Не знаю, что там Семёныч приставам наплёл, но только когда подъехал я к месту их дислокации, меня разве что без цветов встречали.
          Страшой ихний мигом окружает меня опекой и попечительством, щебечет: «Какая радость! Какая честь! Не угодно ли полюбоваться, как у нас тут всё обустроено? Вот магнитная арка для вычисления террористов и металлических предметов. Тут - ящичек для анонимских жалоб. А здесь – самодеятельный плакат про то, как пристав-взяточник горит в адском пламени, а аллегорические президент и премьер его, гада, пиками в бочину тыкают. Чаю-кофе? Или, может, сразу по коньячку?».
          А у меня со вчерашнего от одного только слова «коньяк» желудок с печёнкой марш несогласных затевают, да ещё и селезёнку под эту масть подписывают. Поэтому я строго так говорю: «Нет, мерси-с, давайте сразу к делу. Мне нужна информация об аресте имущества некоего колдуна, где понятым выступал Пальцев Сергей Иванович».
          Тот говорит: «Как же, как же, помню! А ну, кто там? Пулей в архив!».
          Через пять минут производство уже было передо мной. Старшой, листая дело, комментирует: «Должник – Татик Ян Карпович, взыскатель – Ионова Юлия Олеговна, тема взыскания – алименты. Тут всё: акты ареста, акты оценки. Вот прелюбопытнейший документ - акт о передаче взыскателю нереализованного имущества: черепа единорога; ритуальной чаши ХI века, алюминиевой; походной накидки Тамерлана полушерстяной б/у, и прочего… Вас что конкретно интересует?».
«Меня интересует как этого самого Татика найти» - отвечаю.
«Ой, знаете, с этим как раз будет сложно, должник-то ведь убыл. Помнится, так он тогда и сказал: убываю, мол, в эту, как её... В Шамбалу. Как доберусь – сразу же примусь гасить задолженность. Но до настоящего времени нам из Шамблалинского райотдела УФССП никакой информации не поступало».
«Чёрт с ним» - говорю: «Давайте хотя бы данные на взыскателя»…
*****
          Возвращаюсь я, докладываю доктору ситуацию.
          Тот говорит: «Швах! Теперь единственная ниточка к колдуну – его бывшая жена. Только если он в бега подался, вряд ли она что-то знать будет. Хотя есть ещё вот какая идея: если бы уговорить её отдать нам эти самые магические артефакты, я, глядишь, сам бы обряд аннигиляции проклятия провёл».
          «Так чего ж не попробовать?!» - говорю.
          Доктор отвечает: «Боюсь, что это будет не так-то просто. К брошенным дамам, да ещё и по такому деликатному вопросу, и подход должен быть особый, не каждый справится».
          Я аж обижаюсь: «Эрих, я, конечно, на рожу не Б. Уиллис и не, упаси Бог, Д. Билан. И лирического романтизма во мне – нанокапля на ведро. Но женщину уболтать для меня проблем не составляет, чему порукой рецидивные штампы о браках/разводах в моём паспорте. Да если хочешь знать, было время, когда звёзды подиума мне за пивом бегали, а вице-мисс Поволжья воблу чистила… А однажды в поезде Москва-Баку я смог заставить проводницу выдать мне чистые простыни…». 
          «Ну, раз так, дерзай!» - говорит Штосс.
          «Только вот ещё что» - говорю я: «Скучно одному мотаться. Может выпишешь мне накладную на Пальцева? Мы бы вместе с ним проехались».
          Штосс отвечает: «Не вопрос, забирай. Только спиртным его не пои».

          Загрузил я Серёжу в машину, и поехали мы по городу. Мимо проходят девки разной степени декольтированности и короткоюбкости, а он - ни единой эмоции! Я ему анекдоты рассказываю, вспоминаю наши былые похождения – по нулям. Сидит с отрешённым взглядом, торпеду ковыряет.
          До того это меня выбесило, что тормознул я у первого же магазина, купил там плюшевую белку и вручил её Серёже. Тот даже дэц взбодрился и всю оставшуюся дорогу ей усы накручивал.
