Этот сайт сделан для настоящих падонков.
Те, кому не нравяцца слова ХУЙ и ПИЗДА, могут идти нахуй.
Остальные пруцца!

Akademik :: Бизнесмен
--Нет-нет, что вы, такой мне совершенно ни к чему!--говоривший вернул стоявшему напротив Славе черный, наполовину сгнивший человеческий череп--Это что вообще такое?--он ткнул пальцем в правильное круглое отверстие во лбу и тут же в затылок, вернее туда, где он должен был находится--сейчас там зияла огромная дыра с ломанными краями, размером со спичечный коробок, через которую можно было заглянуть внутрь.--Что это? --повторил он, и не дожидаясь ответа замотал головой-- Такой не нужен! Я будущий врач, в конце концов, а не юрист, чтоб разглядывать и разбираться в этом-- раздельно, стараясь подчеркнуть слово юрист, проговорил он, с подозрением поглядывая на собеседника-- И потом, нижняя челюсть…она явно не отсюда--её же на своё место не поставить! Нет-нет--повторил он и отодвинул Славину руку--это исключено. Мне нужен такой, чтобы виден был каждый выступ, каждый бугорок и чтобы без этих вещьдоков--он снова ткнул пальцем в затылок-- И почему они все у вас черного цвета? Должны же быть белого… Где вы только такие берёте?--сказал он, с сомнением косясь на собеседника.
Тот аккуратно укладывал череп в полиэтиленовый мешок.
  Славу так и подмывало спросить: а где вы лет пятнадцать тому назад были, когда все это валялось в лесу кучами, и по пьяному делу ночью на базе из черепов делали мишени. Наденешь штук десять на кусты вокруг костра, да еще каски на них ржавые понавешаешь, и давай по ним из винта лупить.
  А сейчас, видите ли, качество «головы» его не устраивает!
Слава нервно затоптался на месте и отвернулся.
--Уж не думаете ли вы…что это я сам…его? Того?…-- он не хотел произносить вслух свою мысль.
--Да нет, конечно же, но, честно скажу, как-то не по себе…
--Я всё понял!--радостно подхватил Слава-- У него должен быть товарный вид: чистенький, белый, аккуратный. Как из магазина! Так сказать, будущее учебное пособие. Правильно я Вас понял?
--Вот-вот!
--Но это и стоить будет соответственно!--Слава постарался не упустить удобный момент, чтобы напомнить, что все это небескорыстно. Хотя, первоначально, просьба притащить человеческий череп вызвала у него удивление: до этого момента подобных «заказов» не поступало. Богатым, конечно, с этого дела не станешь, но говорят же: с паршивой овцы хоть шерсти клок. Лучше все-таки «чердак» под заказ притащить, чем для вахты. И если в будущем на этот товар сохранится спрос, то по крайней мере холостых поездок в лес не будет…--А может быть, у вас есть знакомые, которые тоже хотели бы приобрести что-то похожее?
--Само собой, как договаривались. Вы просьбу мою сначала выполните, а клиентов я Вам найду. Не постараюсь найти, а именно найду!
--А вам случайно не нужно…--Слава перешел к основному вопросу, от которого, может быть, зависело будущее его бизнеса.--Вам может быть нужна--он уже хотел сказать «арматура», но вовремя спохватился--недостающие, так сказать, детали? Всё, или весь… как правильно и сказать-то не знаю--он сделал круг рукой, как бы желая заключить в него собеседника и показывая этим, о чем идет речь--Запчасти, что ли…Ну, скелет--наконец, выдавил он из себя.
--Запчасти?! Да ты хоть представляешь себе, что это такое--человеческий скелет?--перешел вдруг собеседник на «ты»-- Это больше чем двести сорок мелких и крупных костей и каждая должна быть на своём месте и соответствующем состоянии, так, чтобы на ней была видна каждая деталь. И если хоть одной косточки не хватает, или она в плохом состоянии, то это уже и не скелет… и цена ему не та. Так можешь?
  Слава задумчиво пожевал губами, перебирая в уме известные места, куда можно было бы сползать за «товаром».
--Постараюсь--уверенно пообещал он.--Через пару неделек. Может быть, через три. Договорились? Я позвоню.
Они попрощались за руку.
  Домой Слава двинулся вдоль железнодорожного полотна, опасаясь с таким «грузом» налететь на ментов, рассчитывая по пути скинуть в какую-нибудь канаву забракованное покупателем изделие.
                                        * * *
          «За товаром на склад» Слава ехал один и ночным поездом--если добираться дневным автобусом или даже поездом, «аборигены» тебя обязательно своим вниманием отметят и на выходе из леса тебя уже вместе с «грузом» возьмет участковый. А попасть к нему в лапы у него не было никакого желания: нехорошие воспоминания об этом до сих пор мучили его ночами…
  Последний раз это было лет пять тому назад, когда они вместе с Джоном выбрались после очередной экспедиции из леса.
Слава тогда, еще не успев как следует привести себя в порядок, помыться и переодеться во все чистое, принялся голосовать попутку. Джон тут же начал плеваться и материть его, но, когда остановился «козел», замолк. Потом сделал в ту сторону шаг, но неожиданно застыл на месте, словно терьер, заметивший крысу, и вдруг, без всяких предупреждений изменил направление и, перескочив кювет, ринулся в кусты.
  Пока Слава удивленно провожал его взглядом, на «козле» включили заднюю скорость и подъехали к нему. Задняя дверь распахнулась.
--Садись--пригласили его изнутри. Слава растеряно залез внутрь, поставив рюкзак под ноги. «Козел» тронулся.
--Ну, что везём?--спросил его сосед-попутчик.
Водитель, не отвлекаясь, продолжал смотреть вперед.
--Так это…грибы…пошли уже!--растерянно, но радостно сообщил Слава: все произошло так неожиданно, что он не готов был к ответу.
--Какие грибы в это время? Да еще рюкзаками?--спросил попутчик и, пошарив на сиденье рядом с собой, надел милицейскую фуражку. Слава потерял дар речи и начал что-то молоть «про исследования, геологоразведочную экспедицию и снятые приборы».
--Ты мне не гони--остановил его мент--Сейчас мы тебя в отдел доставим и выясним, что там за грибы и приборы!
В милиции, понятно, менты первым делом вытряхнули на стол рюкзак и из его содержимого сразу выяснилась принадлежность Славы «к геологоразведочным экспедициям»: пару винтовочных затворов, запчасти к ТТ, хорошего сохрана пряжка «готмитунс» и гансовский помятый и изъеденный временем значок «За рукопашный бой». Слава вздохнул облегченно: еще перед выходом из леса что-то неприятное скребло ему душу и он многое оставил на базе. А если бы он взял хотя бы половину…
