Не слишком строойная колонна призывникоф с рюкзаками на плечах, сумками на хилых и не очень плечах, а тагже полными авоськами в юных натруженых руках запиздовала в воинскую часть, где им предписано было принять воинскую присягу, а до того пазнать основы армейской жисти.
Рекогносцировка на местности призывниками была отмечена по времени (06.40 по Маскве), чистоте и понятности планировки территории, а также жизнерадостными возгласами с 4 и 5 этажей прилегающих зданий и их адноабразностью «Вешайтесь, духи!».
    Невзъебёзный запах свежежаренных пирожкофф с мясом, рисом и яйцом и особенно с повидлом, купленных каких-то 7 часов назад на вокзале и находившихся в рюкзаке одного из призывникофф, агалтело нивелировался  похмельем от той же на вокзале купленной и добросовесно распитой в тамбуре вагона водки «Русская». А потом уже и в ячейках плацкартнага вагона тоже распитой неоднократно.
      Дальше бывшие командиры сдали по головам прибывшее стадо будующим командирам и съебались, а остальное стандартно было: баня, форма, портянки, подворотнички, документы, обед и лекцыи. 90% этаго обеда и 90 % хлеба остались нетронутыми. Но только в первый день.
      Да атбоя была еще какая-то беспзды полезная армейская суета и где-то даже движуха, и, наконец-то  всё угомонилось. Мне перло как фсегда, и я лег на нижнюю койку. Дождавшись, пока воин на верхней койке отскрипит  5 минут, я заснул. Одежда была уложена по уставу на табуретку, документ военного – в левом внутреннем кармане гимнастерки.
      Наутро после зарядки, САшной мозгоебли, нетронутого завтрака (а перед ним фсе помылись и фсё такое), захотелось покурить. Сигареты закончились, и рука метнулась к красной книжице, в которой были 40 рублей ( синими купюрами по 5), на которые я расчитывал вести карантинное умеренное существование. А сейчас вознамерился посетить местный магазин с целью избавить себя от голода никотинового и желудочного.
      Феерическое обломинго атхуячило мои глаза и руки, когда я открыл свой военный билет и ломанулся на последнюю обложку. Феерическое обломинго заголосило и вокруг: «Блядь, все деньги спиздили», «И у меня тоже», «Водительское помыли, пидарасы», «Ахуеть, блять!».
      Сержанты недоумевающе честными глазами громко вопрошали «И кто-бы это мог быть, что за пидары такие?» и огорченно разводили руками, закончив произносить всё вслух.
      С тех пор денег в документах не ношу, кладу деньги в несколько мест, и не верю сержантам. Полезный осадочек-то остался.