          Наконец, доезжаем до нужного адреса. Бабуськи возле подъезда спрашивают: Каво ышшытя? Юльку? Дык вона она с сынкой гуляэ. Муж ейный бросил её одну с дитём и убёх. А вы хто такия будитя?
          Действительно, на детской площадке стоит молодая женщина с мальцом лет пяти. Подходим к ним. Я на фейсе умняк изобразил, голос на строгий тембр настроил, спрашиваю: «Юлия Олеговна?».
          Она оборачивается. И тут…
… Повторюсь, что я человек крайне далёкий от поэзии и прочей изящной хореографии. Но если б тогда органы правопорядка попросили бы меня описать гр. Ионову для составления фоторобота, я бы их здорово озадачил терминами: «золотые волны волос», «глаза цвета неба над вершиной Эльбруса» и тому подобными высокохудожественными эпикризами.
          К чему это я? А, да…
          Вообщем, оборачивается она и спрашивает: «Что Вам угодно?».
          Я беру себя в руки, говорю: «Юля, простите за беспокойство, не сочтите за бестактность, извините за навязчивость… Мы разыскиваем Татика Яна Карповича». И, поскольку все заранее придуманные легенды мною на раз забываются, излагаю я вкратце Пальцевскую депрессивно-психиатрическую эпопею, как есть, используя Серёжу в качестве наглядного пособия.
          Она говорит: «Как интересно! А теперь объясните, почему вы со своим другом гуляете без надзора? Может мне полицию вызвать?».
          Чего-то я как разозлился. А у меня, когда я злой, открывается такая опция, что все мои доселе скрытые способности организма начинают вдруг экстренно работать. В этом состоянии я капец какой убедительный!
          Вообщем, без малого полчаса я красноречил, аки Цицерон. По оконцовке моего спича Юля говорит: «Знаете, я почему-то Вам верю. Мне и самой бы хотелось знать, где Ян, два года о нём ни слуху, ни духу. А что касается его причиндалов, так они у нас на антресолях валяются. Продать их Вам? Да, деньги нам очень нужны. Владька, вон, абы во что обут, сами полюбуйтесь… А где, кстати, Владька?..».
          Тут мы с ней замечаем, что оба наших подопечных освоили песочницу, нарыли там систему траншей, а теперь затеяли спор на тему: куда половчее бы белку от фашистских захватчиков заховать. Оба поперепачкались, как свинтусы.
          Юля причитает: «Владя, я ж только сегодня костюмчик постирала!». Я своего отчитываю: «Серёжа, ну как так можно было извазюкаться! Что я доктору скажу?!».
          Юля говорит: «Нам домой пора. Оставьте, Виктор, свой телефон, я, если надумаю,  Вам позвоню».
          На том мы и расстались. А Серёжа малому белку подарил.
******
          На другой день звонит она: «Я согласна отдать Вам имущество бывшего мужа. Завтра в 11.00 в городском парке. Мы там будем на пруду уток кормить. Только… Не могли бы Вы своего друга с собой прихватить? А то Владька мне прохода не даёт, всё спрашивает, когда дядя Серёжа ещё приедет… Вашему другу это будет не в тягость?»
          «Он, вообще-то, больше по беличьим спец» - говорю: «Но, думаю, утки особо не вступят в противоречие с его зоологическими пристрастиями. Обеспечу Серёжину явку, так сыну и передайте».

          В назначенный час прибыли мы с Сергеем к парковому пруду. Сынишка Юлин нас заприметил, да как завопит: «Дядь Серёжа! Пришёл! Не обманул!». Хватает он депрессивного моего товарища за рукав и волочет к ненасытным уткам.
          Юля говорит мне: «Спасибо, что приехали. Здесь всё, что я от приставов получила, принимайте».
          Перегрузил я колдунские вещи к себе, достаю кошелёк, чтобы с нею рассчитаться, а она протестует: «Ради Бога, Виктор, не надо. Если это поможет Вашему другу, я буду только рада. Мне его так жалко!».