  Но когда менты вытащили из полиэтиленового пакета какой-то механизм с ручкой, напоминающий мясорубку, он замолчал.
--А это чего такое?--спросил «шмональщик» и крутанул «мясорубку».
Раздался жуткий, душераздирающий вой.
  Бить его менты тогда не били, чего он очень боялся, просто заперли в КПЗ на неделю и всё допытывались что да как? Да где все остальное? Откуда затворы-то вынул? И кто был убежавший попутчик? Потом им это дело надоело и его, наконец, отпустили.
Джон при встрече в городе посмотрел на него исподлобья и сказал коротко:
--Рогом нужно было шевелить, рогом! Ты куда глядел-то, когда машину останавливал?! На нем же ментовская фуражка была!
  С тех пор Слава предпочитал добираться «на работу» только с ночным поездом. А с «работы», да ещё если загруженный--вообще отдельная тема.
  Наверное из-за своей осторожности он до сих пор оставался на плаву--дома ничего не хранил, куда уезжал--никто не знал. А возможностей «залететь» за пару десятилетий, которые он работает в лесу, у него было предостаточно.
  Поезд начал сбавлять скорость и, наконец, остановился.
--Стоим всего две минуты--предупредила проводница и открыла дверь. Слава спустился вниз, огляделся и сразу отошел в темноту. На станции никого. Только из переднего вагона на платформу сползла какая-то бабка.
  Состав дернул вагонами и, загремев, тронулся, оставив после себя темноту.
  Слава постоял минуту, ожидая когда глаза привыкнут к ней, и, перейдя железнодорожное полотно, пошел в сторону леса.
    Отойдя от станции подальше, он уселся на знакомое поваленное дерево и, запихнув в рюкзак снятые с себя полуботинки, достал оттуда заколенники, и принялся на ощупь, в темноте, натягивать их на ноги. Сапоги настырно не лезли. Правый еще кое-как устроился на ноге, а левый… То ли портянок много намотал, то ли сапог влажный. В конце концов Слава плюнул и, оставив на ноге один носок, с силой пихнул ногу внутрь. Нога неохотно вошла, но сапог непонятно почему все равно жал. Слава притопнул несколько раз по земле: сапог упрямо давил спереди и сбоку
  Он начал психовать--это вечная проблема: надеть все можно было бы и дома, от сапог до штормовки, но тогда тебя любой вокзальный мент за версту видит и о твоем маршруте в лес знает: куда, интересно, может на ночь собраться человек в заколенниках, штормовке и с рюкзаком? Городские менты еще могут предположить что на рыбалку, а если подумают на охоту--уже плохо…
А колхозное НКВД здесь, в этой деревне, твой маршрут по обмундированию видит! Тут таких приезжающих сразу отслеживают. Совсем другое дело когда ты в белой рубашечке, в полуботинках и с рюкзаком: а все колхозники с котулями ходят, что тут подозрительного?!
Но одеваться в лесу на ощупь в темноте--это проклятье! И попробуй только посвети себе чем-нибудь! Дерёвня все увидят…
  Слава снова сел на поваленное дерево, «чтоб посидеть на дорожку» и прислушался.
  Потом встал, накинул на плечи рюкзак и углубился в знакомый лес.
Он стоял сразу за железной дорогой и так мирно шумел, что не верилось в то, что он может скрывать что-то страшное внутри себя.
Впрочем, лет десять-пятнадцать сразу после войны тут ничего не росло, кроме камыша. Старый, довоенный лес был вырублен на блиндажи и землянки, остатки растащены на дрова по тем же землянкам и блиндажам, пеньки выкорчеваны минами и снарядами, а весь плодородный слой перемешан с глиной и камнем.
Деревья и кустарник начали расти в пятидесятые-шестидесятые годы--Слава еще помнил свое детство, конец шестидесятых, когда тут росли чахлые кустики, в которых он собирал ржавые винтовки, раскидывая человеческие кости по сторонам.
  В те уже доисторические шестидесятые еще стояли вдоль дороги, по которой армия выбиралась из котла, разбитые остовы полуторок, со снятыми после войны двигателями и колесами, опрокинутые орудия, и на редких базах копарей громоздились кучи ржавых винтовок со снятыми запчастями.
  Потом время изменилось, пришла перестройка, и другой стала официальная точка зрения. Если раньше, в семидесятые, говорили со страниц газет: «Да ничего этого нет! И все давным-давно похоронены!», то теперь открыто заявлялось, что все это осталось на поле боя, и сотни тысяч, если не миллионы, не похоронено. И начались перестроечные марши и песни под лозунги: «Никто не забыт и ничто не забыто!» И многотысячная толпа любителей приключений ринулась в лес в поисках «останков». Все они, понятно, были «красные поисковики». Но нужен был опыт. А у кого он тогда был? У тех, кто начинал это дело в шестидесятые и семидесятые. Их объявили «черными» и многим спешно пришлось перекрашиваться--официально вступать в какой-нибудь поисковый отряд и там делится опытом.
  Так с тех пор и пошло: черные во время «вахты» перекрашивались в красных, красные, когда им это было нужно и никто не видел, становились на какое-то время черными.
  Тогда-то производство это и сделалось безотходным и если не прибыльным, то, по крайней мере, что-то перепадало. Если в начале семидесятых в лесах собиралось лишь «железо», все то, что еще стреляло, да собиралось оно посохраннее да пооригинальнее, и кости с остатками солдатских сапог уходили в отвал, то в середине восьмидесятых на них появился нешуточный спрос и со всего этого можно было что-то урвать--по крайней мере «крышу», жратву и обмундирование.
Во всяком случае, так было в самом начале этого движения. Уже потом, позже, всякого рода поступления пошли только к вахтам памяти и все постепенно перешли на подножный корм-- что нарыл то и твое, а кости снова зарыть на вахте.
  Разного цвета патриоты вдруг вспомнили, что «там люди»: под кости «поисковикам» выделялась форма, продукты, амуниция--только поставляй. Первоначально количество «поднятых» людей считали по головам, потом, поняв, что не каждая голова сохраняется, начали считать берцовыми костями.
  Но скоро и кости сделались дефицитным и редким товаром, а обученная толпа «красных следопытов» продолжала бесчинствовать: в ход пошли заброшенные гражданские кладбища, «госпиталки»--то, что оставили после себя прифронтовые госпиталя…
  Вот тогда-то и пригодились «старые шахты с отвалами из костей» о которых знали лишь такие как Слава. Пришло время рыночной экономики.
                                                  * * *

