Их девять - ведущий и две команды по четыре человека. Носятся по очереди (кроме ведущего) к зеленой трубе, которая торчит из кирпичной будки. Все – взрослые люди – мужчины и женщины, опускаются на корточки и подставляют рты к трубе. Никакого эротического подтекста, просто наполняют рот водой и возвращаются к ведущему, рядом с которым стоят две пластиковых банки из-под майонеза. На дне сосновые иголки. Взрослые выплевывают воду в банки. Эта странное действо закончится, когда одна из банок наполнится и вода вытолкает иголку на землю. Я знаю, уже успел выучить - они играют в это чуть ли не каждый день.
Я стою за забором из сетки-рабицы и наблюдаю за странной игрой. Через некоторое время ко мне присоединяется доктор.  Многие доктора здесь не носят белых халатов, поэтому со стороны мы два обычных зрителя, пришедших поглазеть на чудо.
- Я не ношу халат, потому что это не больница, - пояснил мне доктор в нашей первой беседе, - вы же не ходите в рабочем комбинезоне по городу?
- А вы что здесь разве не работаете?
- А разве похоже, чтобы я работал? В отчетах да, но в реальности… - он ухмыльнулся.
К забору подходят двое и становятся напротив нас. Мы смотрим друг на друга через железную сетку, словно теннисисты на корте через веревочную. Но я прекрасно понимаю, что с нами никто играть не будет. Перестаю следить за игрой и прислушиваюсь к разговору.
- …а я ее спросил, почему у вас в библиотеке говном воняет? А она мне: потому что тишина должны быть страшной. Я ей говорю, ты их пугаешь что ли? А она: их пугают книги. Я подумал, что врет как обычно, взял книгу первую попавшуюся, решил почитать.
- И?
- Что и? Обосрался!
- Шо? реально страшно?
- Ну да. Сейчас вроде вспомню, обычный учебник по черчению. А тогда показалось самым страшным ужастиком.
Я представляю, как люди дружно гадят в библиотеке, и прихожу к мысли, что все сказанное не имеет смысла.
- Они нас не видят, - доктор не отводит взгляд от поля, - Совершенно. Как будто мы не существуем.
Команды уже перешли к другой игре, смысл которой я еще не до конца понял. Но главная цель, кажется, провести обычную палку ногой по зонам. Задача осложняется тем, что с одного конца поля по очереди выбегают соперники, которые эту палку пытаются выбить подальше.
- Сначала я сомневался в их реальности, - продолжает доктор, - но через некоторое время вектор сомнений изменился, и в несуществованиия я стал подозревать уже себя. Но ведь это бред.
Я ничего не отвечаю. Мне понятны его мысли. Доктор какое-то время стоит вместе со мной, затем уходит. Наблюдаю еще за несколькими играми и отправляюсь следом.

***

- Я не понимаю, кого здесь должен лечить? Кого? Отчего их лечить? От безделья? Вы идиот? У меня в картотеке такой болезни нет! – доктор бросает трубку.
На вид ему лет сорок, он пухлый и лысый. В его доме довольно чисто. Почти на всех стенах висят ковры, полы – паркет, мебель еще с советских времен. Я понимаю, что все это не его, но мне кажется, что настоящий дом доктора выглядит так же.
- Они спрашивают, как продвигаются дела в лечении?
- Именно! – вскидывает руками доктор. - Но я сразу сказал, как только увидел, с кем имею дело: это не больные! И как я с ними буду работать вообще, если они меня даже не замечают?
Я молча киваю.