          Тут подлетает к нам её мелкий и орёт: «Мама! А утки с зелёной головой – это оказывается мальчики! Селезени их зовут! А у дядь Серёжи там, где он сейчас живёт, живые белки живут! Давай к нему в гости поедем! Он – хороший, зачем ты его вчера психом, а дядю Витю муфлоном называла?»…
*****
          Вообщем, заполучил я чародейские прибамбасы. Показываю их Штоссу, спрашиваю: «Ну, док, что дальше?».
          «А дальше, то бишь завтра» - говорит он: «Состоится сеанс гипноза с элементами театрализованного представления на тему: "Антимагия, или снятие проклятия. Пальцев твой не то, что в магию, в Деда Мороза и в новости на Первом верить перестанет!».
          «Ох, не знаю» - ёрничаю я: «Что-то мне подсказывает, что это будет не так просто. Серёжа – малый упрямый. К нему, да ещё и по такому деликатному вопросу, и подход должен быть особый. Не каждый сдюжит…».
          Доктора это прям зацепило: «Я, конечно, не Мессинг. Но, без ложной скромности, я – профессионал гипноза в полутяжёлом весе. Что же до артистизма, так это у меня врождённое. Помнится, в  школьные годы в постановке про Буратину довелось мне Карабаса-Барабаса сыграть. Так после спектакля восторженная публика меня конкретно отдубасила из мести за беды и лишения положительных персонажей».
          «Чем не довод!» - говорю: «Давай, дерзай!».

          Назавтра доктор командует мне сидеть в его кабинете и носу оттуда не казать. Выделяет он мне 0,7 текилы, пачку соли, плодоносящее лимонное дерево и анатомический атлас, чтоб не скучно было. А сам направляется в процедурку Пальцева гипнозить.
          Сижу я, текилу с цитрусами подъедаю, обучаю амадин свистеть тему из «Бумера».
          Час с лихером проходит. Наконец, забегает Штосс: борода всклокочена, рожа красная. «Бляу химмель!!!» - орёт: «Грюне шайсе!!!». Выпивает он залпом полную стаканяку текилы и рассказывает: «Три уровня гипноза применил! А он одно твердит, что проклятие может снять только наложивший его колдун. Или же если этот колдун подпишет нотариально заверенный документ о том, что он к нему претензий не имеет. Да что за херь-то такая!».
          «Не, ну хоть что-то» - успокаиваю я доктора: «Вишь, самого мага уже искать не надо, можно и нотариусом обойтись».
          «Витя!» - говорит Штосс: «Ты с нотариусами хоть раз по жизни не сталкивался? А я вот сталкивался. И, доложу тебе, публика эта своеобразная. Жалость им в принципе чужда. За деньги, конечно, можно было бы договориться. Да вот только нужной суммы ни у тебя, ни у меня не нашкребётся. Всё, аллес капут, я впадаю в отчаяние!».
          «Глупости какие!» - говорю: «А ну-ка я джинна своего напрягу!».
          Звоню Семёнычу. Тот трубку берёт, спрашивает: «Ну, как у приставов всё прошло?».
          «Выше всяких похвал, спасибо!» - говорю: «Вот тебе второе моё желание: хочу, чтобы нотариус выдал бы мне некий документ бредового содержания. Мол, один человек к другому более претензий на ментальном, извиняюсь, уровне не имеет и желает ему жить долго и счастливо, а те каки, которые он ранее сделал, аннулируются».
          Джинн слегка опешил, говорит: «Витя, чё-то муть какая-то. Ты меня, часом, не в криминал ли впутываешь? Может, давай я тебе лучше машину новую куплю?».
          Я отвечаю: «Машина – это очень актуально. Но сейчас ситуация так складывается, что нужно сделать именно то, что я прошу. А насчёт криминала не напрягайся, всё чисто. Помоги, а?».
          «Ладно…» - бурчит он недовольно: «Значит так, тебе надо приехать в Москву. Нотариуса зовут Тамарой, контакты скину СМС-кой. Только она на днях в отпуск уезжает на Сейшелы. Так что поспеши». И отбился.
          «Понял, Карабас ты гипнотический!» - говорю я доктору: «Будет тебе документ. И тогда не дай Боже, если и после этого Серёжа не оклемается!».
