Телефонный  звонок разбудил ранним утром. Я подобрал  с пола  трубку, откуда настойчиво рвался бодрый голос:

  - Здрасьте… Это вам нужно устройство?
  - Угу…
  Вечер накануне выдался  бурным, и я не сразу сообразил, какое именно «устройство».
  - Вам для телефонной линии  или так… акустику?
  Теперь  понял, о чём идёт речь.
  - А есть какой-нибудь комбинированный вариант?
  - Есть, - ответил голос. – Цена, естественно, двойная.
  - Возьму. Когда можно забрать?
  - Через пару дней.
  - Как пользоваться, научите?
  -  Легко…

  Так я купил прослушивающее устройство – «прослушку».  Даже тогда  не смог толком  объяснить себе, зачем  это сделал. Вероятно, теплилась наивная надежда, что с её помощью  смогу отомстить партнёру по бизнесу, столь бессовестно кинувшему меня.  Всё было сделано просто и подло: он подтянул у меня ключи от магазина, который мы открыли на двоих, - и привет! 

  Каким-то образом он сумел переписать бизнес на себя. Без моего участия в сделке. Поначалу я никак не мог взять в толк, как именно.  Сменить код сигнализации и узурпировать кассовый аппарат  оказалось  вообще плёвым делом.  Сейчас такие действия называются модным словом «рейдерство», но в далеком девяносто седьмом подобные методы вполне укладывались в бизнес-формулу: «Кто успел, тот и съел». В делах приходилось руководствоваться природным чутьём и надеяться, что оно сумеет распознать двоичный код «козёл – не козёл». Естественно, такая система порой давала сбой.

  Он называл себя чистокровным  русским, но имя Борух выдавало с головой.  Фамилия, правда, была вполне простецкая: Варфоломеев. И вёл он себя соответственно – этакий рубаха-парень с университетской выучкой, всегда отлично одетый, сдобренный французским парфюмом. На среднем пальце правой руки носил  массивный золотой перстень. Гравировка подобающая – шестиконечная звезда Давида…

  Он действовал с такой ошеломляющей наглостью, что у меня (странное дело!) даже не возникло мысли растерзать. В конце концов, мы работали  несколько лет и вместе заработали деньги на магазин спиртных напитков.

  Разумеется, мы поднялись не на шоколадках.  Для пополнения кассы использовалась финансовая схема, особенно популярная во второй половине девяностых: «взаимозачёт», когда кто-то платит за кого-то и на этом умудряется извлекать выгоду. Мы проворачивали взаимозачёты со всем, что только попадалось на глаза: электричество, горячая, холодная вода, вывоз мусора, услуги каких-то дворников, вплотную подобрались к федеральным  налогам.  Мне кажется, если бы нас в то время попросили перекрыть муки совести или долг перед Родиной,  мы бы смогли это сделать. Лёгкие деньги!

  Но особенно ловко получалось дружить с энергетиками:  дела киловольтных богов  всегда щедры и благодатны.  Наша фирма-посредник бралась выбивать с недобросовестных потребителей накопившиеся долги, а заодно брала на себя функции обеспечения всё той же энергетической компании  разного рода производственными  нужностями. В абонентском отделе мы брали список должников и последовательно объезжали всех подзащитных. Беседовали, как правило, с руководством. Телега двигалась следующая: мы брались закрыть долг  за электричество, но денежки следовало  перечислять не в энергосбытовую компанию, а к нам, на расчётный счет.  А чтобы в операции сохранялся интерес, мы возмещали должнику десять-двадцать процентов от сделки. Наличными, прямо в карман руководства. Чаще всего без традиционного конверта: просто пачкой, туго перехваченной резинкой.

  Боссу энергетиков тоже полагался внушительный бонус.  Девяностые – воистину волшебное время, поскольку абсолютно все коммунальные компании были государственными (муниципальными), а руководство оных охотно путало государственную шерсть со своей собственной.  Смею заверить: брали все. Если не деньгами, то «борзыми щенками»: бытовой техникой и другими новомодными прибамбасами. Хотя, признаться,  встречались и вовсе странные чудики: один директор жилищно-эксплуатационного треста обожал петь под гитару песни собственного сочинения. В этой конторе царило негласное правило: кто больше музыки выслушал, с тем и подписывался договор. Впрочем, сумасшедшие – это действительно исключение. Большинство предпочитало нормальную наличку. 

