кивнул он. – Девочки в твоем распоряжении.

5. Анатоль

Рита оказалась студенткой одного из провинциальных вузов, какого именно она говорить отказалась.
"Мало ли, – фыркнула она, – Вычислишь меня, потом еще и замуж позовешь."
В Москву же Риту привело патриотическое воспитание отца-полковника и дикое, неконтролируемое желание. Она была нимфоманкой.
– Это то же нормально когда девушка хочет много и часто! – восклицала девчушка, – Ведь долг любой женщины, как матери рода, как хранительницы очага, взять в себя лучший ген и вырастить ребенка только от альфа-самца.
Потом мы заказали текиллы, и Риту развезло не на шутку.
Она начала вспоминать свое тяжелое детство без колбасы и деревянные игрушки, прибитые к полу.
Я, слушая ее бредни, усмехался и думал: "Что же ты сука несешь, поколение айфона и Вконтакте, колбасы у нее не было, блять."
Продолжая пояснять мне за свою юность, Рита опрокидывала стопку за стопкой.
Сейчас она казалась мне одной из тех провинциальных дурнушек, которые плохо умеют считать, но обладают выразительными чертами лица или пикантными округлостями.
Недвусмысленные хохотки сменялись прижиманиями к различным частям моего тела, поправления волос чередовались запрокидыванием одной ноги на другую, с секундной задержкой.
Последний раз меня так клеили в школе, классе в восьмом. Ее звали Женей и она носила брекеты.
Из-за этого небольшого нюанса у нее было мало подруг и она вечно сидела одна за первой партой.
Ах, да, она была еще и зубрилой. Так что упоминать о том, что она была дико непопулярной и никогда не целовалась, не стоит.
Но когда она видела меня у нее внутри что-то загоралось и она начинала совершать дикие поступки: била меня по заднице, швыряла на пол мои учебники, подглядывала за мной в туалете.
Вероятно, в Жене просыпались ее будущие лезбиянские наклонности, так как порой своими поступками она пыталась заменить чисто мужскую функцию – яростное ухаживание. Думаю многие мужчины прошли этот школьный этап, который представляет собой дёргание косичек и исследование пальцами всех мыслимых и немыслимых женских отверстий.
Так что мое желание постепенно сходило на нет и я уже начинал думать о том, как бы избавиться от надоедливой девчонки.
– Я в туалет. А ты никуда не уходи. – прошептал я Рите – Мы еще не закончили.
Она несколько раз истерично кивнула, но мне показалось что мои слова для нее ничего не значили - Рита перебрала с алкоголем и сейчас была в замедленном мире полном улыбчивых людей и смердящей доброты вокруг. Я же, в ее представлении, был кем-то в вроде милого дракончика или собачки. Но это мне было только на руку, ибо мое либидо уже развеялось, да и отлить не помешало бы.
До туалета я дошел следуя лишь своей интуиции, так как охранник отказывался отвечать на мои вопросы. Он стоял как истукан и его мертво-голубые глаза пристально смотрели на сцену.

Я пытался попасть в центр своего писсуара, но вместо этого прицельно бил в соседний.
Мужчина, который отливал рядом, засмеялся: "Только не стоит теперь называть нас туалетными братьями".
Я тупо уставился на него и продолжил мочиться.
Мужчина опять засмеялся, и застегнув ширинку стал разъяснять.
– У нас в клубе есть неформальное правило, если человек пересек струей своей мочи чужую, по глупости или по случайности, его и другого называют туалетными братьями. В шутку конечно. Это как игра для своих, понимаешь?
Я покачал головой.
Мужчина засмеялся еще сильнее и хлопнул меня по плечу.
От удара я не удержался и нассал себе на туфли.
– Да ты братец шутник. – серьезно сказал мужчина и кивнул на зеркало.
Там стоял человек с опухшим лицом и со спущенными штанами посреди самого чистого туалета в мире. Его ботинки были обоссанны, а член грустно опустил голову и задумался о чем-то. Вероятно, о судьбе России.

