-Ещё по одной? ну-у-у  за этого… бОбеля,  шоб ему… шоб его… шоб всех ему… благ, там… других каких…



-Какого бОбеля? Чё за...? а-а-а, да какой к шуту бОбель! - бабЫль , а не бОбель… хе!



-Ну, за бОбе… тьфу, ёбанамать, за бабылЯ так за бубу… ДА НУ ЕГО К ХУЮ! бАбеля етова… пить ещё за него, он мне ваще никада не нравился… и рожа у него такая, хитрющая всю дорогу… пить за него ещё. Давай за Семёныча, он и рядышком… и свой, родной  опять же.



-А где Семёныч?... здеся был Семёныч... точно был... вроде… с утра.

Слышь Семёныч… ты где тута?... а-а-а, куда пополз? не, Семёныч, эт не сени, эт галанка… а ну вылазь  сразу!… де… э… дезертир…



Торчащая, из русской печки, задница с ногами, зашевелилась,  показалась чумазая рожа Семёныча.



-А када… э… наливать будут… или тута хорошим людЯм не наливают?... дискривибрация!



-Ты-ы-ы, Семёныч… наверное, хотел сказать  - ди… де… дефекация?



Семёныч чешет в затылке, с задумчивым видом.



-Угу… и-и-и-ляция… ну-у-у дэк будут наливать то?... а то я обратно в сени пошел…



Семёныч вопросительно раскинул руки, чем нарушил хрупкий баланс равновесия. Раздался звон чугунного жбана Семёныча об печную заслонку.



-О-о-й, да шо за ёбанавдушумать та-а-а?! да какая ж падла тута понаставила та-а-а?! Да шоб черти её в аду вертелом ебли во веки вечныя-а-а!  Да шоб у ней…



Колясь с Вовчиком давятся со смеху.



-Правильно Семёныч, так ей, пидараске! – смех сквозь слёзы. – а то када ещё у Вовчика руки дойдут, а тут хоть черти в аду ей понапихают.



Вовчик брезгливо плюётся.



-Ну-у-у хорош Люську в суе поминать!... на каркаешь, припрётся ещё… у ней чуйка не человеческая… а то как припиздит с дежурства, «проведать»… опять огородами уёбывать придётся.



В осознании вероятной угрозы, делегаты пришли в серьёзное расположение духа и сконцентрировались в районе бутылки с бормотухой.



-Ещё по одной? – Вовчик взял рюмку.- А чё… огурцы то,  мыши съели? – косится на Коляся.



Колясь с обиженным видом ставит рюмку обратно на стол.



-Да чё я, нелюдь штоли какой?... солёные огурцы без запивона жрать…



Все трое косятся на кота . Кот, почуяв не доброе, облизнул усы на довольной рыжей морде и скрылся в форточке.



-Слышь… э… «Чубайс»… э… а ну верни награбленное…  дармоед блохастый!



Вовчик схватил первое, что подвернулось под руку и запустил в след удаляющемуся «Чубайсу», это оказался тяжеленный горшок с Люськиным кактусом. В итоге вышли все трое: «Чубайс», кактус  и окно, правда последнее – частично. Небольшой кусок оконной рамы, одиноко болтался на антенном проводе, а зомбоящик транслировал шипящую и дёргающуюся, чёрно-белую хуйню.



-Бля-а-ать! – констатировал Вовчик. – Неудача какая… как же мы… как же футбол то смотреть будем?



-Как, как… на крышу надо лезть, антенну  на место прикручивать… иначе ша-шабаш… - нету антенны - нету футбола…



-Чур я… э…  за огурцами… ик, - прошамкал Семёныч и пополз на карачках в сторону погреба.



Колясь с Вовчиком проводили взглядом предательски уползающего  друга и переглянувшись, шатаясь, поплелись на двор.



***

-Воздух то какой! – философски протянул Вовчик, доставая мятую пачку папирос. – Колясь… а Колясь… э… ты не помнишь, где тут у меня лестница валялась?... Колясь!



Колясь не слышал, он стоял и старательно ссал в штаны, с сосредоточенным выражением лица, вцепившись обеими руками в край рубашки, торчащей через ширинку.

