Утро. Рань. Ветерок, задувая через распахнутое окно, выходящее на восход, разжигает в комнате для сна пожар, красным всполохом чиркает по стенам. Это - солнце.
Игра света вызывает у меня странные ассоциации с космосом. Может даже с Марсом. А может потому, что сегодня утром ствол вздыблен как памятник космонавтике, что подле ведээнха — ракета взмывающая ввысь.
А может потому, что вчерашнее удачное приключение было нежно, пылко и свободно в выборе желаний. Сейчас же, остуженное дрёмой в сладком забытье спокойно, а ночью было другим - горячим; горячим до такой степени, что поцелуй обжигал губы; в утренней заре нежиться под чуть укрытой простынкой подружка. Развести на утренний секс её оказалось труднее, чем было продумано организовать сам «съём» и ночную забаву.
Смотрю вожделенно. Тело подружки расслабленно. Зацелованные страстью вспухшие от укуса губы смешно подрагивают в уголках; дыхание ровное; грудь выскользнула из скомканного края завёрнутого заячьим ухом простыни точнее часть, так, что провоцирует на прикосновение, виден только розовый в пупырышках сосок и как луна на подъёме в третьей четверти цвета «кофе с молоком» обвод.
Притянул её покорную руку к себе, накрыл ладошкой член в надежде, что моя готовность отгонит её сладкий сон. Не прогнала. Ладошка сжалась, вялость пропала, пальчики перебрали ствол, недовольно оттолкнувшись, собрались в кулачок и ящеркой скрылись в расщелине - складках простыни.
Спозаранку разрядка бодрит меня сильнее, чем утренний кофе. А тут… Соня! Пусть млеет.
Иду в ванную комнату, забираюсь в эмалированное корыто, кручу вентиля смесителя, устанавливаю комфортную телу температуры воды, регулирую насадку душа так, чтобы иголочки бьющей воды возбуждали, приятно впиваясь в тело, ложусь на самое дно.
Право, горячая вода, смывая притворство и запах любви расслабляет. Сумасшествие ночи кончилось. Наступает полный покой и единение с самим собой. Обнажённость мысли и нагота тела сплетаются. Мыслям не тесно, они резвы́, но не разбегаются по закоулкам мозга и не топчутся на месте, не играют в прятки в лабиринте извилин, теснясь, не налезают как торос одна на другую, а, входя в зацеп одним звеном за другое, выстраиваются в бесконечную и осмысленную цепь. Только, вот: где начало? где конец?
С нежностью, без ошибки, кратчайшей, выверенной самой природой траекторией, желание направляет руку в нужное сейчас и единственное место тела, туда, где рвущийся из насадки душа шипящий под напором поток воды разбиваясь на тонкие струйки, впиваясь тысячью игл, пробуждает от сна затаившегося, ненасытного, изголодавшегося хищного зверя.
С жадностью, вбирая тепло от омывающей влаги, подрагивая от вскипающего тока крови, зверь взбухает, гордо, медленно, с царственной величавостью восстаёт, несгибаемо твердеет и, не скрывая нетерпение уже готов с азартом вступить в игру, которую предложит фантазия.
Лёгкие прикосновения ладони взрывают необъяснимый восторг ощущений. Подушечки пальцев, виртуозно перебирая, словно играя на флейте, пробегают от основания к началу, где пунцовая насытившаяся кровью плоть, ластясь, встречает их уже сплетёнными в кольцо, которое, едва она, протиснувшись в просвет, сожмется, призывая издать первый сладострастный обрывающий прелюдию стон.
И только потом в ещё плавные скользящие махи руки робко вплетётся ритмически всё убыстряющееся движение, которое подхватит импровизация изгибающегося тела. Сердце забьётся учащённо, дыхание, перемежаясь всхлипами, станет порывистым, икры ног напрягутся, бёдра сожмутся до судороги, живот впадёт - всё: и мозг, и тело в ожидании восторга в готовности принять Зверя.
ещё! ещё! ещё!
Ещё один, самый последний, самый сладкий полёт руки и расширенные в экстазе зрачки замечают безудержно изливающийся поток энергии. Энергии сознания и тела и его уже обмякшее услужливо обволакивает взбитая пузырьками пена, голова ищет опору и, запрокинувшись, находит край ванны.
Внезапно всё перестаёт иметь значение, теряется сущность, как Я. Нет ни времени, ни пространства. Ничего нет! Весь мир уместился в чёрную точку, которая так мала, оттого, что огромен ты или так безграничен, потому что песчинка – Ты!
Мозги набекрень. Наступило блаженство, нега, ирреальность! Истома владеет телом. В сознании молнии, проблески во тьме, веки тяжелеют. Как приятно кружит... И…
— Милый что ты там делаешь? Можно я войду? Я хочу пи-пи!..
— Это… Это ты!? Это... а по утрам ты нестрашная?
— Подлец! Ночью ты говорил иное!
— То было ночью. А утром я прикоснулся к вечности невесомо паря над бездной, холодея от ужаса бесконечности угасал во мраке и возродился только вместе с зарёй! И подумалось мне: одиночество не такая уж плохая штука! А тут ты со своим пи-пи!
— Ты меня пустишь, негодяй! Или я сейчас обоссу всю твою квартиру!
И тут мозг мой переклинило, взорвало мыслью и пришло, как Моисею на горе Синай, откровение: одиночества нет! Просто ты ещё не знаешь, сказало мне Откровение, что тебя всегда ждут. За этой ли за другой дверью - неважно – ждут! И я понял: есть ещё много не открытых дверей и за каждой из них кто-то стоит и молит…
- Слышишь, ты, жеребец, открой!
- Заходи, зассыха! - и открываю дверь, - Я покажу тебе вечность!