*******
          Как только выхлоп текильный выдохся, собрался я в путь-дорогу. Доктор меня чин чином проводил. Единственно, попросил забрать с собой все магические штучки. Мол, у них в клинике вот-вот ожидается проверка из облздрава, не так поймут.
          Еду я, песенки пою. Тут вдруг бибика моя ломается. Конкретно так ломается. А у меня, как назло, запасного заднего моста в багажнике не оказалось. Вокруг - берёзки, дубы, осины и полное отсутствие сигнала сотовой связи.
          Сложил я в рюкзак все наиболее ценные вещи и погнал автостопить.
          Короче, в Москве я очутился за пять часов до того, как нотариус-кудесница Тамара закроет свою конторку и умчится в паломничество по далёкой и загадочной Сейшельской пустыни.
          И вот когда я почти добираюсь до цели, стопарят меня полицейские. Культурно так спрашивают: «Чё это у Вас морда такая небритая? Нохча вой? Сен кърачай? Паспорт предъявите! Не соизволите ли показать содержимое вашей поклажи?»
          Что делать, показываю. Полисмэны, как увидали череп единорога и прочие волшебные атрибуты, заявляют: «А ну-ка давайте проследуем в отдел…».
          В отделе начинают со мной работать. Опер говорит: «Не далее, как вчера было совершено разбойное нападение на квартиру мага Януария. Похищено дохерищща всякого… А теперь поясните: как у Вас, у человека, у которого на роже написано, что он также далёк от магии, как Митрополит Владимирский от СМС-голосования на Доме-2, обнаружены столь необычные предметы? Кто может подтвердить, где Вы были вчера вечером?».
          Я рассказываю всё, что можно рассказать. Сам понимаю, что получается лажово.
          Опер говорит: «Вот не убедили! И рад бы поверить, но нет».
          Я протестую: «Товарищ гражданин начальник! Сведите меня с потерпевшим, он-то определит, кто там в отношении него разбойничал!».
          Опер отвечает: «Будет и очная, и опознание. В своё время. Сразу же, как потерпевший после ЧМТ сможет осознано говорить и прицельно писить. А пока придётся Вам посидеть …».
          Я кое-как выбиваю себе право на телефонный звонок. Звоню джинну: «Семёныч, вот тебе третье моё желание! Попал я в вашей Москве под раздачу, серьёзная статья мне корячит, а я не при делах. Выручай!..».
          Джинн и говорит: «Ну, как чувствовал… Вообще-то, Витя, уголовные темы не по моей части. И как ты себе вообще моё участие там представляешь? Это же галимая коррупция, а с коррупцией сейчас ой как строго! Значит так, я сброшу тебе тысяч сто на депозит, а там уж крутись, как хочешь. И больше ни я тебе знаю, ни ты мне не звони!.. Вот что меня угораздило в России-то отдыхать?! Нет, теперь только за границей!».
          Всё, приплыли, дальше некуда.
          Спрашиваю опера: «Терпилу, что, реально Януарием кличат?».
          «Да что Вы» - отвечает он: «Это, конечно, творческий псевдоним. А в миру зовут его Татик. Татик Ян Карпович»…

          В положенный срок суд, объективно оценив, принимая во внимание, на основании вышеизложенного и руководствуясь, определил меня на хранение в СИЗО.
          Через два месяца Татик оклемался до состояния бодрости. На очной он меня не опознал. К тому времени были задержаны братья Салпагаровы, совершившие аналогичные налёты на провидицу Марфу, белокнижника Яромуда и шамана Айгаза.
          Вообщем, освободили меня вчистую. Даже оказалось, что мне какие-то там бабки положены за счёт бюджета в плане компенсации. А ещё говорят, мол, в Думе чуваки просто так без дела просиживают!
*****
          Вышел я на волю, и… Нет, не в кабак. И нет, не по бабам… А к гражданину Татику, благо его адрес я наизусть выучил.
          Рассыпаясь в пардонах и приветствиях, разъясняю ему о необходимости нашего совместного убытия в Таковск.