***

Доктор на некоторое время выпал из моего поля зрения. Мне привезли печатное оборудование, которое я должен был установить во всех отделениях «наблюдения». И пара дней у меня только ушла на то, чтобы все это развести по городу, не говоря о необходимости в настройке. 
Встретились мы с ним только в конце недели. На площадке. Он играл в какую-то неизвестную мне игру вместе с такими же взрослыми. Сначала я не поверил своим глазам, но когда доктор меня заметил  и окликнул, я понял, что все в порядке. По всей видимости, очередной эксперимент.
- Собрал коллег, - задыхаясь после небольшой пробежки, начинает доктор, - решил поиграть, так сказать. Эти звонки меня утомили. Кстати, я уже написал заявление об увольнении. Хочу вернуться к себе на родину, - доктор опирается на покосившуюся сваю, которая держит один из пролетов забора, и лицо его делается совсем счастливым, - Если бы ты видел то место, где я родился, то обязательно бы остался там жить. Оттуда невозможно уехать.
- Почему же вы тогда уехали? – спрашиваю.
- Меня забрали родители, - он сразу хмурится, будто я спрашиваю не из интереса, а потому что собираюсь его в чем-то уличить.
- Стало быть, возможно. Раз уехали ваши родители, - я попытался сказать это как можно более равнодушно, но вышло, наверное, зло. Потому как доктор жестко хватает меня за пиджак, притягивает к себе и с вызовом смотритв глаза. Впрочем, злится он недолго и тут же отпускает, не забыв дружелюбно улыбнуться.
- Мне стал часто сниться один и тот же сон, доктор, - начинаю я, чтобы как-то загладить вину, - будто дети гонят меня через поле. Рядом с головой пролетают камни, а я все бегу и бегу и чувствую такую легкость, какую во снах редко испытываешь. На время даже забываю, сколько мне лет, мне кажется, что я все тот же мальчуган, которому от жизни практически-то ничего и не надо. Ничего такого взрослого, я имею в виду. Но вот я спотыкаюсь обо что-то, и падаю, поднимаю взгляд и натыкаюсь на стену осуждения. Это конец. Так вот знаете, обо что я постоянно спотыкаюсь?
Доктор отрицательно качает головой.
- О могильную плиту. Такую небольшую. И знаете, кто на ней изображен?
- Предположу, что вы? – задумчиво улыбается доктор.
- Именно, - киваю я, - только фотография на могиле меня пятнадцатилетнего с длинными волосами и странной улыбкой, будто только что-то попрощался с самим собой...
- Андрей Викторович, ну вы скоро?! – мою речь перебивает кто-то из компании взрослых. – Мы из-за вас начать не можем!
- Да иду я, иду! – отмахивается доктор, - Вячеслав, мне надо идти. У нас третий кон начался. Давай вечерком заходи до меня, все обсудим.
Больше доктора я не видел. Точнее он перестал видеть меня. Я махал ему, что-то кричал на ухо, но мое существование по всей видимости не вызывало в нем вообще никаких реакций. Он видел только игру.

***

Моя работа в этом городе закончилась. Мне нужно было возвращаться домой. Перед тем, как сдать ключи горничной, я решил последний раз прогуляться к игровому полю. На площадке было пусто, лишь ветер гнал обрывок газетной статьи. Я поднял его.
«Город детства. Уникальные туры по сниженным ценам. Окунитесь в атмосферу детской беззаботности».
Я выкинул газету и меня тут же стошнило. Я стоял на корточках, смотрел на сухую траву и вспоминал тот день, когда забрался на высокую насыпь и, отбиваясь от желающих заполучить титул «царя горы», продержался на ее макушке почти всю игру. Тогда мне казалось, что главнее этой вершины в моей жизни больше ничего не будет. И кто знает… может так и получилось. Я перевел взгляд на обрывок газеты, который теперь трепыхался в железной сетке, словно пойманная рыба. Я, по всей видимости, тоже пойман. Вот только кем? Или чем? Мне стало не по себе и меня вывернуло еще раз. Чтобы прополоскать рот, я подошел к зеленой трубе, из которой по-прежнему тоненькой струйкой вытекала вода. Я набрал полный рот воды и задумался. Мне показалось, что вдалеке стоят те самые банки из-под майонеза. Некоторое время я пребывал в нерешительности. Не объясняя себе, почему не выплюнул или не проглотил воду, я двинулся вперед, навстречу жмуркам, пряткам, слону, семейке, классикам и всему тому, что когда-то выкинул без зазрения совести и накрыл могильной плитой с фотографией маленького мальчика.