  После того как явились «красные», какие-то«зеленые», «белые», стволы сверху потихоньку растащили и принялись за ямы--и все это уходило куда-то на продажу. Если речь шла о чем-то не криминальном, оно сбывалось в скупках. Криминал из-под полы через знакомых уходил и оседал неизвестно где. Когда началась война в Молдавии внезапно появился нешуточный спрос на «дегтяри». Стоимость одного такого «прибора» равнялась легковой автомашине. Слава заметался тогда по лесу в поисках своих гашников. Но тема как пришла, точно так же быстро и ушла. А какому нормальному, мирному гражданину нужен ручной пулемет?
  Следом за этим пришла другая тема: самолеты-пушки-танки, и тут «в бой вступила» Армия, заявив свои права на этот товар: цена на поднятый немецкий «Мессер» минимально исчеслялась сотнями тысяч долларов. И дядки с большими звездами тоже хотели хорошо жить, и чтоб без конкуренции--вон всех из леса!
О деньгах они, конечно, вслух не говорили, речь больше шла «о погибших героях, которых необходимо похоронить достойно». Но хоронили героев иногда в одном гробу с остатками обозных лошадей. И глядя на все это не верилось, что та самая армия с «дедовщиной«, которая не считала живого солдата человеком, могла позаботится о мертвом.
  Но если обнаруживалась где-то старая техника, бой генералы устраивали настоящий.
Слава еще помнил случай с немецким «Фокером», который в 44 сел в лесу под Киришами на вынужденную посадку, да так там и остался, пока они его не обнаружили. За тот Фокер были крупные неприятности.-- ну еще бы, рассказывали, что он где-то там, за кордоном, ушел за сумму со многими нолями.
    Но лес словно одумался, закрыл и спрятал остатки того, о чем люди в свое время стыдились вспоминать и не хотели видеть.
.
                                * * *
  Одному ехать в лес «на работу» было не совсем привычно и немного скучно, но другого варианта не было и Слава совсем не хотел в этот раз копать с постоянным своим партнером--Джоном.
  Тому было несколько причин. Во-первых, нужно было доработать гансовский «лежак», и не то сейчас время, чтобы делится такой информацией. И делится с Джоном заработанным совсем не хотелось--там оставалось всего с десяток могил, не больше, и угол-то был очень интересныйи совсем не тронутый--редкость в наше время. Поэтому решено было доделать одному. Кстати говоря, была еще у него надежда, что заказ на «чердак» и «армаатуру» он выполнит именно там: «лежак» был летний, значит глубокий, на хорошем месте и потому кости там должны сохранится хорошо. Во вторых, там, недолеко у горелого леса было обнаружено два старых солдатских могильника человек как минимум на пятьдесят, а то и больше. И уж в могильниках-то этого добра--только выбирай, что посвежее. Там их всяких разных, косточек и черепов: белых, черных! И «запчасти» на том месте кругом и в изобилии: в том болоте месяцев восемь бой шел во время войны.
«А то, что в могильнике от этого «заказа» останется невостребованным, --рассуждал про себя Слава, пробираясь на ощупь по знакомой дороге--нужно будет «вдуть» вахтерам в ближайшую вахту. Хоть несколько пузырей водки получить за это -- перед Днем победы сюда нагрянет целая орда этих патриотов.
  Могильники, конечно, русские, потому ценного на них ничего не взять, иногда лишь в них попадались ложки да всякие муштучки-зажигалочки и перочинные ножики. А вот «армаатуру под заказ»--это хороший заработок..!
  Это, если повезёт, три его месячные зарплаты фотографа! На эти деньги можно будет купить спортивный велосипед, новые закаленники и даже еще останется!»
  От количества перечисленных вещей и от волнения Слава сорвался с места и, словно скаковая лошадь ринулся вперед карьером, тут же угодив в старую минометную воронку, заполненную водой. В сапогах сразу захлюпало.
Он остановился на миг, раздумывая, «не перековаться» ли сейчас, пока мозоли не натер, но махнув на это дело рукой двинулся дальше--недалеко, решил он, доползу! Шагов через пятьдесят он все-таки остановился: мокрые сапоги жали немилосердно. Слава матюгнулся про себя и, скинув рюкзак и достав оттуда карманный фанарь, зажег его, посветив вокруг и, найдя подходящую лесину, сел, положив фонарь рядом. Вблизи железно-дорожней станции делать этого было нельзя, все из-за тех же местных: поселковские, как говорил сам Слава, «все поголовно сотудничали с ОГПУ».
  Мокрые сапоги сниматься не хотели. Он сначала пытался это делать помогая себе другой ногой, упираясь ею в пятку, а потом принялся стаскивать их руками. В конце концов, матюгнувшись еще раз, взял в руки фонарик, посветил на ноги, и, открыв рот, принялся удивленно разглядывать их, переводя луч фонаря с одного сапога на другой: оба они были на правую ногу.
--Ну, старая кочерга!--выругался он, имея в виду мать, которая укладывала ему в рюкзак. --Ничего доверить нельзя! Всё через одно место сделаем!
  Дальше стягивать их не имело никакого смысла: сырые, в темноте, да еще на одну ногу их ни за что не одеть! Что тогда: тут ночевать или без сапогов до базы топать?!
  Он вздохнул, и, накинув на плечи рюкзак и осветив впереди себя дорогу и лес, прислушался к нему и двинулся дальше.
                                              * * *
  Ночного леса и зверя он не боялся, да и какой зверь тронет человека в летнем лесу? А те, кто тут остался с войны уже не страшны--в загробную жизнь Слава не верил.
  Любимая поговорка Джона--самый страшный зверь в лесу--это человек. Ну, на всякий случай, в том месте где «работает» всегда спрятано что-нибудь стреляющие и если на дворе осень, можно и воспользоваться.
  Слава передернул плечами и осветил придорожные кусты: неприятные истории слышать все-таки приходилось.
  Год тому назад один из питерских «трупорологов», специалистов по гансовским кладбищам, вот так же отправился в лес на работу, оставив кое-какие вещи у знакомого аборегена в деревне и не вернулся… И человек-то был грамотный, заблудится и потерятся такой в лесу не мог. Сельсовет тогда попытался организовать поиски, но стояла глубокая осень, выпал первый снег, и народу собралось немного. Да и место было глухое: по карте до ближайшей деревушке в пять дворов--километров пятьдесят. В таком лесу дивизию спрятать можно!
  Три года тому назад было пару подобных случаев. И почему-то это всегда происходило на «лежаках», всегда глубокой осенью, и перед первым снегом, когда лес стоял голый и без листвы.