  Но даже  при всех этих ужасающих откатах рентабельность сделки была потрясающей.  И объяснялась довольно просто: мы  наворачивали сверху на товар три (а то и четыре) цены от номинала - специфика  товара (компьютеры)  позволяла столь    героическую наценку.

  Лёгкие деньги затягивали  как наркотик.  В сущности, это был даже не бизнес: мы служили своеобразной мембраной при перетекании денежной жидкости из одного мутного  сосуда в другой. Постепенно это стало раздражать: в старости мне хотелось вспомнить не те деньги, которые сумел поднять, не тех оппонентов, которых сумел нагнуть, а что-нибудь более доброе и светлое…

  Взаимозачёты  рухнули, когда наступил дефолт. В этом смысле Кириенко стал самым настоящим хирургом. Доллар стремительно лез вверх, Варфоломеев от отчаяния рвал на себе волосы. Я поддакивал, вздыхал, но на самом деле чувствовал потрясающее облегчение:  можно заняться нормальным живым делом. 

  И действительно, внимание постепенно переключилось на магазин, где весьма кстати налаживалась торговля. Знаете, когда всю жизнь придумываешь хитроумные комбинации, очень полезно переключить энергию в иное, позитивное русло. Особенно мы гордились ассортиментом, поскольку у нас купить можно было всё: от отечественной облепиховой настойки до настоящей мексиканской текилы или чешского абсента.   

  Однако  Борух «переключиться» не сумел. У него в голове были свои схемы, в которых все прочие оказывались врагами.  Нетрудно догадаться, что главным врагом стал я. Начались невнятные обвинения, вопросики как бы в пустоту насчёт «куда-то делись деньги». И чем дольше он рассуждал об этом, тем больше ему удавалось внедрить в моей душе чувство вины. Варфоломеев умел мастерски это делать - промывать мозги. Почище любого сайентолога. Иногда даже думалось: «А может, я, и правда, в чём-то просчитался?»

  - Пойми, старик! – убеждал он. - Ты  человек состоявшийся, зачем тебе эта канитель? Тебе нужно двигаться дальше, а я здесь сам разберусь, что к чему…  А потом, когда раскручусь, глядишь, и тебя без куска хлеба не оставлю…

  Таков был его план создания уютного семейного бизнеса.  У меня, естественно, идеи были совершенно противоположными, и поэтому  решил временно отступить и перегруппировать силы… 

  В газете объявлений увидел короткую строчку: «прослушивающие устройства».  Заинтересовавшись,  позвонил туда. Бодрый голос с автоответчика проинструктировал,  как мне следует действовать. А ещё через пару  дней всё тот же жизнерадостный баритон назначил встречу в лучших традициях Джеймса Бонда.

  В условленном месте я подошёл к тонированной «Ниве». За рулём сидел бородатый дядя в роговых очках с толстыми линзами.  Я так понимаю, он и клепал все эти прослушки. Я дал ему денег, а он – искомое устройство: чёрную пластмассовую коробочку, из которой торчали два провода с зажимами на концах.

  - Дело нехитрое, - объяснил он. – Если хочешь послушать телефон, нужно зачистить оба провода  от изоляции и прицепить к ним вот эти два зажимчика.  Прослушка снимает сигнал с телефонной линии и ретранслирует его в радиоэфир. Радиус излучения небольшой, метров пятнадцать максимум. Результат ловишь на обычный радиоприёмник или автомагнитолу. Если хочешь слышать, что происходит в помещении, нужно включить микрофон, -  он передвинул рычажок на коробочке. -  В этом случае нужно быть особенно аккуратным, поскольку объект по телефонной линии может услышать сигнал микрофона.

  Уточнив еще несколько технических деталей, я покинул салон «Нивы». Теперь можно было действовать…

  Воскресным утром  выехал на место, к магазину.  Машину  оставил за углом, а сам  спустился в подвал. Включил фонарик, сделал несколько шагов вниз по ступенькам.  Электрический луч скользнул по куче разбитых деревянных ящиков. За исключением этой груды хлама внутри было пусто. После недолгих поисков обнаружил распределительную коробку и клеммы, на которых висел телефонный номер магазина. Вооружившись инструментом и куском телефонной «лапши»,  присоединил один конец провода к клеммам распределительной коробки, а другой подключил к подслушивающему устройству. Радиоприёмник с магнитофоном  разместил в багажнике.  В этом магнитофоне имелась очень удачная особенность: он записывал только ведущийся разговор,  в паузах - отключался.