Но самое печальное, что этим человеком был я
Мужчина показал мне большой палец и вышел из туалета.
Я кое-как заправился, умылся водой пахнущей фиалками и пошел за своим туалетным братом.
Так, сам того не ведая, я оказался в другой части клуба.

Неожиданно в зале погасли все огни, и на сцену выбежала очень толстая женщина с шапкой рыжих волос.
– Сейчас, мои дорогие, мы с вами отметим день рождения нашего любимого Владислава Дмитрича. Ура, ура, ура! – пропищало на весь зал это существо.
Вокруг меня мужчины в смокингах стали выкрикивать поздравления.
Я уже был изрядно накачан спиртным, так что все эти крики смешивались в моей голове, превращаясь в ужасающий рокот.
На сцену выбежал человечек небольшого роста и томным голосом стал петь что-то про луну.
Аккомпанировала ему пара молодых ребят, одетых в кожу.
Моему мозгу, медленно умирающему в алкогольно-наркотическом бреду, показалось что музыка располагала к танцам и я, вскочив с дивана, начал выделывать кренделя.
Человечек заметил это и указал на меня толстеньким перстом. В зале стали шептаться и нерешительно хлопать.
– Просто щелкунчик! – истошно крикнул я и обессиливший, упал на диван. Человечек закончил петь, и мило улыбнувшись залу, скрылся за кулисами.
Раздались аплодисменты и крики: "Маэстро!".
Тут я заметил, что в зале ни одной девушки: даже официанты это накачанные мужики в облегающих шортиках.
Но так как туман в моей голове не желал рассеиваться, я особо не придал этому значения.
Я просто полулежал на диване, и мне было комфортно.
Тут ко мне на диван подсел молодой паренек в роговых очках.
Он немного смущенно положил мне руку на колено и представился: "Анатолий".
Дальше я помню лишь то, как нещадно вколачивал милому Анатолю кулак за кулаком в морду, да так, что его бледное мальчишеское лицо походило на кусок мяса.
Мужчины в смокингах тактично окружили нас и наблюдали. Лишь неопознанная мной женщина с рыжими волосами стояла на краю сцены и пискляво призывала всех к порядку, ибо скоро приедет Владислав Дмитрич.
Наконец, официанты стали разнимать нас. Точнее, они пытались унять меня, потому что Анатолий лежал как кукла и никак не реагировал на мои удары.
Тут заиграла праздничная музыка, и дверь в зал громко распахнулась.
Толпа в едином порыве ахнула и все сразу стали аплодировать. Вокруг взрывались хлопушки, и летало конфетти. На головах мужчин в смокингах откуда-то появились дурацкие праздничные колпаки.
В дверях стоял человек похожий на огромного кабана с морщинистым лицом. 
Злобно прищурившись, он оглядел взглядом зал и тонким голоском обиженно спросил: "А где Боря, уже уехал что ли?" 
В толпе краем глаза я видел Владилена, который довольно ухмыляясь, что-то шептал на ухо стоящему рядом Василию.
Рита, Человек-кабан, Анатолий, конфетти, чистейший героин - все завертелось у меня в голове.
Темная пелена застелила глаза, и я обвис на руках у официантов в кожаных шортиках.





6. Куратор

Окна в комнате были занавешанны шторами, и сквозь них слабо пробивались лучи солнца, отдавая краснотой.
Я огляделся: меня заботливо положили на огромное кожаное кресло и укрыли пледом. Рядом, на тумбочке, стоял стакан воды и лежали таблетки.
Голова трещала так, будто пару часов назад я смешивал мескалин с абсентом, или запивал крепчайший ром самогоном.
Я потянулся за стаканом воды и внезапно почувствовал, что не один. За столом в центре комнаты кто-то сидел.
Причем был виден лишь светящийся силуэт, остальное скрывала массивная спинка кресла.
– Эм.. а вы кто? – тупо спросил я у кресла.
Послышался вполне человеческий вздох.
– Куратор, – глухо ответили мне из-за стола.
– И что вы тут делаете? – спросил я, лихорадочно пытаясь понять как я здесь оказался.
– Сижу вот. За Россиюшкой наблюдаю. – жалобно ответил мне голос.

Конец первой части.