Закончив, он заправил импровизированный конец в обоссаные штаны  и начал шарить взглядом вокруг, в поисках лестницы.

Из дома неожиданно раздался грохот с треском, будто мешок с картошкой пизданулся с лестницы и проломил что-то деревянно-досчатое, при этом «мешок с картошкой» крыл трёхэтажными матами голосом Семёныча.



-Ёбанавдушумать та-а-а! ... – доносились приглушенные причитания из глубины дома.



-Семёныч веселится, - задумчиво заметил Вовчик, глубоко затягиваясь папиросой.



Колясь, тем временем, высмотрел лестницу в зарослях вдоль забора и пренебрегая опасностями, коварно подстерегающими его во дворе, пустился в нелёгкий путь, спотыкаясь и красноречиво выражая своё негодование, на каждом шагу.

Споткнувшись в очередной раз и наступив в миску с собачьими объедками, он совсем потерял устойчивость и разьебавши, мимоходом, Барбосову конуру угодил рылом в кучу собачьего говна.



-Где это ты такой закусон раздобыл? – с  искренним любопытством, зажимая нос, поинтересовался Вовчик, показывая пальцем на вонючий артефакт, прилипший к фасаду Коляся.



-Хде взял… ик… там уже нету! – и в попытке стряхнуть прилипшую каку, Колясь неловким движением размазал её по всей роже.



Вовчик зацепил друга за шкибот  и , кряхтя, потянул на себя.



-Ну-у-у, вот так… фу-у-у, давай свою клешню… да вставай ты уже, фу-у-у… надо спросить у Люськи, чем это таким она Барбоса кормит, фу-у-у… забористо!



Поднимаясь, Колясь уткнулся, измазанной в говне рожей, в плечо друга. Вовчик отшатнулся с плохо скрываемым отвращением, а Колясь нырнул теперь уже в обратную сторону и на этот раз не ногой, а ебальником угодил в собачью миску с вязкой серой субстанцией, отдалённо напоминающей кашу.



-Чёйто ты там в миске делаешь, а Колясь?... хорош чужое жрать, Барбос обидится…



Колясь , тихо посапывая, лежал мордой в миске, а Барбос радостно метался по всему огороду весело скуля, ломая кусты с Люськиными помидорами и вытаптывая грядки с остальной зелёной закусью.

Отряхнувшись от собачьего говна , Вовчик кое как поставил лестницу на край крыши и медленно начал карабкаться вверх.



-Скалолаза, блядь, нашли… чё я, рыжий штоли… в одно рыло то… ик, - ворчал Вовчик ползя кверху задницей по хрупкому шиферу.

Добравшись до антенны он медленно подёргиваясь и пошатываясь выпрямился и осмотрел окрестности покровительственным взором:



-Красота-а-а-а-а... – в этот момент у Вовчика закрутило чердак и он вырвав с корнем антенну,  ломая шифер еблом  и истошно матерясь, экстренно покинул крышу…



***

Скрипнула и приоткрылась калитка. Что-то стеклянное упало и разбилось.



-ЕБА –А – А -АЦЦА В ШТРУДЕЛЬ ! – раздалось в тишине двора.



В  перекошенном проёме калитки стояла Люська. Это она только что выронила трёхлитрвку с молоком. По земле медленно расползалась молочная лужа, которую уже пристроился лакать кот «Чубайс» .

Перед самой калиткой,с крыши,  вверх тармашками свисал Вовчик, зацепившийся штаниной за водосток, а Барбос прыгал вокруг него и радостно облизывал его пьяную рожу. Из проломленного курятника торчала лестница, куры тут же носились по всему двору и огороду.  Повсюду были разбросаны недозрелые помидоры, огурцы вперемежку с зеленью и куриными яйцами. Рядом с разьёбаной конурой, рожей в собачьей миске, растянулся обоссаный и измазанный в говне Колясь, а подле него, в останках оконной рамы покоился любимый Люськин кактус. Из глубины дома, из подполья были слышны приглушенные стоны застрявшего ,в кадушке с огурцами, Семёныча… А высоко в ветвях деревьев весело щебетали птички и солнце, одаривая землю последними лучиками тепла,  медленно скатывалось к горизонту…