«Конечно--рассуждал он про себя, вышагивая дальше--в могильниках полный голяк, карманы выввернуты, сапоги сняты, там даже стволов нет-- еще во время войны всё похоронная команда сняла. А если каким-то чудом в эту яму что-то попало из железа, то это был такой тухляк, который в руках рассыпается: железо рядом с таким количеством трупов не хранится. Что в русских могильниках можно взять? Только кости для вахты. А вот лежачёк распотрошить--это уже хорошая тема!
  И с гансами, что не говори, даже работать интересно и приятно: у них любая вещь себя погладить просит, настолько она эстетична!
                                                * * *
    Основной и отличительной чертой Славы был интеллект. Сам он это знал и чувствовал с детства: если, например, в школьном лагере работали, то как-то так само собой получалось, что он обьявлялся как помощник на кухне, а к тому моменту, когда повара спохватывались, что помощи-то от него нет никакой, лишь болтается по кухне да жрёт, смена уже заканчивалась…
  Если нужно было принести из коптерки лопаты и грабли, то он был тут как тут: все усердно копали участок, а Слава занимался сначала поиском сарая, где хранились те самые лопаты, а потом самих лопат…В конце концов, когда он их доставлял на место, они были уже никому не нужны и всё тащилось обратно.
  То же самое происходило в лесу: обязанности и права в «команде» были разделены поровну, по-братски: права, как аксакалу принадлежали ему и Джону, обязанности подчиненным, которых он, словно опытный начальник отдела кадров, набирал лично из болтающихся по лесу в поисках ржавых патронов «петеушников».
    Лесных «петеушников» Слава терпеть не мог, от этих уродов одни головные боли и проблемы, им бы только пострелять из какого-нибудь ржавого обреза, который в руки-то страшно взять, взорвать снаряд в костре или, еще хуже, поджечь лес. Дети, одним словом. Но вся проблема была в том, что без них, без детей, не обойтись: одному или вдвоем снять наросший за десятилетия слой земли невозможно. Это отберет не только все силы, но и здоровье. Совсем другое дело, одному снять всё, что пойдет вторым слоем--тут, как правило, помошники Славе и Джону были уже не нужны--они всегда стремились справится с этим без посторонней помощи.
    В Славины обязанности входило предоставить «петеушникам» фронт работ и расчитаться с ними теми же самыми ржавыми патронами, которые они так искали. Что, конечно, особого труда с его стажем и знанием леса не составляло. Но самое главное в том замысле было--во-время позвать всех на обед, как раз тогда, когда «слой пошел»…
  Дальше все было просто до примитивности: пока «команда» обедала под наблюдением «папы Джона», содержимое воронки или блиндажа перекачевывало в соседнюю воронку, которая, по понятным причинам, не была включена «в план работ».
  Именно из этой воронки в ближайшие полгода Слава и Джон черпали свои финансы.
  Подчиненные же каждую новую экспедицию набирались новые, так, что никто ничего не успевал понять, как обьявлялся уже следующий призыв…
  Нет, были, конечно, петеушники приближенные к Его особе из первых призывов, для которых он был не просто Славой, а Петровичем, но и они не знали всех его планов и статей дохода… С ними, с приближенными, он рассплачивался «железом» пропроще--обрезами, ржавыми винтовками: всем этим он уже наелся лет десять тому назад, если что-то и бралось, так это только «мелкое» и в хорошем состоянии--то, что можно без особых хлопот продать. Сейчас их с Джоном интересовали только деньги.
  А после случая, когда в советских траншеях ему попался дяденька лет далеко за сорок, весь в коже с головы до ног, а вместо зубов--сплошь золотые мосты, решено было перейти на эту тему и её разрабатываать.
  Этих мостов тогда хватило на всё-про-всё, год работать не надо, он даже стал подумывать--а не уйти ли вообще в «трупорологи»--в специалисты по немецким военными кладбищам--уж там-то золотишка!-- но так до конца и не определился: «железо» еще было тогда интересно.
  Нет, нельзя, конечно, сказать, чтобы Слава не был патриотом, Родину он свою любил и солдат ее тоже, правда любовь эта была прямо пропорциональна содержимому их карманов и совсем не его вина, что у соотечествинников они почти всегда были пустыми и приходилось работать где-то на стороне--жить-то надо!…
  Тогда-то, в восьмедесятые, все и определилось: советские солдаты--это нудная, но необходимая для «крыши» работа, а гансы и их«лежаки»--для души. Хобби, так сказать.
  То ли стыдясь этого, то ли по другим, одному ему понятным причинам, в таких случаях он предпочитал трудится один, или, в крайнем случае, с самыми из приближенных--оно и понятно, зачем же лишние глаза? Главную свою тайну и доход Слава берег от посторонних глаз и делится этим ни хотел ни с кем!
  Ну, можно, конечно, рассуждал он иногда про себя, полностью занятся русскими, но понт-то с них какой?!
  Советское «железо» надоело уже до чертиков, а дяденек, вроде того, с мостами, у гансов не в пример больше. Опять же ложки, лопатки, да весь этот немецкий хлам в конце концов, денег стоит!
У немцев, что не говори, даже обычную пряжку от ремня или лопатку в скупку сдать можно, и не хило получится, а русское--ну, кому оно на фиг нужно?! Да еще за деньги…
    Местечко это он приметил и окультуривать начал лет пятнадцать тому назад, когда в лесу еще тихо было и не бродили повсюду толпы идиотов в поисках ржавых стволов. Лето в тот год стояло оболденное, пересохли все воронки, могильники и даже отчасти болото, посредине которого и обнажился этот маленький островок суши, на котором виднелось несколько засыпанных и никем не тронутых немецких блиндажей--оборона в том месте была немецкой--а за ней, в тылу, на самом сухом месте того островка, гансовский неразработанный «лежак». Да и кто там мог «работать» если это место круглый год под водой и лишь раз в несколько лет появляется наружу?!
  Приметил-то приметил, да все руки до него никак дойти не могли: сразу занятся этим не сообразил, а потом то дела, то дожди, то еще что-то--раз только за все это время островок наружу показался и тут же, через пару дней, скрылся под водой.
  Заказ «на запчасти и голову» поступил как раз во-время: Слава уже долго караулил хорошую погоду, решив во что бы то ни стало добраться до этих чертовых блиндажей, лежака и могильника и вот, наконец, дождался: последний месяц жара стояла совсем несносная и более подходящего момента было просто не придумать.
                                          * * *
  Базу Слава разбил в стороне от место работы, на берегу небольшого ручья: дров много, вода рядом. К тому же жить и одновременно работать на «лежаке» опасно-- мало ли кто туда забредет случайно! Тот же Михаил Иваныч явится может на запах, он его любит--в могилах уже ничего нет, а вонизм иногда стоит за версту.
  Высказывалось даже такое предположение, что теми самыми питерскими „трупорологами“ Михаил Иваныч и позавтракал : лес стоял тогда уже голый, без листвы, жрать ему было нечего. Скорее всего, он пришел на «лежак» на запах, посмотрел, что и там поживится нельзя, а странного мужика с лопатой просто попробовать на вкус захотел--пахнет-то вкусно! Так ведь тогда никаких следов и не нашли…
  Но сейчас-то было лето, поэтому Слава особо не боялся гостей из леса.
Другое дело люди: лесники, егеря. Эти уроды работать всегда мешали и мешают. Юридически привлечь его за раскапывание «лежака» никак нельзя: все в глухом лесу, не огорожено, не отмечено… Ходить с лопатой в лесу законом тоже не запрещено. А эти козлы начинают вопросы задавать: что вы тут делаете? Почему в лесу с лопатой ходите? Гуляю!
  Иначе было во время войны и сразу после нее: за это ремесло одинакого гансы и НКВД к стенке ставили.
  Во время войны и после нее, поисковиков вообще не было. Их называли мародерами.
  Но тогда и работка у «трупоролога» была--ого-го, не позавидуешь: все свежее лежало, не тронутое временем, только что закопанное. И вещи забирались тогда с лежака совсем другие: сапоги, «рештаки». Тогда даже инструмент другой на работу брался: лопата и ножевка. «Вертуху» еще не знали: зачем всё искать-то, когда «оно» стоит под крестами?
--Сейчас-то чего работать--рассказывал как-то Славе Дедушка Ау, поднимавший это дело в самом начале,--Все днем, при свете, без свидетелей и в лесу. Пошелил пальцами--и все «нужное» само в лодошку упало. А как ночью на свежем человеке снять коронки? Светить нельзя--кругом деревни стояли. Для того и бралась с собой ножевка: голову нащупал--отпилил и в мешек. Если сапоги не снять--то же самое с ногами. А ордена, пряжки и ремни--это сейчас мода у молодежи пошла: кому этот хлам после войны был нужен?
  Тогда были даже «узкие специалисты»--только по головам. У нас в деревне такие жили. Работа легкая, простая, не то что у нас сейчас--«всего» поднять! А там--роется шурф, берется голова--и к следующей. А уж дома, в тишине, когда никто на нерв не давит, все «риштаки» снимаются. А «чердак»--в чулан, на полку: времени вынести ее между пьянками все у них не было. А потом НКВД нагрянуло--где-то что-то прокололось. Заглянули в чулан--а там головы на полках. Как арбузы. Молодому НКВД-ешку плохо сделалось. Расстрел дали им. А меня тогда по малолетству как-то не заметили и отодвинули.

