Жили-были людишки на одном острове в океане. Во все стороны с острова не было видно ничего - всё море да море. И вот, со временем, почувствовав непреодолимое желание побороть хоть каким-то образом страх смерти и полного небытия, придумали они ночного Матумбу, дневного Маюмбу, и Кабамба там был, и Румимба, и даже Каррамба и Беримба. Один отвечал за гром, другой за хороший урожай кокосов с бананами, третий за переправку мёртвых людишек за океан на большом попугае - в общем, дело каждому нашлось. Нашлись и среди народца те, кто похитрее. Поняли они, что можно ничего не делать, а кокос на столе завсегда иметь. А надо, ещё и спинку почешут, найдутся. Треба только обмануть доверчивых островитян - убедить, что всё плохое, что происходит, это оттого, что Матумба и Маюмба злятся на нерадивых людишек. А всё хорошее - оттого что хитрый нашептал пару правильных слов над кишками барана и над по-особому рассыпанным просом.
С тех пор хитрые зажили припеваючи - знай себе, пугай людей, сыпь зерно и предрекай страшное.

Но люди не были бы людьми, если бы не развивались. И со временем хитрая часть населения, покумекав, догадалась, как эффективнее достигать тунеядских своих целей. Всех Матумб и Кабамб, в целях сокращения издержек по запоминанию шепотков, заменили на одного. Для нагнетания жути и пущей значительности имя его всем подряд не называли, делали круглые глаза и прикладывали палец к губам. Хотя имя было довольно для этого острова обычное - Лумумба. Под шумок придумавшие апгрейд хитрые путём термической обработки на открытом огне избавились от медленно соображавших конкурентов, цеплявшихся за устаревших Матумб. Для себя хитрые придумали красивые одёжки из измочаленного тростника и сверкающих на солнце ракушек. Увидев блеск солнца на перламутре обычный островитянин со всех ног бежал с заранее подготовленным кокосом, чесать пятки и целовать песок, по которому ходил важный хитрый. Хитрый попивал прохладную водичку из ореха, улыбался, и постукивал костяшками пальцев согбенного островитянина по лбу и по плечам. Это действие заменило шепотки над просом и кишками барана. Всё же проще, и как-то гигиеничнее. Кишки барана, это вам не шутка! Нюхнёш пару раз, и кокос не спасёт.

Естественно, для закрепления благотворных эффектов постукивания были изобретены дополнительные ритуалы. И лоб кровью петуха мазали, и специальные хижины строили, для валяния в грязи с покаянными причитаниями. Всякую научно-изобретательскую деятельность хитрые запретили, а то был случай, что Синбамба-дурачок как-то связал лианами несколько деревцев вместе, да и отчалил с острова на этом устройстве. Слава Лумумбе, к вечеру заштормило как раз в той стороне, куда уплыл изобретательный негодяй, и наутро куски его плота прибило к берегу. Кто знает, доплыл бы он до Лумумбы без помощи попугаев-психопомпов, и что бы он сказал Великому? Расстроил бы его ещё неуместными разговорами, и всем тогда карачун. И это ещё ладно - а вот если бы он вернулся, да без подробного рассказа о Лумумбе?! Нет, для особо умных всегда есть термическая обработка, да погорячее, решили хитрые.

Была также введена в повседневную практику особенно удачная задумка: научились хитрые держать островитян в страхе перед Лумумбой тем, что пустили слух, мол, не любит Лумумба, когда островитяне дышат. Парочка островитян поначалу со страху даже перестали дышать, чтобы не огорчать Лумумбу. И, естественно, через пару минут закатив глазёнки отправились на попугае за море, в царство Лумумбы, где воссели, по словам хитрых, аккурат по все три правых руки Создателя Острова и Океана. Остальные же островитяне, напуганные не меньше, но не столь храбрые, продолжали дышать но - тихо-тихо! Думая, что Он не услышит. Хитрые, впрочем, быстренько разубедили их в этом, сказав, что всё, мол, тихо, не тихо - а ответить придётся. А чтобы Лумумба не осерчал, и не добавил черепок дорогого усопшего к той горе из костей, на которой стоит его трон, надо его задобрить. Задобрить они помогут, но всё имеет свою цену, не корысти ради, а спасения для. Островитяне, вздохнув (и тут же испугавшись этого), поняли, что попали, но платить надо. Не спорить же с Лумумбой? Вона, третьего дня старый Чилимбомба с банановой улицы вздохнул поглубже, посинел, и... кто знает, где его череп теперь?

Но блага на острове прибывали медленно (хотя и верно), а количество желающих не трудясь обжираться кокосами прирастало. И решили одни тунеядцы кинуть через бёдрышко других. Для чего придумали следующее - оказывается, мазать кровью петуха лоб надо вот не так, а этак, и только этак. Все, кто мазали раньше так - дурачьё, и, можно сказать, черепа ходячие. Но некоторые хитрые с первыми не согласились, и сказали, что вот этак мазать кровью - это импрессионизм и томление духа, а дедовские методы - самые верные, и с пути предков они не свернут. Пошла, короче, война за потребителя. Да такая, что лбы мазали кровью вовсе даже не петухов. А некоторые чудом сохранившиеся почитатели Матумб и Кабамб шептали над рассыпанными вместо проса зубами, и кишками островитян, оказавшихся не в том месте и не в то время.

Со временем нашлись предприимчивые хитрецы, поставившие под сомнение не только правильность мазания лба, но и множества других ритуалов, танцевальных праздничных движений, расположения перламутровых ракушек на измочаленных тростниковых юбках - пошла такая чехарда, что уж и не понять. И такая вокруг глупость творилась, и такая не разбери-поймёшь фанаберия! Что уж и забыли, с чего начали, и кто навар получать хотел.

Да только с тех пор живут на острове люди группками, общаются мало, и строго по делу, в гости уже на банановый самогон не ходят, песен не поют. под горой живут те, кто мажут лоб кровью петуха так, за горой те, кто этак. У залива, что за попугайной рощей, те, кто отказался от перламутровых раковин в пользу строгих и солидных черепков попугаев. Называют они это теперь "культур-мультур". Никто не знает, что это, но звучит красиво.

При сомнении в правоте какого-то ритуала обращаются островитяне к тунеядливым хитрым, а те уж и сами забыли, с чего всё началось, и несут околесицу, первое, что в голову взбредёт. Может, и сами уже в Лумумбу поверили, кто знает? Но кокосы с банановым самогоном жрать - этого никто из хитрых не забывает, как можно?

Так и жили они, дышать боясь, и имея радость лишь от забродившего банана, пока не приплыло из-за моря вырванное ураганом из земли деревцо. А в деревце том, в спутанных ветках, жило животное, похожее на водившихся на острове тушканчиков, да не тушканчик. Зубы острые, шерсть грязная, хвост длинный, голый. И не ело давно, по всему видно.

И тут как начали островитяне помирать! Один, а потом второй, а там уже и целая деревня, и другая. И обычные, и хитрые, и высокие, и низкие, и толстые, и тонкие как жердь. В короткий срок весь остров пересел на попугаев и отбыл в царство Лумумбы.

Где они, вне всякого сомнения, до сих пор и восседают по все три правых руки Создателя Острова и Океана.