Бывают в жизни такие дни, когда кажется, что все окружающие люди существуют в мире с единственной целью – насрать тебе в душу. Как раз в один из таких дней я, едва доперев себя до рабочего места, тут же попал под горячую руку нашего директора Петра Федоровича, и был вынужден полчаса выслушивать незаслуженные и оскорбительные высказывания в свой адрес. Я расстроился, конечно, но как оказалось, это было только начало, и невероятное по своей бесчеловечности испытание ждало меня впереди.
Негативная энергия, которую в ходе моральной экзекуции впитала в себя моя тонко организованная психика, требовала выхода. Я без раздумий направился в единственный имеющийся в нашем офисе сортир.
Усевшись на ставший уже родным унитаз, я ненадолго впал в какую-то прострацию. Уставился в одну точку и думал о том, что судьба очень несправедлива ко мне. И чем я только провинился перед ней? Мне даже показалось, что унитаз вдруг участливо заговорил со мной: «все нормально, бро…», но это было только журчание воды. Тут в дверь сильно постучали.
– Занято, блять! – зло крикнул я.
– Открывай, сука! – кто-то злобно проревел за дверью.
На тот момент я как раз начал процесс активной дефекации и совсем не собирался досрочно его прерывать. В дверь стали зверски ломиться. Я испугался, если честно, поэтому тут же мгновенно просрался. Хлипкая щеколда на двери не выдержала, и в толчок ворвался наш охранник Леха. На ходу расстегивая штаны он нагло пробасил:
– Ну и шош ты расселся, хуило? Вставай давай, сил уж нет терпеть!
Леха был парень деревенский, простой. Но сейчас его калхозная непосредственность была мне совсем не в масть.
– Ты чо творишь, басота? – взнегодовал я.
Охранник, не обращая на меня внимания, оголил волосатую жопу и пристроился орлом правее меня. Решив, что он собирается навалить прямо на пол, я хотел было возмутиться, но тут Леха со словами: «а ну-ка, блять…» одним мощным движением своей жопени спихнул меня с унитаза! При падении я больно стукнулся башкой об стену и застонал от обиды. А Леха звучно проперделся и стал яростно дрестать жыдким калом! Наверняка всю жопу себе забрызгал, идиот… Терпение мое кончилось. Я решил восстановить справедливость – пинком сбить наглого охранника с трона. В запарке я забыл, что у меня спущены штаны, поэтому, когда стал выполнять удар, то запутался в них, и неловко упал на кафельный пол. Леха рассмеялся и беззлобно сказал: «шел бы ты отсюда, ниндзя хуев». В этот момент в дверь заглянул Петр Федорович. Он внимательно оглядел нас с Лехой, поморщился от стоявшего запаха гамна, и, процедив сквозь зубы: «скоты, блять…», тут же закрыл дверь.
Я поднялся, быстро подтерся, надел штаны и выбежал прочь. Было очень обидно и хотелось плакать…
Дожив кое-как до обеда, мы с моим корешем Толиком пошли в столовку. Во время обеда неожиданно к нам подсел Леха:
– Ты уж извини, брат, что так вышло, – сказал он и протянул свою лапу. При этом он неловко уронил стакан с компотом, облив Толика.
– Да ептвоюмать! Ты совсем прихуел, калхазан? – заорал Толян, которому я уже успел рассказать о своем канфузе.
Леха растерялся, подумал немного, потом пошел на раздачу и принес два компота:
– Пейте, ребята!
– Блять, как же все это невыносимо больно видеть мне! – Толик был в бешенстве.
– Мало? – не сообразил туповатый охранник.
– Мало, бль, еще неси штук десять, сука.
– А выпьешь?
– Спорим?
– На что?
– Ну, – мой кореш задумался на мгновенье, а затем продолжил, – так, короче, кто проебет, тот опять в сортир к кому-нибудь ворвется. Согласен?
– Не вопрос…
В результате Толян выпил четырнадцать компотов и заслуженно победил. Я то знаю, что он сделал это ради меня. Настоящий друг!
После обеда мы втроем подошли к толчку. Судя по раздававшемуся за дверью кряхтению и возне, там кто-то был.
– Ну, вперед, хули. Тебе не впервой. Только ори чего-нибудь при этом, понял? – Толик подтолкнул охранника.
– А что орать то? – тупил он.
– Да шо хошь, только погромче!
Леха решительно распахнул дверь. В толчке стоял раком и старательно вытирал жопу наш программист Олег. Наглый охранник сделал шаг вперед и агрессивно загавкал, как сцобако:
– Жаж! Жаж!
– В чем дело, блять? – Олег явно был напуган.
– Жаж! Жаж, сука!
– Атъебись, казел! – завизжал Олег, с размаху прилепил на лоб Лехе грязную туалетную бумагу, вытолкнул его и закрыл дверь. Наш калхазан смахнул гавняную бумажку, и стал возмущенно долбиться обратно в сортир. Олег из-за всей силы вцепился в ручку двери с той стороны и дико заорал: «помогите, ебанарот! Я ничего не сделал!» Из кабинетов начали выглядывать люди, и нам всем пришлось быстренько съебаться. Поржали мы над Лехой от души, конечно.
Вечером после трудного рабочего дня мы втроем пили пиво на скамейке рядом с офисом. Леха был задумчив и тревожен: «Бля, как бы после всего этого не уволили меня. В деревню возвращаться страсть как неохота. Батя пецдов может выписать как нехуйсрать…» Наш смелый калхазан сделал большой глоток, и грустно повертел в своих огромных лапищах опустевшую бутылку.
День наконец-то заканчивался. Я тоже отхлебнул пивка и, щурясь, взглянул на вечернее солнце, медленно скрывающееся за угрюмыми домами усталого города. Леха дружелюбно попрощался и побрел к себе в общагу, а я подумал, что на самом деле день выдался не таким уж и скверным…