                                                * * *
Первый могильник Слава брал целый день, расскладывая и сортируя ровными кучками «испортившийся товар» и качественный: все черные и подгнившее кости--в сторону, на сделку с «вахтерами», а те, что были с виду хорошими и белыми, он мыл и рассмотрев тщательно, тащил на просушочную поляну: подсушить и облегчить всё нужно перед выходом «на большую землю»!
  С остатками «лежака» он рассправлялся еще дней десять, но все равно до конца не получилось.
Хотя результатоми экспедиции вообщем-то был доволен: нельзя сказать чтобы много, но «рыжего» он в этот раз все-таки «намыл»--были даже две «гайки»--обручальные кольца.
  Потом весь вечер сидел у костра, пытаясь отделить пассатижами «риштаки» от зубов, а они, как всегда, сниматься отдельно не хотели. Плюнув на все эти предосторожности, вырвал вместе с зубами, и, помыв в соседней воронке, аккуратно сложил в старый носок. Потом плотно завязал его и сунул за пазуху-- если какой-то «залёт» по дороге будет, скинуть будет проще: не дай бог с этим делом менты возмут--одним битьем не отделаешься!
    Повертеев в руках беззубый череп, Слава вздохнул и с сожелением отложил его «в некондицию»: «сохран» -то хороший, слов нет, но кому кроме вахтеров беззубый «чердак» нужен?!
  Раньше, до этой сделки он вообще не обращал внимания на детали: да какая разница, белые они или черные, с зубами или без?! Были б там риштаки, а этим мужикам уже все по барабану! И чтобы берцовые кости на месте, для отчета: человек поднят. И под это дело получить что-нибудь.
                                                * * *
    «Товару» набралось порядочно, все даже не вместилось в его огромный рюкзак, пришлось выложить остатки продуктов и на их место укладывать и впихивать остаток.
  Если чего-то там не хватает, решил он, то можно будет еще разочек сюда сползать--главное, пусть будущий доктор покажет, как нужная деталь выглядит, а уж его дело наудить их в воронках: быть такого не может, думал он, чтобы из того, что там осталось ничего не сохранилось!
  В сторону железно-дорожной станции Слава двинулся не лесной дорогой, как обычно, а напрямик, лесом: бережоного бог бережет.
    Утром, проснувшись после девяти и приведя себя в порядок, Слава вставил матушке за перепутанные сапоги, сказав ей, чтоб больше вообще не прикасалась к рюкзаку и его лесным вещам--на фиг такую помощь!-- сделал кое-какие нужные для дома дела, позвонил заказчику «на армаатуру» и, договорившись с ним о встрече, двинулся по своим делам в город.
  Дело ему предстояло не то что бы тяжелое физически, но очень ответственное: сейчас, после леса необходимо было посетить храм.
Раньше-то, еще в советские времена, в такую чушь Слава не верил и называл это бабкины сказки: ангелы сидят на облаках, грехи, святость--чушь собачая! Другое дело снять где-нибудь на гражданском лежаке хороший крест-- к таким вещам он относился с особым трепетом.
  А все эти разговоры «о звонках» и «предупреждениях», которые он слышал на базе от Дедушки Ау воспринимал скорее с юмором, чем со страхом: у Дедушки уже по возрасту чердак должен слегка протекать, как у его мамы.
  Пока с ним не произошло пару странных случаев в лесу и именно при работе на «лежаках».
  Первый раз с ним это случилось сразу после очередной стрельбы «по чердакам». Под конец экспедиции, вечером, когда делать было нечего, отметили отьезд и, Джон забрался в палатку, а он, расставив где только можно консервных банок, бутылок и «голов», принялся их расстреливать из винта.
  Утром приехал в город и только расстались с Джоном на вокзале, как к нему тут же подошли два каких-то алконавта с синими рожами и не за что ни про что, ничего не спрашивая и не говоря, свернули ему челюсть, сбив при этом с ног. Он старался сидя на асфальте закрываться руками, но они пинали его, наровя заехать в бошку. Да так попинали-то, что с сотресением мозга и со сломанной челюстью положили в хирургию. У Славы тогда возникло подозрение, что все это от обиженных и обманутых петеушников исходит, но Джон, навещая его в больнице, сказал:
--А как ты думал? Это карма! Ты же по головам стрелял? Стрелял! Вот и тебе в бошку били!
--Это «аппарата» с собой не было, я бы этим козлам тоже про их карму напомнил--сквозь зубы, не расскрывая рта, прошипел Слава.
  А второй раз с ним это произошло уже после выписки из больницы, тоже в лесу. Он тогда готовился глушануть рыбу и собирал все необходимое. В одном месте у него лежала давно примеченная неразорвавшуюся авиабомба , килограмм на сто, и он решил ее для дела использовать.
Вывернув с помощью газового ключа детонатор, размером со стакан, он сидел на базе и спокойно рассматривал его. Внезапно, без всякой на то причины, тот взорвался у него в руках. Слава тогда отделался одним испугом и заиканием на неделю, лишь срезало ногти и кончики пальцев были в крови: месяц после этого он не мог взять ничего в руки.