  С понедельника началась «шпионская» жизнь. Каждое утро я пригонял машину в этот самый угол, спускался в подвал, менял в прослушке батарейки,  включал аппаратуру на запись и уходил. Поздно вечером перегонял автомобиль к своему дому.  Доставал магнитофонную кассету и шел на кухню - курить и слушать записи разговоров.  Первое, что я выяснил - новый код сигнализации. Но воспользоваться им не спешил, справедливо полагая, что сумею найти более эффективное решение.

  Иногда спускался в подвал, слушал телефонные разговоры прямо на деревянных ящиках.  И однажды свалял дурака: он меня услышал.  На середине разговора с поставщиком он вдруг замолчал. Поставщик пару раз алёкнул и затих. А Борух неожиданно прохрипел в трубку:

  - Дышишь?
  Вопрос адресован был именно мне,  я прекрасно  это понял.
  - Ну, дыши, дыши… - как бы зловеще произнёс он, но по голосу было ясно: Борух испугался.  Уверен, он до сих пор не в курсе, кто  именно «дышал» ему в спину.  Он же списал меня, как разбитую бутылку вина… Когда в динамиках застучали короткие гудки, я посмотрел на прибор: рычажок микрофона был передвинут. Случайно, конечно…

  В пятницу Борух запил. Нужно отметить, что проделывал  он это регулярно. Причём пил не какой-нибудь коньяк или водку из ассортимента нашего магазина – он накачивался слабоалкогольной бурдой в жестяных банках, каковую в диких количествах покупал в ближайшем ларьке.

  В запое он становился совершенно невыносим. Пошлость начинала выпирать, как дерьмо из рифленых подошв. Пьяным он обожал звонить каким-нибудь бабам. Имя Борух  куда-то пропадало,  на сцене появлялся Борис. Разговорчики походили на пресловутое топтание рифленых подошв,  сдобренное телефонным сексом. Когда он начинал бухать, всё его университетское образование, весь лоск и манеры бесследно исчезали.  Запой кончался обычно капельницей у нарколога и клятвенным обещанием «теперь точно последний раз».

  Постепенно мне становилось тошно. Я будто читал одну-единственную, до дыр замусоленную книгу…

  В разговоре с очередной подругой зашла речь и обо мне.
  - Борь, а где этот… В очках?
  - Этот?  - презрительно переспросил он. – Так я его уволил!
  - За что?
  - Проворовался, гад…
  - Серьёзно? А с виду и не подумаешь…
  В этот момент у меня в руке сломалась горящая сигарета, но я этого не заметил.
  - Такой лентяй был, ты даже не представляешь, - продолжал он. – Даже когда мне дела сдавал, на договоре вместо него пришлось расписаться.  А нотариуса я подмазал нормально…
  - Как это, «вместо»?
  - А что тут такого? Он же об этом не знает, ха-ха…  Слушай, а помнишь Ленку? Грудастая такая?
  - Черненькая? Помню, помню…

  Разговор вернулся в знакомое русло, но теперь это не имело никакого значения. И даже прослушка потеряла смысл, поскольку  я знал всё, что нужно.


  Развязка оказалась короткой. Через несколько дней «подмазанный» нотариус бледнел перед неудобными вопросами. После недолгих консультаций с клиентом была предложена мировая. Я согласился, и вскоре состоялся расчет: Борух отсчитал  наличные за половину магазина. Цена  была вполне рыночной.  Естественно, что после этого случая мы в принципе прекратили общаться. Сколько лет минуло, но когда он видит меня на улице, сразу отворачивается, словно выключая из поля зрения.

  …Недавно  подошёл человек, предложил купить золотой перстень. Недорого, почти за бесценок. Украшение было очень красивое и похоже, что настоящее. Но я всё равно его не купил. Сами посудите,  зачем мне перстень с гравировкой звезды Давида?