          Татик сперва повёл себя весьма недружелюбно: пытался звонить "02", орал, вопил... Вообщем, разозли он меня. А я, когда злой, бываю очень убедителен, я ж, по-моему, про то уже говорил? Так что даже и не сильно-то и бить его пришлось.

        Вскоре мы уже были в Таковске, в клинике пограничных состояний. Доктор Штосс, увидев меня, орёт: «Витя, геноссище! Куда ж ты запропастился?».
          «Вот, док» - говорю: «Держи живого колдуна. Того самого. Тащи сюда Пальцева, будем проклятие снимать. Будем, сука?! (это я уже Татику)».
          «Конечно, всенепременно!» - отвечает колдун и быстро-быстро головой кивает.
          «Оп-по-чки!» - говорит доктор: «Так Пальцев-то твой выписался… Выздоровел… Как ты уехал, стала к нему дама ходить, симпотная – страсть! Юлей звать. С маленьким сыном. Там у них такая любовь разыгралась! Пальцев обо всех проклятиях-то напрочь и забыл, абсолютно вменяемым стал. Смысл было его держать?! Сейчас и бизнес свой восстановил, даже денег нашей клинике малость перевёл. У них с Юлей и свадьба вот-вот. Ты что, приглашение не получил? Странно, я получил…».
          «Та-а-ак!» - говорю: «Эй, чародей! Концепция изменилась. Пшёл вон отсюда!». Колдун резво как даванул!  Аж, как говорится, пятки засверкали.
          А я спрашиваю доктора: «Эрих, не выпить ли нам, а то что-то мне на душе крайне хреново?».
          Тот отвечает: «Вообще-то Минздрав не рекомендует. Но, как говорил великий Парацельс: всё есть яд, дело только в размере рюмки. А мне как раз пора бы бороду от очередного узора смыть»…
        *****
          Свадьба у Пальцевых была скромной, чисто для своих. Мы со Штоссом попали в эту категорию. Отожгли там будь-будь.
          Сергей сейчас дом строит, деревьев всяких насадил, целую аллею из орешника оформил. Говорит, мол, как примутся и заплодоносят – белок заведёт. Всё, короче, у него настроилось. Юля тоже в порядке, как только может быть в порядке женщина на пятом месяце беременности.
          Серёже ничего о своих злоключениях не рассказывал.
          А тут недавно он приезжает ко мне в гости. Протягивает какие-то бумажки. Говорит, мол, это, Хропаль, тебе приз-сюрприз от всех от нас: путёвка в Грецию. Поезжай, отдохни! И спасибо тебе за всё!
*****
            И вот балдею я на курорте. На третий день становится мне скучно, и напрягаю я местных в плане рыбалки.
          Выделяют мне лодчёнку с греком-проводником. Выходим мы в море. Кроме нас в заливе ещё несколько лодочек расположилось.
          Только-только я снасть забросил, как ни с того, ни с сего, небо моментом чернеет. И в минуты такая буря разыгрывается, что караул. Ветер сумасшедший, волны. Мы – давай тикать.
          Тут вдруг наблюдаю, что соседнюю лодку опрокинуло, а её пассажиры в воде барахтаются. Я командую своему греку: Греби на выручку!
          Тот отвечает, мол, ноу, мистер! Ви ар алл потоноут энд умерейтинг. А у меня мазэ-фазэ-систер-бразе! И вообще я нихт бельмесе иглес… Онли гресишь…
          «Ах, бляха, гресишь?! - ору я: «Ну тогда тебе сейчас наступит полный попандреус! Понимайтихос или нихерасимос?!».
        Грек моё знание языка оценил и мужественно налёг на вёсла. Догребли, стали тонущих вытаскивать. Грек одного на борт зацепил, а я другого потянул.
        Извлекаю своего, он отплевался-откашлялся и произносит: «Дир фрэнд! Ю ар риали хироу! Ай эм биг персон оф Раша! Конкретикл айс фром рашен юстишин. Май нем из Артьом Семеоновитч! Ю хелп ми, энд нау ай гарантиренд ю сри желания за моё мирикл спасение!..».
          «Значит так, Семёныч!» - говорю: «Начнём с новой машины, а там я ещё подумаю…».