    После этого случая он напился в лесу в стельку и рассказал все Джоному. Тот посоветовал сходить в храм, покрестится, и каждый раз после леса посещать его и ставить свечки убиенным.
--Да ты в рубашке родился-- успокаивал его Джон --Ты хоть представляешь, что это такое--в руках взорвалась шайба в двести граммов взрывчатки?! Да в детонаторе-то--там даже не тол, а гексоген! По идеи, тебя уже должны похоронить. В закрытом гробу. Потому что ни рук, ни бошки остаться у тебя не должно! Это кому рассказать такое--не поверят! Кто-то тебя там, сверху бережет и охраняет. И предупреждает. Ещё--сказал он задумчиво--ты кого-то обидел на лежаке. Слышал про Дедушку? У него так несколько раз было, и всё, завязал Дедушка и больше не работает. Это тебе «звонок» оттуда, --Джон ткнул пальцем в небо--Что-то ты не так делаешь. В храм нужно сходить, покаятся. Если медальен с именем поднял--поминальную заказать.Ты когда-нибудь это делал? Ну, вот видешь! А я всегда после леса сначала в храм иду и только потом в винный магазин или к клиентам. Я тебе этого не рассказывал никогда--признался он--Десять человек поднял--десять свечек поставь, двадцать человек--двадцать свечек. Или пожертвовуй что-то церкви. Если свечки не можешь всем поставить--мало ли что, всякое бывает, тогда пожертвуй что-нибудь храму--советовал он--Я раз в конце сезона, тоже после лежака, ну, того, что мы с тобой у речки брали, пятьдесят свечек поставил, так на меня все прихожане уставились, как на душегуба. Бабка одна рядом стояла, отдвинулась и все испугано крестилась, словно Дьявола увидела.
--А если они в куче и по полу размазаны--ни «чердаков», ни берцовых?
--Что тебе эти «чердаки» и берцовые дались: это ж не для вахты! Ты думай--Джон постучал себя по лбу--Не для отчета же, для себя! Ты-то всегда знаешь, что тут люди были, даже сколько и кто! Ты чего, петеушник что ли? Поднял человека--помяни его и покайся! А ты крест копаный на себе таскаешь--он ткнул пальцем в серебрянный крестик, который Слава носил на себе с прошлого сезона.
  С того разговора, приезжая «с работы» из леса, Слава первым делом бежал в храм. Копаный крест снял и покрестился.
  К церкви Слава подходил кругами, сужая их и приближаясь к ней постепенно, чтоб никто на хвост не сел--потом разговоров и сплетен не оберешься в лесу: свечки за упокой ставит!
  Сделав последний, самый маленький круг и оглянувшись на всякий случай, он вошел в храм и сразу перекрестился у порога.

