Сын пришёл, майка вся в мокрых пятнах,
И губами к бутылке пивной
Он приник. А допив, гаркнул матом:
"Заебал, блядь, меня этот зной!"

Сразу вспомнился день тот июльский,
Как обнялись мы с мамой его
На диване, одежда на стуле,
А на нас из неё - ничего.

Так же пот, как у сына, струился
И ручьями на простынь стекал.
Белый презик расплавленной гильзой
На полу одиноко лежал...

Я курил, дым гонял вентилятор,
Обдувая нас жаром густым.
И тогда я сказал, тоже матом:
"Ты меня, бля, конечно прости,

Но с резинкой я больше не буду :
Надевать не могу в этот зной
На себя я хоть что-нибудь, Люда!"
И она, мне кивнув головой,

Улыбнулась загадочно как-то.
Быстро сбегали с ней мы под душ.
А потом я рычал будто-то трактор
И долбил до слияния душ...

Через время, узнав о залёте,
Людку быстро повёл под венец,
А в апреле, с лицом идиота
Я в роддоме узнал, что отец!

...В холодильнике пиво нащупав,
Посмотрел я на сына любя:
" На погоду ругаться, сын, глупо.
За жару, за июль, за тебя!"