                                                * * *
«Ну, вот-- выйдя из храма, облегченно вздохнул он--Все основные дела на сегодня сделаны--Слава похлопал себя по внутреннему карману, там, где лежал заветный носок-- Сейчас на встречу с клиентом на «армаатуру», а завтра можно и в скупку--«риштаки» и «гайки» сдавать!

09-02-2012 10:49:40

only 111


09-02-2012 10:51:06

xjnel&///


09-02-2012 10:51:20

в смысле - чотуд...


09-02-2012 10:57:37

афтар сука должен мне новую мышь. фпесду такой кирпич


09-02-2012 11:37:22

хуясе портянка. афтор оптимизт, есле щетает, что такой объём от номечьке ктото будет четать


09-02-2012 11:37:54

требую продолжения.


09-02-2012 13:12:54

Прочитал. Пиши продолжение, понравилось.


09-02-2012 13:20:10

Зачет. Познавательно.


09-02-2012 13:55:49

две портянки в день  - это слишком канешно, но йа асилил...
харашо...



09-02-2012 14:04:34

фдесятке


09-02-2012 14:05:50

кстате, этой темы и не знал раньше...
спасиба за начало - не паткачало...



09-02-2012 14:11:52

Но хоронили героев иногда в одном гробу с остатками обозных лошадей. ............
Но если обнаруживалась где-то старая техника, бой генералы устраивали настоящий.
......................................
Но лес словно одумался, закрыл и спрятал остатки того, о чем люди в свое время стыдились вспоминать и не хотели видеть.
одинакого - это что, шутка такая?
медальен
вычитывай. повторов много. и с тся - ться хуего

теперь по тексту. со знанием написано. интересно. и жуть.

я на дв копал. там совсем другое. 1 - 2 тыс лет. бронза. наконечники, амулеты, монеты.
могилы дальневосточники никогда не трогают. даже древние. белые (там не красные, а белые - так официальных называют) просят иногда слить инфу - где видели захоронения. черные не говорят - разорят ведь, это нехорошо.



09-02-2012 14:14:24

знакомый копатель был в одной деревеньке. староверской, в тайге. там река разлилась, погост древний размыло. гробы без крышек, скелеты на отмели - в небо "смотрят" из воды. кресты на груди. никто не трогает - ни местные, ни копачи. это - их.


09-02-2012 14:55:11

прочел
оченно со знанием дела написано
отлично, автор, все звёзды
с дебютом



09-02-2012 15:29:02

1) известные места
2)«аборигены»
3)Местечко
4)местных:
5)с места

ну и от сибя звизду дабавлю

пиши ищо



09-02-2012 15:33:10

Нет, нельзя, конечно, сказать, чтобы Слава не был патриотом (с)
+три орфографические

но это не главное



09-02-2012 15:45:05

сожелением
Повертеев
дядки
рассплачивался
бережоного

(если афтору интересно канешно)



09-02-2012 15:53:35

ага -афтор питерский

и на удивление молодой

близнец

хехе -родная душа



09-02-2012 16:04:29

автор, появись и скажи - когда будет продолжение? бп жду.


09-02-2012 16:10:59

ево в онлайне не видать

(лавры премеряет пади)



09-02-2012 16:24:03

Парни, сейчас все расскажу.
Рассказ этот писал человек с реальным опытом, но сейчас он живет не в России, де публиковать рассказ он не знает, я взялся его выложить тут под его псевдонимом. Ошибки пропустил при правке, так что извиняюсь.
Конца нет. Вернее, почему то автор видит конец именно таким, хотя реально конца тут просто не хватает, я тоже ему это сообщал. Может и напишет еще, хотя вряд ли.
Такая вот загогулина...



09-02-2012 16:25:32

хехе - враз нашолся афтор

сдрасте вам молодо зелено



09-02-2012 17:34:23

Сильно.Зачетно.


09-02-2012 22:10:27

Тема интересная очень. Мистический уклон тут так и просится. Да и вообще интересно. Интересно, сколько еще лежит всего на Синявинских


10-02-2012 00:04:34

про дегтярёвский кулемёт ценой в полмашины пусть наверное люди сведущие уточнят.
а лимонки из приднестровья по доллару в одессе шли в начале девяностых. предложение было озвучено. не слишком дорого, изнт ит??

и кому пулемёт нужен был раритетный, когда..ну ты понял...

так что хз.  про карму- скорее да. 
подробностей тожжы слишком, текст не резиновый, ога..

прочитал вообщем. ка Метцу обещал. Завхоза напомнило, без параллелей



 ГеленЮрген
10-02-2012 03:21:19

Я чёта сиводня ращитывал на продолжение рассказа. Чё за нахуй?
Автор, пиши еще, пожалуйста! Подобных произведений появляется нечасто.



 ГеленЮрген
10-02-2012 03:23:11

>про дегтярёвский кулемёт ценой в полмашины пусть наверное люди сведущие уточнят.

Пашел нахуй, òΠεΖΔΟλ. Пиздиш вечна хуйню какуюта...



10-02-2012 04:54:30

>Я чёта сиводня ращитывал на продолжение рассказа. Чё за нахуй?
>Автор, пиши еще, пожалуйста! такой еблан как геля ака язык-салфетко появляется нечасто.

Ты можешь рассчитывать что тебе в рот насрут и пенника исчо поверху зальют. идди нах тапочки погрызи. там под конурой тебе оставил.



10-02-2012 04:55:43

>>про дегтярёвский кулемёт ценой в полмашины пусть наверное люди сведущие уточнят.
>
>Пашел нахуй, òΠεΖΔΟλ. Пиздиш вечна хуйню какуюта...


ебннько рзвальцовнное финбановскими попрошайками исчо и пиздит у школоты псевдогреческий текст.
смайлеки уже вали, хуесоска.



10-02-2012 05:03:48

бугага


10-02-2012 05:07:54

оно раньше трёх ночи не появляеццо. смелость не позволяет.


10-02-2012 09:13:48

Дегтярь в нормальном сохране, особенно если танковый, возле 100.000 деревянных может стоить, так что про пол-машины это не гон.
А что касается величины рассказа - имхо чем больше буквов, тем лучше и интереснее, особенно если складно написано.



10-02-2012 12:06:34

Охуенно написано, не жалею что асилил. Тема оченно нравица, хотя и не близка.
А ты пишы/выкладывай еще если можешь аффтаръ.



10-02-2012 12:07:25

на косяки орфаграфии/пунктуацыи как то пох, прошло мимо...


10-02-2012 12:08:18

>кстате, на проза.ру парнишка один тоже копает еще соватско-финскую войну и на эту тему пишет весьма нихуйово.
>Я даже на этом рисурсе четал его историю. Только у него мистики дохуя.
>
>http://www.proza.ru/2011/01/13/1065

Спасибо за сцыло камерад!



10-02-2012 14:20:17

>Дегтярь в нормальном сохране, особенно если танковый, возле 100.000 деревянных может стоить, так что про пол-машины это не гон.
>А что касается величины рассказа - имхо чем больше буквов, тем лучше и интереснее, особенно если складно написано.

ну з трёп и не говорилось, изнт ит?? ценник  начала девяноситых странный был - так что дифферинцировать сложно. но имелось в виду пригодность как боевой единицы. в момент дня открытых дверей на боевых складах. мне помницца броник подарил приятель- новый в упаковке -сумка х-бшная, весу-ойё. даж забирать не стал, веришь. тк у него на балконе и валялсо в стопке таких же..ыыыыыыы



10-02-2012 15:35:39

Отличный текст про гнилого пидараса. Коим, по всей видимости, является автор.


10-02-2012 17:40:45

Не суди, да не судим будешь - есть такая заповедь.

(c) udaff.com    источник: http://udaff.com/read/creo/117744.html